Владимир Шитов - Схватка оборотней
— Узнают, кого убили, тогда милиции легче будет искать того, кто убил. Как никак, а многие в городе знают, что мы с тобой корешевали. Понял?
— Понять-то понял, но ты подумал над тем, как заткнуть глотки твоим грабителям? — Крот медленно почесал грабастой рукой свою волосатую грудь.
— Думать нечего, когда я двоих уже нашел, — удивил его Рыба.
— Как ты смог выйти на них?
— С помощью уголовного розыска, — довольный своей изобретательностью, сообщил Рыба.
— На старости лет с ума спятил или решил умышленно засветиться? — с тревогой в голосе отчитал его Крот.
— Моя милиция меня бережет! Ты думаешь, это Маяковский сказал? Ошибаешься! Это я тебе говорю, — балагурил Рыба, но, увидев в глазах Крота злобный огонек, решил прекратить свое шутовство и перейти к серьезному разговору.
— Я тебе говорил, что одного грабителя запомнил в лицо?
— Говорил! — подтвердил Крот. — Ну и что из того?
— По почерку их и выходкам я понял, что они рецидивисты, а поэтому должны стоять на учете в ментовке. Я пришел к выводу, что они местные, а не приезжие, как мне пытались запудрить мозги, так как наскоком подробно обо мне такую информацию получить невозможно.
— Дальше ты хочешь сказать, что пошел в милицию и заложил их? — перебил Крот, с недовольством хлопнув рукой по столу.
— Ты не перебивай, а слушай. Все равно до моего не додумаешься, — жестко осадил Рыба Крота. — Дело в том, что на ранее судимых в ментовке имеются фотоальбомы. Я обратился к одному молодому оперу из уголовного розыска, дежурившему в отделении, с устным заявлением. Рассказал ему басню, как один мужик на улице ночью пытался меня ограбить, сообщил ему приметы грабителя, которые успел запомнить до того, как тот меня чем-то тяжелым ударил по голове, отчего я потерял сознание.
— А он тебя не спросил, почему грабитель пытался, но не ограбил? — задал каверзный вопрос Крот.
— Спрашивал. Думаешь, ты один такой умник?
— И чего же ты ему смикитил? — продолжал допытываться Крот.
— Найдете грабителя, у него и спросите, а я считаю, что ему кто-то помешал, — пояснил Рыба.
— То, что ты хороший темнила, к давно знаю, — довольно пробурчал Крот.
— Ты послушай, что было дальше. Товарищ из уголовного розыска спрашивает у меня, а не смогу ли я по фотографии опознать грабителя? К этому вопросу я его очень тонко и долго подводил. «Вполне должен опознать», — решительно заявил я ему. Он предъявил мне один фотоальбом, где под номерами были фотографии бывших зэков, а их фамилии под соответствующими номерами записаны на первых страницах альбома. Стал я просматривать его и обнаружил фотку одного из своих крестных. Я показал оперу на фотографию рядом с опознанным «другом». Он посмотрел в свой заветный список, я не поленился тоже туда заглянуть и прочитал не только фамилию своего «дружка», но и его кличку. Я его про себя прозвал Гамбалом, а у него кличка Лом. Потом я для понта показал еще на несколько фотографий, а в конце вежливо заявил: «Вы знаете, я боюсь ошибиться, и по моей вине может пострадать безвинный человек. Сейчас я убедился, что по фотографии опознать налетчика не смогу». Сам понимаешь, заявления я не стал писать, да и опер не настаивал на этом. По его глазам я понял, что моей забывчивостью он остался очень доволен.
— Как он мог поверить в такое фуфло? — воскликнул Крот. — Твой опер не умеет работать, — добавил он пренебрежительно.
— Только добавь: с такими подлецами, как мы с тобой, — заступился за оперативного работника Рыба. — Если бы я был искренним с ним, то мы могли в первый же день установить и задержать одного из участников нападения на меня. А так не поверить моей легенде опер не мог. Если бы тебя Лом хрястнул своей кувалдой по башке, ты сразу бы поверил моей, как ты сказал «ерунде». Между прочим, судебно-медицинский эксперт, к которому меня направлял опер, установил у меня сотрясение головного мозга и легкую степень телесных повреждений с кратковременным расстройством здоровья.
— Ну ты и фрукт! — восхищенно протянул Крот, дружески похлопав его по плечу. — Никогда в жизни не додумался бы до такой петрушки.
— Ты не додумаешься до толковых мыслей до тех пор, пока жареный петух не клюнет тебя в задницу, а если приспичит, то и посложнее выкинешь коленце, — подыграл Кроту Рыба, в умственные способности которого не очень верил..
— Насчет жареного петуха ты верно подметил, — согласился с ним Крот, довольный похвалой Рыбы.
Наполнив рюмки коньяком, Крот подвинул одну из них Рыбе.
— Давай выпьем с тобой за то, чтобы нам всегда везло.
