Сергей Самаров - Лезгинка по-русски
– Я сообщу, пусть вылетают.
– Мы тела караулить не будем. Я никого не хочу оставлять, поскольку преследование может затянуться до грузинской границы. Место найдут сами… Светлого времени для прилета им хватит, если поторопятся. И нужда в прибытии «краповых», кстати, отпадает.
– Хорошо. Документы где будут? В селе есть у кого оставить? Там же у ментов, кажется, пункт имеется… Может, забросишь?
Не отрываясь от трубки, Занадворов бросил взгляд в сторону далекого села.
– Времени не имею, Валентин Викторович. Половину группы я уже в преследование отправил. Надо догонять. Мало ли что… Место неспокойное.
– Понял. Я сам с ментами свяжусь. Пусть встретят вертолет из следственного комитета… Тогда оставь документы рядом с главарем. Кто там у них эмир?
– Амади Дидигов, по идее… И отец Амади здесь был, ходил со стороны бандитов в разведку. Но, насколько я помню по ориентировке, у самого Амади рост сто девяносто. Здесь таких не было… Но документы оставим на видном месте. На всякий случай переснимем. С цифровой камерой это дело двух минут.
– Договорились. Самокатову позвони!
– Сейчас сразу и позвоню. Он второй на очереди…
Отключившись от первого разговора, подполковник распорядился, чтобы капитан Захватов, выполняющий в группе обязанности фотографа, переснял и документы бандитов. Общую картину боя капитан уже отснял, но камеру убрать не успел. И только после этого Сергей Палыч позвонил полковнику Самокатову.
– Товарищ полковник, подполковник Занадворов.
– Да, я ждал вашего звонка.
– Я уже доложил подполковнику Строеву об уничтожении банды в одиннадцать человек. Это банда, по нашим предположениям, Амади Дидигова, но самого эмира среди бандитов не оказалось. Согласно нашим предположениям, гости из Грузии шли именно в банду. По крайней мере, в схрон, месторасположение которого хорошо знали и даже, вероятно, были в курсе, что схрон заминирован, но не знали, что мы переставили мину, и потому взорвались.
– Вот это я и хотел узнать, Сергей Палыч, – сказал полковник Самокатов заинтересованно. – И сейчас сам вылечу к месту действия со следственной бригадой. Там и увидимся…
– Я со своей группой ухожу в преследование. Будем искать вторую троицу гостей. Кстати, подполковник Строев должен передать сообщение для бригады следственного комитета. Вы с ним согласуйте, кто полетит, чтобы не дублировать действия. Я, со своей стороны, буду держать вас в курсе событий. Позвоню с маршрута.
– Договорились. Только у нас вертолетчики суровые – заставляют трубки в полете отключать, иначе могут в воздухе высадить. Если сразу не дозвонитесь, звоните позже…
– Понял, товарищ полковник, я со злобным террором пилотов знаком хорошо. Дозвонюсь.
* * *– Я – Дворовой! Вышел к началу тропы. Тихий, ты где?
– Сдвинулись метров на двести. Иду левым склоном.
– Лесной, ты где? – позвал подполковник капитана Ёлкина.
– Правый склон, командир, двести пятьдесят метров. У меня местность ровнее, иду быстрее. Следы попадались дважды. Подозреваю, что это первая группа. Точно сказать не могу. Следы ведут только в сторону схрона, обратных не нашел.
– Следы были на самой тропе?
– Нет, рядом… В сторону метров на восемь. Здесь склон покатый, идти удобно, но, к сожалению, мелких камней много. Сильно не наследишь.
– Мы выходим по тропе.
– Там камней мало, одна земля…
По тропе, что тянулась вдоль ручья, почти не повторяя его причудливые изгибы, идти было, конечно, легче, чем по склону. А если склон крутой, как у группы Тихомирова, то там вообще идти сложно, потому что одна нога постоянно вынуждена разгибаться не до конца и от этого устает. И подполковник быстро догнал бы две передние группы, если бы передвижение не сдерживало внимательное осматривание тропы. Вообще-то это неблагодарное дело – искать следы там, где до этого ходило множество ног – и человеческих, и овечьих, и козлиных. И дождей, несмотря на осеннее время года, было мало, чтобы размыть старые следы и оставить только новые, свеженькие. Хотя почва у ручья для следопытов была благодатная, потому что жирный чернозем хорошо вбирает в себя отпечатки ног. Но старые следы сбивали с толку и заставляли останавливаться для тщательного изучения. Характерная особенность старого следа – осыпавшиеся или поплывшие края. Но на ходу это рассмотреть сложно и потому, если не все было ясно с первого взгляда, приходилось останавливаться, приседать и присматриваться. Но все же, несмотря на частые задержки, расстояние сокращалось, поскольку численностью группа подполковника была вдвое больше каждой из групп, идущих по склонам, и имела возможность проводить осмотр сразу в нескольких местах, после чего отставший уже догонял остальных.
