Андрей Дышев - Война закончена. Но не для меня
Не меньше пятнадцати минут мы топтали пустыню, пока не свалились в тень валуна.
– Здорово ты придумал про муку, – еще задыхаясь, сказал Остап Удалому.
– Не могу себе простить, – скрежетал зубами Смола. – Драпал, как последний трус. Клянусь своим стволом, я хотел пристрелить самых шумных провокаторов, чтобы остальные сами разбежались.
– А зачем? – пожал плечами Удалой. – Мы легко отделались и неплохо пробежались. Я люблю марш-броски.
– Мы без воды остались, – проворчал Остап. – Вот что плохо.
– Хуже всего, что мы засветились, – сказал я, вводя стилусом новые координаты в навигатор. По логике, мы должны обходить кишлаки ночью и на приличном расстоянии. Очень скоро про четырех американских солдат будет знать вся провинция.
Я ошибся в одном. О нашей прогулке по кишлаку уже узнали. Нас прервал рокот вертолетов. Высунувшись из-за валуна, мы увидели кружащуюся над кишлаком пару угловатых «Апач Лонгбоу». Диаметр облета постепенно увеличивался, и вскоре огромная тень накрыла нас, обдав горячим запахом горелого керосина и моторного масла. Воздух дрожал от лопастей, взбитая воздушным потоком пыль спиралью взмыла в небо.
Пока темно-зеленые машины кружили над пустыней, выискивая нас, мы неподвижно лежали под валуном, изо всех сил вжимаясь телами в землю. Постепенно рокот моторов стал удаляться, и мы уже вроде вздохнули с облегчением, как вдруг Остап, первым выглянувшим из-за нашего укрытия, отрывисто крикнул:
– Трое сюда идут!!
Я подполз к Остапу и приподнял голову. Один «Апач» еще продолжал кружить в небе, а второй вертолет стоял на плоской макушке холма, вращая лопастями, всего метрах в двухстах от нас. Трое солдат, в таких же, как и у нас, песочных костюмах, осторожно шли в нашу сторону, крутили головами по сторонам, водили стволами винтовок.
Остап вопросительно глянул на меня. Смола выругался, снял винтовку с предохранителя и приник к оптическому прицелу.
– Один из них негр, – произнес он.
– «Негр» – неполиткорректное слово, – поправил Удалой. – Надо говорить «темнокожий афроамериканец».
– Помолчал бы ты, белокожий россиянец!
– Если мы их сейчас положим, – сказал я, – нашей миссии трындец.
– Можем положить бесшумно, – произнес Смола, не отрываясь от прицела. – А потом угнать вертолет.
– Причем оба, – добавил Удалой. – Потому что если мы угоним один, то второй вертолет погонится за нами.
– Они смотрят под ноги, – сказал Смола. – Наверное, засекли наши следы.
– Нет, на этом железобетонном песке следы не остаются, – возразил Остап, ударяя каблуком по грунту. – И кровь не будет видна.
– Сворачиваем шеи? – уточнил у меня Смола, оторвавшись от окуляра.
– Можно прикладом в лобешник, – предложил свой любимый способ Остап.
– Негра нельзя бить, – вздохнул Удалой. – Его можно только связать, а рот заткнуть кляпом. Иначе нам припишут нетолерантность.
– Шутки шутками, парни, – произнес я. – Но Фролов, получается, нас сдал. С потрохами. Чудес не бывает. Американцы прилетели конкретно за нами. Вы представляете, какая начнется шумиха, когда мир узнает, что в антитеррористической операции в Афганистане принимают участие российские военные, переодетые в американскую форму?
– Шумихи не будет, – деловито заявил Удалой. – Америкосы будут просто шантажировать Россию, пугая тем, что выдадут эту тайну нашим исламским союзникам.
– Да замочим их, и всех делов, – процедил Смола. Его указательный палец дрожал на спусковом крючке винтовки. – Если мы не пропалимся, то все спишут на талибов.
Я как никто верил в военное везение Смолы. Но не в такой же степени! Его предложение было просто безрассудным. Ввязаться с американцами в открытый бой – это была не просто авантюра или опасная игра. Это было самоубийство. Мы вчетвером с ограниченным запасом патронов ничего не могли сделать с вооруженными до зубов американцами и с двумя боевыми вертолетами в придачу! Мы примем бой, но он будет для нас непродолжительным и последним, а по нашим трупам эксперты выяснят наше происхождение. Провал и громкий скандал.
Мелькнула безумная мысль: быстро переодеться в наши джинсы и футболки, а американскую форму и вместе с оружием закопать. И прикинуться туристами-полудурками.
Но тотчас сам себя опроверг. Афганцы наверняка сообщили, что по кишлаку шлялись четверо в американской форме и с оружием. Надежно спрятать форму не получится, значит, все равно найдут, откопают, разоблачат.
