Сергей Соболев - Сирийский патруль
Званцев пробыл у нее недолго, минут пятнадцать. То, что требовалось, он в основном сказал по дороге из аэропорта. Там же, в машине, передал Анне сотовый с ее старой SIM-картой и вбитыми в память контактными номерами — своим и Игоря.
Старший коллега проинструктировал сотрудницу, что именно следует говорить и делать, если ей вдруг позвонит или напишет ее «бывший», то есть Иван Козак. А также разъяснил, как следует вести себя, что ей следует говорить, если, что тоже не исключено, ей позвонит некто, кто захочет поговорить с ней о ее «бывшем» (а теперь, если она правильно поняла начальника, уже и не совсем бывшем гражданском муже).
Затем куратор, оставив ключи от машины, пожелал ей хорошенько отдохнуть. После чего покинул служебную квартиру, оставив сотрудницу наедине с пережитым в чужой стране за проведенные ею там дни и ночи, наедине с ее тревожными мыслями в связи с таинственным исчезновением одного нечужого ей человека.
В четверть третьего пополудни Анна спустилась в подземный гараж. Экипирована в соответствии с изменившимися обстоятельствами: на ней деловой костюм; под темно-синим пиджаком белая блузка. Вместо дамской сумочки — сумка-портфель. На ногах полусапожки на каблуке. Строгое, чуть приталенное классическое пальто от Elena Monti — его она несет в руке.
В последнее время она одевалась несколько иначе. Да и то: в таком наряде, как сейчас, журналист-фрилансер, под личиной которого она обреталась последние месяцы, в тех местах, которые она посещала, смотрелся бы, мягко говоря, инородным телом.
Но ей самой нравилось, как она выглядит сегодня, в данную минуту.
Единственно, что успела отвыкнуть от обуви на каблуках, поскольку при своем довольно высоком росте и с учетом поменявшейся в последние месяцы ситуации отдавала предпочтение обуви на низком ходу…
Она щелкнула брелоком сигнализации. Положила на сиденье сумку, аккуратно повесила пальто — на плечиках — над левой задней дверкой. Уселась в кресло водителя. И в этот момент из сумки донеслось пиликанье сотового.
Анна сверилась с экраном смартфона: номер не определился…
Сердце в груди учащенно забилось — а вдруг это Иван звонит?
— Да, слушаю.
— Здравствуйте, — прозвучал в трубке незнакомый мужской голос. — Анну можно к телефону?
— Кто спрашивает? — спросила Анна чуть дрогнувшим голосом.
— Меня зовут Николай…
— Николай? Гм… Извините, не могу вас узнать по голосу.
— Я вообще-то ищу Ивана Козакова… Он мне сильно нужен. Вы не могли бы передать ему трубку?
— Скажите, а откуда у вас мой номер… э-эээ… Николай?
— Так мне сам Иван его дал.
— Когда?
— Где-то с год назад это было… — после паузы сказал голос, в котором нет, нет, но проскальзывал южнорусский или украинский акцент. — Мы в одном месте служили, в одной фирме.
— Не могли бы вы уточнить, где именно вы служили «вместе»?
— В «песочнице» [8] … если это вам шо-то говорит.
— Не поняла, о чем вы.
— Может, название города Баакуба [9] вам знакомо?..
— Баакуба? Гм…что-то не припомню.
— Та неважно… Так шо, могу я с ним побалакать? С вашим мужем?
— Видите ли, Николай… — Анна вела разговор предельно осторожно. — Вряд ли что-то получится. Ивана здесь нет…
— А где он находится?
— Затрудняюсь сказать.
— Жаль… Я заезжал в ваш адрес в Белгороде. Микрорайон «Новый-два», так? Квартира на четвертом этаже… Я несколько раз приходил, но вас не застал.
— А этот адрес… в Белгороде, кто вам дал?
— Как кто? Сам Иван и дал его мне.
— Вот как?..
— Я с вашей соседкой разговаривал. Старушка. Она сказала, шо вы уехали куда-то…
— Я там действительно больше не живу.
— А мы можем встретиться? Куда мне подъехать?
— Я в другом городе. И я не знаю, чем вам помочь.
— Так вы с ним, наверное, переговариваетесь? Можете сказать, где сейчас Иван?
— Представьте себе — не знаю.
— Как так? — удивился собеседник. — И шо, не знаете, как с ним связаться?
— Понятия не имею.
Сказав это, она ни на иоту не покривила душой. Действительно, ни она сама, ни ее — и Ивана — кураторы в данный момент не знали доподлинно, где он находится и что с ним произошло после того, как он передал условленный сигнал «тревоги».
