Сергей Зверев - Жиган против террористов
Константина привели к его складу и толчком в спину припечатали к металлической стене.
– Стоять! – гаркнул за спиной парень с автоматом. – Руки за голову! Ноги шире!
Из двери гаража кто-то вышел. Константин услышал низкий властный голос, обладатель которого явно привык, чтобы ему подчинялись:
– Опустите руки, Панфилов! И повернитесь, что вы там стену облизываете…
Константин повернулся и увидел, что перед ним стоит милиционер с погонами полковника, в очках в тонкой оправе и с усами, какие Константин видел только раз в жизни – в зоне, на груди одного из зэков. Тот утверждал, что это портрет Семена Михайловича Буденного.
Полковник был необыкновенно толст и в целом выглядел совершенно несерьезно. Все в нем было как-то нарочито несообразно – сочетание выпирающего вперед живота с буденновскими усами и голосом «а-ля генерал Лебедь» – и вызывало улыбку. Впрочем, улыбаться у Константина не было ни малейшего желания, он был зол и не скрывал своей злости, глядя на полковника.
– Какого черта? – спросил Панфилов, облизывая разбитые от удара о стену губы. – Что вам здесь надо? Кто вы такой?
Полковник посмотрел на Константина удивленно. Вопросов у него у самого было немало. Он подошел к Константину вплотную и посмотрел на него снизу вверх, поскольку был на голову ниже. Константин успел подумать, что у этого полковника, наверное, постоянно возникало желание унизить своего собеседника.
– Кто я такой? – переспросил толстяк своим генеральским голосом. – Я, Панфилов, тот, кого вы до смерти не забудете. Я полковник милиции Воропаев. Весь райотдел называет меня за глаза Жопой. Мне на это плевать. Я делаю свое дело, и делаю его хорошо, надежно. И это вы, Панфилов, оказались в полной жопе! Даю вам слово – я подвешу вас за яйца на этой двери… – Он показал на вход в гараж. -…И вы будете висеть до тех пор, пока не скажете мне, где взрывчатка.
Воропаев неожиданно ударил Константина кулаком с зажатым в нем пистолетом по лицу. Руки у Константина мгновенно дернулись вверх, чтобы схватить полковника за горло, но он успел остановить себя и усилием воли заставил их опуститься. Кулаки медленно разжались. С губ на его светлый пиджак потекла струйка крови.
– Где взрывчатка? – повторил Воропаев.
– Здесь нет никакой взрывчатки и никогда не было, – прохрипел севшим от злости голосом Константин. – С чего вы это вообще взяли?
– Нет? А где же она? – склонил голову набок полковник. – Признавайтесь, Панфилов, я все равно выбью из вас эту взрывчатку.
– Ты идиот, полковник, – ответил Константин. – Знаешь, почему тебя Жопой зовут? Потому, что у тебя вместо головы – задница.
– А вот это вы напрасно, Панфилов, – укоризненно покачал головой Воропаев, отчего его усы закачались, как коромысло. – Оскорбление представителя власти, находящегося при исполнении служебных обязанностей. Второй раз суд не будет к тебе столь снисходителен. Если ты вообще до него доживешь. Спрашиваю еще раз: где взрывчатка? Учти, скоро мое терпение кончится.
Константин отметил, что Воропаев все же съехал со своего высокомерного «вы» на вполне демократичное «ты», и понял, что достал все же толстяка, задел за живое. Как тот ни пытался показать, что его не трогают насмешки, которые позволяют себе его подчиненные, сорвался все же. Хотя, надо отдать должное, в руках держать себя умеет.
«Быстро, однако, дошла до него информация о взрывчатке, – подумал Константин. – Как же от него отделаться? О таком варианте я что-то не подумал. А ведь этот козел и в самом деле от меня не отстанет, пока я ему не покажу, где взрывчатка. Так и замочит где-нибудь в следственной камере, а потом в лесу закопают, и все, – пропал без вести, теперь-то уже по-настоящему. Надо что-то придумать. Как же от него отвязаться?»
– Вот что, полковник, – сказал Константин спокойно, давая понять, что готов начать конструктивный разговор. – Ты прав, поговорить нам надо. Но не сразу. Дай мне подумать минут пять. И сигарету.
– Думай! – бросил полковник, предвкушающий еще одно раскрытое дело о теракте, на этот раз заблаговременно предотвращенном. Туманные представления полковника Воропаева о следующем звании начали принимать в его голове все более четкие очертания.
Константин присел на ящик, валявшийся рядом с гаражом, попытался достать из кармана сигареты, но их там не оказалось, наверное, в машине забыл. Полковник подошел к нему, протянул пачку «Camel», дал прикурить от зажигалки и отошел снова. Он не торопил Константина. Он знал, что тот полностью в его руках и обязательно расколется, не сейчас, так чуть позже, когда ему отобьют почки и он начнет мочиться кровью.
