Иван Стрельцов - Псы войны
— Помню, — спокойно ответил Глеб.
— Так вот, зря я тебя не послушал тогда. С тех пор Логинов мутировал, и очень сильно. Поставка наркотиков в Москву, Питер и другие города средней полосы России меньший из его грехов. Логинов создал в Чечне «Химико-медицинский научно-исследовательский институт», который занимался концентрацией наркотика, то есть уменьшением его объема в сотни раз. Опыты ученых удались, вслед за этим начались переговоры с представителями зарубежных синдикатов. Наркотик становился неуловим для спецслужб.
— Значит, заварушка в Чечне — твоя работа? — прищурив левый глаз, спросил Кольцов.
— Штурм оппозиции провалился, — не отвлекаясь на ответ, продолжал полковник. — Главная задача не была выполнена. Теперь в Чечню войдут войска регулярной армии, но то, ради чего все это затевалось, уже не получится, время упущено.
— Владимир Константинович, ты что, вербуешь меня на чеченскую войну? — спросил Глеб.
— Нет, Каскадер, на Кавказ никто тебя не зовет. У меня в отделе хорошие ребята, они негласно без всяких ордеров и предписаний следили за Логиновым. Проникали в его квартиры, ставили «клопов», вели съемку, раскалывали его ближнее окружение, пытаясь кого-то вербануть. В общем, работали на совесть, не за деньги и звания. Но сейчас другая ситуация, сейчас надо проводить хирургическую операцию, и еще неизвестно, чем она закончится. Так что дело вполне может дойти до внутреннего расследования, сам знаешь, внутренней службе только дай зацепиться, вывернут все наружу. Короче, для предстоящего мероприятия мне нужна помощь человека со стороны. Пойдешь, Глеб, со мной?
— Риск большой? — спросил Кольцов, разливая остаток водки по рюмкам.
— Сначала большой, — проговорил Клочков, затем, понизив голос, добавил: — А потом будет вдвое больше. И все за одну ночь. Если в чем-то ошиблись, то мгновенная смерть для нас будет вроде манны небесной.
— Такие страсти.
— Ну так что?
— А если я откажусь, что будешь делать? — спросил Глеб.
— Тогда попытаюсь это сделать сам, хотя без подстраховки будет очень сложно. Ну да ничего, думаю, справлюсь.
Клочков взял со стола свою рюмку. Кольцов тоже поднял рюмку и сказал:
— Давай выпьем, Владимир Константинович, за успех будущего предприятия. Ведь недаром меня называли Каскадером, прорвемся всем чертям назло.
Чокнувшись, они выпили, и тут же перед столиком, как черт из табакерки, выпрыгнул официант.
— Горячее подавать? — осведомился он.
— Подавать, — кивнул Клочков, — и еще триста граммов водки.
— И боржоми. Вы не на десерт приберегаете? — угрожающе спросил Кольцов.
* * *За окном купе непроглядная ночь, время от времени пролетают освещенные платформы пригородных станций, и снова черное покрывало ночи.
— Оружие взял? — глядя в окно, спросил Клочков.
Глеб молча вытащил из-под куртки длинноствольный пистолет «ТТ».
— Это еще тот самый «египтянин»? — удивленно спросил полковник, разглядывая египетскую модель знаменитого советского пистолета. Добыл его Кольцов в Афганистане, в горячем восемьдесят восьмом.
— Да, он самый, «Тимофей Тимофеевич», — хмыкнул Глеб, поглаживая вороненый ствол пистолета. — Когда я увольнялся из комитета, мне напомнили, что неучтенный ствол тоже надо сдать. Как же, щас.
— Ладно, оружие пока спрячь и слушай. Наши клиенты едут в соседнем вагоне. Два купе. В одном четверо боевиков, в другом эмиссар Логинова и приставленный к нему телохранитель. Это жесткий мужик. Алик Джасанов — бывший чемпион Союза по боксу в полутяжелом весе. За последнее время много тренировался, так что смотри. Опасный тип.
— Ясно. — Кольцов спрятал пистолет в подмышечную кобуру.
— Тебе придется нейтрализовать Джасанова.
— Как нейтрализовать? Коли он сидит в купе, а за стенкой четыре «быка». Стоит ему рот раскрыть громче положенного, и получится вторая серия фильма «Красные дипкурьеры».
— В купе тебе врываться не придется, — почти шепотом сказал Клочков. — Он уже час как бегает в сортир.
Видя недоверие в глазах Глеба, полковник объяснил:
— В его стакан с чаем попали несколько таблеток фурасемида, и поэтому у Джасанова проблема с мочевым пузырем. Тебе надо будет только дождаться, когда он выбежит из купе… Проводницы мешать не будут. Кто-то их угостил водкой с клофелином, так что они сейчас на тормозе. «Быков» тоже не опасайся, спят все четверо, как суслики зимой, нам они не помешают.