– Дворовой, вижу тебя, – сообщил майор Тихомиров. – Ты – спринтер, почти догнал нас. Тридцать метров осталось…
– Меньше спать нужно, чтобы не догоняли, и быстрее работать. Что у тебя со следами?
– Следы были дважды, но одиночные. Один раз человек с собакой шел. Крупный пес. Петлял и следил под кустами. Лапу задирал… Наверное, кавказец или азиат.
– По запаху, что ли, различаешь? А если дог? Или ньюфаундленд? У них лапы побольше, – заметил Ёлкин.
– Не-а… Или кавказец, или азиат. Здесь других крупных собак не бывает. Местные собак в домах не держат. А дог во дворе зимой околеет. Это тебе не какой-нибудь Южный Урал. Это – Северный Кавказ. А ньюф для местных жителей по натуре слишком добрый. Они таких не любят. Им нужно, чтобы собака на всех страху нагоняла…
– В том числе и на хозяев, – заметил подполковник Занадворов. – Наш парень из местного села, Зубаир, своего кавказца с лопаты кормит – подойти боится. Я сам наблюдал!
И, словно в подтверждение их разговора, где-то в стороне басовито и густо, как в тумане, залаяла собака. Голос впечатлял и сразу заставил всех насторожиться.
– Кто-то еще здесь гуляет… – сказал Сергей Палыч. – Соблюдать внимательность. Откуда лай? Кто определил?
– Из глубины ущелья, – подсказал Ёлкин. – Дистанцию не скажу. Места такие, что точно никто не скажет. На такой голос эхо всегда откликнется…
Собака залаяла опять – самоуверенно, грозно. Но на голос откликнулось не только эхо, но и автоматная очередь. Собака не завизжала, но лай прекратился.
– Вперед! – сразу среагировав, скомандовал подполковник Занадворов. – Кажется, вторая троица объявилась.
Все три группы двинулись вперед резким броском, перемежая быстрый шаг с легким бегом, одновременно рассеиваясь веером по всему дну ущелья и по склонам с тем, чтобы охватить максимально большее пространство, при этом не теряя визуального контроля за соседями.
Как часто бывает в горах, тем более в таких, где лес перемежается со скалами, эхо сильно обманывает путников, и звуки, которые, как казалось, раздались совсем близко, оказываются отдаленными, и наоборот. В данном случае подполковнику Занадворову показалось, что группа преодолела уже три расстояния, которые отделяли их от лающей собаки, и только после этого подал предостережение капитан Ёлкин, опережающий остальную группу:
– Осторожно! Вижу убитую собаку и человека рядом с ней.
– Осторожно, – повторил подполковник Занадворов; тем не менее темп движения не снизил до тех пор, пока за поворотом ущелья не увидел то же, что и чуть раньше со склона капитан.
Собака лежала на боку, видимая только наполовину, а рядом с ней стоял на коленях мальчишка лет пятнадцати, гладил собаку по боку и плакал.
– Он без оружия, – сказал старший лейтенант Шумаков, уже рассмотревший мальчишку через оптический прицел.
Спецназовцы приблизились, окружили мальчишку, но он, бросив на них первый взгляд, больше внимания не обращал. Только плакать перестал. Стыдно, видимо, было плакать перед взрослыми, потому что сам он себя считал уже почти взрослым. Собака лежала без движения, даже грудь не колыхалась. Значит, не было и дыхания. Только вблизи видно стало, что пуля вошла крупному псу через ухо в голову.
Подполковник Занадворов понимал, что мальчишке очень больно, что он потерял своего, может быть, лучшего и наверняка самого верного друга, потерял тогда, когда видимой опасности, казалось, и не было; следовательно, потеря эта была вдвойне неожиданной и потому особенно тяжелой. И не хотелось лезть со своими словами в эту частную трагедию. Но спросить следовало, и Сергей Палыч нашел нужные слова.
– Собаку-то за что?
Мальчишка поднял голову.
– Они туда пошли… – показал он рукой не в сторону известной тропы, а в сторону пологого склона. – Возьмите меня, я знаю проход через скалы. Я помогу догнать их.
– Как тебя зовут? – спросил Тихомиров.
– Хамзат… Хамзат Дидигов.
– Дидигов? – переспросил Занадворов. – Родственник Амади Дидигова?
– Амади из нашего тейпа.[6] У нас больше половины села Дидиговы. Есть еще одно село, где Дидиговых много. Это на границе с Ингушетией. Но там другой тейп…