Воропаев оглянулся по сторонам и не мог не порадоваться на своих подчиненных. Прежде чем приступать к обыску склада панфиловской фирмы, они вытурили с территории пансионата всех гермесовцев, отправили их на автобусе в Запрудный. Склад «Гермеса» закрыли, оставили в конторе только главного менеджера, которого посадили в его кабинете под присмотром милиционера. Кругом было тихо и безлюдно. Дорога из Запрудного перекрыта, вокруг пансионата лес и осенняя разноцветная тишина. В таком месте хоть и в самом деле яйца этому Панфилову отрывай, все равно никто не услышит его воплей, никто и ничего не увидит. Полковник с интересом посмотрел на Панфилова. Интересно, понимает он или не понимает, что его жизнь сейчас целиком в руках Воропаева?
Константин тоже смотрел на Воропаева и думал, что допустил существенную ошибку, не учтя такой тупой, но настырной силы, как запрудненская милиция.
Сигарета у него была выкурена наполовину, а он еще ничего не придумал. Замочат ведь, прямо тут и замочат, и не узнает никогда и никто!
«Так! Давай-ка рассуждать спокойно и последовательно, – попытался сосредоточиться Константин. – Откуда он узнал о взрывчатке? Ну, это просто – Рахман рассказал кому-то из своих, а тот еще кому-то… В команде у Рахмана обязательно есть стукач, который работает на Воропаева. Вот он и доложил…»
Константин сделал еще затяжку и посмотрел на катастрофически уменьшающийся окурок.
«Нет-нет, – возразил он сам себе. – Что-то тут не складывается. Слишком уж быстро он обо всем узнал. Да и не станет Рахман никому из своих рассказывать о взрывчатке, если сам на этом поживиться хочет. А Воропаев тем не менее о ней знает. Значит, сообщил ему сам Рахман. Конечно, по-другому и быть не может. Воропаев наверняка прикрывает этого Рахмана, иначе не смог бы он верх одержать в Запрудном, слабоват, задавили бы его. Значит, в паре с ментами работает. И на меня стукнул, чтобы проверить, мент я подсадной или нет. Если Воропаев меня отпустит, – значит, подсадной… Впрочем, ничего это для Рахмана не значит. Воропаев ему прямо свое мнение выскажет – сволочь, мол, этот Панфилов».
Константин поймал себя на мысли, что рассуждает так, словно уже придумал, как ему договориться с Воропаевым и отвязаться от него наконец.
«Нет, видно, из затеи с Рахманом ничего не выйдет, – подумал Константин, выбрасывая окурок. – Придется придумать что-то другое».
– Иди сюда, полковник, – позвал он. – Попробуем поговорить.
Воропаев, словно усатый колобок, подкатился вплотную к Константину.
– Давай колись, Панфилов, – довольно осклабился полковник, глядя на сидящего на ящике Константина. – Иначе…
– Заткнись, – перебил его Константин. – И передай своему дружку Рахману, что он идиот, каких поискать. Долго он так в Запрудном не продержится. У нас сук никогда не любили.
– Ах ты, падла! – разъярился Воропаев. – Так ты не понял ни хрена!
– Я же сказал, заткнись! – тоже повысил голос Константин. – Это ты, полковник, ни хрена не понял. Позвонишь сейчас на Лубянку, спросишь майора Тихонова. Он тебе мозги вправит.
Упоминание о Лубянке сразу насторожило Воропаева. Такого варианта он не предполагал. Черт его знает, этого Панфилова. Накануне, едва получив от Рахмана сообщение о появившемся в Запрудном человеке, который выдает себя за известного в городе Жигана и ищет выход на чеченцев, чтобы продать им большую партию взрывчатки, Воропаев заглянул в архив и полистал дело Константина Панфилова. Там было такое понарисовано, что у Воропаева усы дыбом встали, но тут же опустились, едва он дошел до последней страницы, на которой черным по белому было написано, что Панфилов осужден условно, освобожден в зале суда.
Воропаев этого пассажа не понял, но решил, что не его дело обсуждать приговоры, вынесенные судом. А вот то, что Панфилов окажется в его руках, если только действительно имеет отношение к взрывчатке, он понял сразу. Оснований не доверять азербайджанцу Рахману у полковника Воропаева не было, тот его еще ни разу не подводил, и информации его всегда подтверждались.
Вариант, что Панфилов может работать на ФСБ, вообще ему в голову не приходил. Потому он и был сейчас несколько озадачен.
– Ну, молитесь богу, Панфилов, чтобы я отыскал этого вашего майора, – зловеще прошептал Воропаев, доставая из кармана телефон.