– Командир, – прошептал Смола. – Они в пятидесяти шагах.
Решения не было.
Остап вынул из рюкзака свою пропотевшую, третьей свежести футболку и стал наматывать ее на кулак. Удалой со снайперской винтовкой стал медленно и цепко подниматься на валун.
Я следил за американцами. Словно почувствовав неладное, они остановились, что-то сказали друг другу, огляделись и разошлись по сторонам. Один из них (к радости Удалого – белый) пошел прямо к нашему валуну, чернокожий взял правее, к глубокой рытвине, а третий направился осматривать полузасыпанные колодца кяризов.
Я приложил палец к губам, призывая всех к могильной тишине, и едва слышно произнес:
– Он мой.
Удалому, который прилип к камнями над нашими головами, я кивнул, тем самым одобряя его позицию. Остапу, как самому крупному и трудномаскируемому, велел лечь под валун и не подавать признаков жизни. Смоле, который весь аж дрожал от желания ввязаться в драку с пендосами, я знаком показал, чтобы он заполз в канаву и оттуда держал меня на прицеле. Сам встал, прислонил винтовку к валуну и прижался спиной к нему.
Мы замерли, растворились в серых камнях и песках и дышать перестали.
Удалой шевельнул ногой, и мне на голову посыпался песок. Он дал мне знать – американец здесь.
Держа оружие на изготовку и прижимаясь щекой к цевью, солджер зашел в тень валуна. Я увидел его профиль. Левый локоть он поднял слишком высоко, и это помешало мне нанести точный и мощный удар в челюсть. Мой кулак задел его локоть, и я угодил не в челюсть, а в шею. Солджер, тем не менее, не устоял, рухнул на бок, но оружие не выронил, повернул ствол на меня и, скорее всего, успел бы выстрелить, если бы не молниеносный удар ногой Смолы. Американец снова повалился на землю, рука с винтовкой безжизненно откинулась в сторону. Но он был еще в сознании и попытался притянуть винтовку к себе, но тут в дело вмешался Остап. Он прыгнул солдату на грудь и сильно прижал свою футболку к его лицу. Я так и не понял, с какой целью? Чтобы лишить солдата возможности видеть нас или чтобы отравить насмерть гражданина США запахом русского застарелого пота?
Во всяком случае, пока солдат был еще живой, мы подоспели на помощь Остапу и скрутили пленника по всем правилам. Приставили стволы к его голове. Связали руки шнурком от ботинка. Теперь можно было проявить гуманность и убрать футболку с лица.
Каска съехала ему почти на глаза, но не настолько, чтобы он нас не видел. Это был белесый парень с приятными чертами лица, с выгоревшими на солнце, почти белыми бровями и ресницами. Пленник рассматривал нас, как мне показалось, без страха, но с недоумением, будто готов был увидеть что-то совсем иное. Но что он ожидал? Что русские в американской форме в Афганистане выглядят совсем по-другому?
Я несильно ткнул солдата стволом в щеку и прошептал по-английски:
– Крикни, что здесь чисто…
– И тебе очень хочется в туалет, – добавил Остап.
Американец медлил. Я ткнул еще раз – на этот раз сильнее, и демонстративно снял винтовку с предохранителя.
Американец подчинился, крикнул, что здесь ничего нет. Я взглянул на Удалого, который висел над нами, наблюдая за обстановкой. Тот кивнул и пальцами сделал «О». Смола с деловым видом отстегнул магазин от винтовки американца, поставил между ног свою каску и стал выщелкивать в нее патроны.
Я встал коленом на грудь американца и спросил по-английски:
– Зачем мы вам нужны?
Американец снова выдержал паузу, и мне снова пришлось ткнуть его стволом в висок. Но он медлил с ответом не потому, что проявлял гордое упрямство. Это я понял позже: он просто не въехал в суть моего вопроса.
– Вы? – прошептал он, диким взглядом пробежавшись по нашим лицам. – Нет… вы нам не нужны…
– Так какого черта вы здесь ищете?
– Мы ищем?
– Командир, разреши мне нарумянить ему сраку, – произнес Остап. – Тогда он перестанет переспрашивать.
От русской речи лицо американца стало вообще комически недоуменным. Он отрицательно покрутил головой, облизнул губы и эмоционально произнес:
– Нет, нет! Это ошибка! Я вас не знаю! Мы ищем других!
Тут я окончательно понял, что мы друг друга не поняли.
– А кого же вы тут ищете? Здесь что – традиционное место, где все играют в прятки?
– Мы ищем… – он переводил тревожный взгляд с моего лица на лицо Остапа.
– Двое возвращаются к вертолету, – доложил Удалой. – Оглядываются.
– Быстро отвечать! – зашипел на американца Остап и сдавил ему горло своей ручищей. – Кого ищете?