— Вы, наверное, мне не хотите говорить… — на другом конце линии послышался вздох. — Думал, шо увижу его… А если не увижу, то хоть узнаю от вас, Анна, х-хде его можно найти и как с ним связаться. Мне очень нужно поговорить с Иваном. Дуже надо.
«Мне он тоже очень нужен , — подумала Анна. — И я тоже хотела бы знать, "где его можно найти и как с ним связаться"».
— Вот что… — вслух сказала она. — Вы меня слышите, Николай?
— Да, говорите.
— Вы сейчас где находитесь?
— Я в пути: еду по трассе от Белгорода…
— Пришлите мне — на вот этот номер — СМС с вашей электронной почтой.
— Ага… Понял! Зараз вышлю!
— Если появится что-то от Ивана или если он сам позвонит, я вам сообщу.
Дорога до офиса «Антонова», расположенного в одном из зданий бизнес-центра «Сретенка», заняла около получаса. Звонить из машины куратору Анна не стала: ее номер стоит на «прослушке», так что он наверняка все слышал. А если и не слышал, а был, к примеру, занят чем-то важным, то она доложит ему о звонке лично, уже через несколько минут.
Полосатая стрела шлагбаума взметнулась перед бампером машины, которую местная охрана хорошо знает. Знакомый въезд под арку, где расположена служебная парковка. Анна поставила разъездной «Гелендваген» на штатное место — почти у самых ступенек служебного входа. Есть и второй вход, через парадное основного здания бизнес-центра, но сотрудники фонда обычно им не пользуются.
Выбралась из салона, прихватив пальто и сумку-портфель. На короткое мгновение остановилась у шлифованных, серо-розового мрамора, ступенек, разглядывая вывески.
Год с небольшим тому назад, когда куратор впервые привез ее сюда, на Сретенку, здесь имелась лишь одна вывеска: «Некоммерческий фонд «БУДУЩЕЕ БЕЗ НАРКОТИКОВ XXI».
Теперь, под основной, на стене у темно-вишневого цвета двери, красуется еще одна табличка. А на ней довольно мелкими буквами, так что прочесть, пожалуй, можно лишь с близкого расстояния, написано:
«Гуманитарный фонд "БУДУЩЕЕ БЕЗ ВОЙН XXI"».
Анне не пришлось звонить в массивную дверь, прикрытую козырьком: охранник, дежурящий в вестибюле, сам изнутри открыл дверь. Приязненно — но и вежливо — улыбнувшись, как старой знакомой, пропустил молодую женщину в служебный офис.
Она поднялась по лестнице на второй этаж. Левое крыло здания перегораживает массивная дверь. Продернула смарт-карту, выданную ей — возвращенную — куратором через считывающее устройство идентификатора. Вошла через открывшуюся дверь в закрытую для простых смертных часть офиса.
В освещенный мягким янтарным цветом коридор, в котором она оказалась, выходит шесть дверей. У одной из них крепкий мужчина лет тридцати в неброском костюме, орудуя отверткой, закрепляет на стене табличку. Она сразу узнала Игоря, референта Антонова (он же его личный шофер, охранник, местный завхоз и самое доверенное лицо куратора в фонде). Тот, увидев прошедшую в закрытую часть офиса молодую женщину, приязненно улыбнулся:
— Здравствуйте, Анна Алексеевна! Рад вашему возвращению.
— Здравствуйте, Игорь! Тоже рада вас видеть.
Игорь вкрутил последний шуруп. Затем, отступив шаг назад, удовлетворенно покивал головой.
— Хорошо выглядите, Анна Алексеевна, — сказал он. — Bellissima!.. [10] — добавил Игорь, но так, что это можно счесть как похвалой внешнему виду визитерши и ее чувству вкуса, так и работе, которую он только что завершил. — Excellent!..
— Вы, как всегда, мне льстите.
— С тех пор, как вы уехали, кабинет пустовал. А вот теперь — порядок.
Анна прочла надпись на табличке:
…
Директор спецпрограмм фонда
Козакова Анна Алексеевна
— Оперативно, — она заставила себя улыбнуться. — Вот только с фамилией «директора спецпрограмм» вы напутали.
— Ничего не напутали, — из открывшейся двери напротив выглянул куратор. — Разоблачайтесь, Анна Алексеевна. И, если у вас нет других срочных дел, — Антонов усмехнулся, — милости прошу ко мне.
Глава 7.
Анна прошла в кабинет, который занимала до середины апреля прошлого года. В его убранстве ровным счетом ничего не изменилось. На столе в итальянской вазе стоит букетик ирисов. Молодая женщина в эти минуты испытала сильнейшее дежавю…
Ей даже на какие-то мгновения показалось, что она не покидала этого офиса. Почудилось, что все то, чем она жила на протяжении восьми или девяти месяцев, ей приснилось.