Они выпили, закусили, после чего Крот спросил:
— Ну, а как ты вышел на второго?
— Купил я себе бинокль и стал следить за Ломом, который тунеядствует в одном селе. Между прочим, заядлый рыбак и капитальный алкаш. Через него я и вышел на второго дружка. А вот главаря с ними я ни одного раза не видел, не смылся ли куда?
— Хочешь всех троих сразу накрыть?
— А ты думаешь, я оставлю его в покое?
— Значит, ты приехал сватать меня на мокрое дело? — медленно спросил Крот.
— А кто мне поможет, если не ты? — согласился с ним Рыба, довольный, что разговор у них пошел, по нужному руслу.
— Это так. Мы с тобой, как говорится, два сапога — пара.
— Побольше было бы раньше таких сапог, нам не пришлось бы сейчас вести совиный образ жизни, — озлобленно фыркнул Рыба.
— Ты как будто мои мысли читаешь…
Они еще выпили по рюмке спиртного и закусили.
— Как там твоя хозяйка? Не успела тебя еще окрутить? — сменил тему разговора Крот, поближе подсаживаясь на лавочке к Рыбе.
— Я тебе скажу: баба толковая, только ревнивая. Не взять ли мне ее с собой на новое место жительства? — задумчиво поинтересовался Рыба.
— Не вздумай с ума сходить, не позволяй себе такой роскоши. Кто знает, сколько у нее родни, через которую тебя кое-кто может легко найти?
— Вот это меня и сдерживает, — с сожалением произнес Рыба, — Но одному жить становится тяжело и скучно. Иногда от тоски хочется волком выть или повеситься.
Ухватившись за последнюю мысль Рыбы, Крот шутливо бросил:
— Так в чем же дело? Веревки крепкой не найдешь, что ли? Сразу все земные заботы станут тебе до фени.
«Если я повешусь, ты вряд ли будешь меня оплакивать, а придешь на похороны, чтобы убедиться, что я не воскрес», — подумал Рыба, но вслух, не желая обострения отношений, сказал совсем другое:
— Если я захочу уйти из мира сего, то сделаю это в самом оживленном месте. Сколько смогу, нашлепаю этих ненавистных гадов, испортивших мне жизнь, и лишь последнюю пулю пущу в себя.
— Дюже веселую картину ты мне нарисовал. Так ведь и себе подобного можно ненароком ухлопать, — ехидно заметил Крот, сомневаясь в искренности намерений Рыбы, зная, как тот следит за своей внешностью и бережет здоровье. — Трепаться все мы мастера, так что давай будем закругляться. Ты говорил, что останешься у меня ночевать?
— Наверное, лучше отчалить, а то подруга завтра не пустит меня в дом, — поднялся со скамьи Рыба.
— А ты докажи ей свою верность, — Крот оскалил крупные зубы в подобие улыбки.
Рыбе его улыбка не понравилась, как не понравилась и его пошлая шутка, но обстоятельства вынуждали его принимать и улыбку, и шутки Крота.
— Я последую твоему совету, — поддержал он шутку Крота, направляясь к своему автомобилю. Уже выезжая со двора, он напомнил Кроту: — Ты мне можешь понадобиться в любое время суток, а поэтому постарайся как можно реже отлучаться из дома.
— Все понятно! — Крот прощально махнул рукой.
Проводив Рыбу и закрыв за ним ворота, хозяин вернулся в беседку, не включая там света, сел на лавочку, нервно закурил сигарету и задумался. А думать ему было над чем.
Гнат Федорчук, по кличке Крот, в настоящее время проживал под вымышленным именем Федоренко Петра Трофимовича.
Родился он в зажиточной кулацкой семье на Западной Украине.
После воссоединения Украины сорок пять десятин земли, принадлежавших его родителям, новой властью были изъяты и переданы вновь организованному колхозу. Такого «москалям» Федорчук простить не мог и затаил на новую власть не только обиду, но и мстительное желание нанести ей вред.
В начале войны он без раздумий встал на сторону противника и стал ему прислуживать, вступив в карательный отряд, которым руководил Рыба.
Усердие Федорчука новой властью было не только замечено, но и отмечено наградой. Ему было предложено повышение с назначением на должность командира взвода в дивизию СС украинских националистов «Галиция». От лестного повышения он отказался под предлогом, что в карательном отряде принесёт больше пользы новой власти. В действительности его отказ от повышения был обусловлен другими, более низменными причинами. Дело в том, что дивизия «Галиция» сражалась с регулярными частями Советской Армии и постоянно несла ощутимые потери. В её рядах у него было меньше шансов выжить, тогда как перед карательным отрядом немцы ставили более мелкие по масштабам задачи, а поэтому здесь было легче переждать до лучших времен. В карательном отряде они боролись с «предателями национальных интересов, москалями, коммунистами и евреями», в большей части — совершенно безоружными людьми.