— Ну хорошо, — кивнул Глеб, — проводниц ты клофелином напоил, «быкам» снотворного в чай подсыпал, но как тебе удалось зарядить фурасемидом этого телохранителя?
— Проводниц действительно я подпоил, — подтвердил полковник. — А вот «быки» чай у проводниц не заказывали, они пили свой кофе. Другое дело, что среди них есть мой стукачок, хороший парень, попался за изнасилование. И было у него два варианта: либо в зону отправляться и получить почетное звание «петух» (об этом компетентные люди позаботились бы), либо обзавестись другим почетным званием — «сексот» и трудиться на невидимом фронте в борьбе с организованной преступностью. Юноша сразу понял, что с ним не шутят, сник и согласился работать. И вот в течение года я имею необходимую информацию о низовых звеньях службы безопасности концерна «Свой путь», а в сочетании с информацией, полученной и из других источников, складывается почти полная картина. Да, а насчет Джасанова? Так его погубила брезгливость, видите ли, чай в поезде он пьет из своего стакана.
Клочков взглянул на наручные часы и тихо сказал:
— Пора.
Поезд шел все дальше и дальше на север. В пустом коридоре купейного вагона едва тлело дежурное освещение, пассажиры спали.
Глеб Кольцов, зажав зубами незажженную сигарету, стоял в тамбуре, приоткрыв ногой тамбурную дверь, следил за коридором. Наконец из купе показалась широкоплечая фигура атлета.
Глеб убрал ногу, снабженная пружиной дверь тут же закрылась. Сыщик выплюнул сигарету, теперь ни к чему изображать из себя полуночного курильщика, запустил правую руку под пиджак, извлекая оттуда пистолет.
Раздался шум открываемой туалетной двери. Кольцов тут же левой рукой дернул на себя тамбурную дверь с одновременным перемещением корпуса в открывшийся зазор. Оказавшись в коридоре, Глеб увидел широкую спину и бычий затылок входящего в туалет. Рука, сжимающая пистолет, обрушилась на этот затылок. Удар был глухим, как будто пришелся на бетонную стену, ноги Джасанова подкосились, и он рухнул прямо на унитаз. Кольцов быстро огляделся. Кроме Клочкова, который шел с другой стороны вагона, в коридоре никого не было. Быстро зайдя в туалет, Глеб первым делом заклеил лейкопластырем рот лежащему без сознания Алику. Затем перекинул браслеты наручников через оконную решетку и сковал руки оглушенного. Только после этого обыскал его. Кроме паспорта на имя Аслана Джасанова и прав на то же имя, был еще бумажник с двумя миллионами рублей. Под пиджаком в поясной кобуре лежал пистолет Макарова и запасная обойма к нему.
Забрав оружие и патроны, все остальное Глеб распихал обратно по карманам оглушенного, затем, выйдя из туалета, запер дверь на ключ, который ему дал Клочков.
Тем временем полковник при помощи стального клина заблокировал дверь в купе «быков». Так, на всякий случай. Затем достал из внутренней кобуры специальный пистолет Макарова, оснащенный длинным цилиндрической формы глушителем.
— Ну что, готов? — шепотом спросил полковник подошедшего Глеба, тот кивнул.
— Тогда вперед. — Клочков рывком отворил дверь в купе.
Там было почти темно, только над одной полкой горел светлячок ночника. Это, по-видимому, была постель Джасанова.
Держа в руке пистолет, полковник щелкнул тумблером верхнего освещения. И тут же купе залилось ярким светом неоновых ламп. На другой полке лежал человек в белой рубахе и спортивных брюках. Он лежал спиной к двери и не реагировал на происходящее. Клочков пнул его ногой под зад.
— Алик, прекрати баловаться, — пробурчал сонный голос, но следующий удар поднял его с постели.
— Ты озверел, Алик, что за шутки, — протирая глаза, говорил проснувшийся. Но едва он увидел, что вместо телохранителя перед ним стоит чекист, он онемел.
— Приехали, Тафулин, — с милой улыбкой произнес Клочков, направляя черный ствол пистолета в грудь эмиссара мафии.
Выставив вперед руки, как будто это могло защитить его от разящего свинца, Тафулин взвизгнул:
— Где ваш ордер, Клочков, не имеете права. Я буду…
— Ты что, дурак? — перебил полковник, удлиненный глушителем ствол уперся сидящему в переносицу. — Какие права, какой ордер? Ты же видишь, я без понятых, без своей команды и с бесшумным пистолетом. Что это значит, надеюсь, понимаешь?
— Меру наказания определяет суд, — едва шевеля губами, произнес Тафулин.
