Андрей Молчанов - Главное управление
– Благодарю за доверие.
– Вот и прекрасно.
И тут мне представилась возможная сцена из будущего: я стою в генеральском строю у стены парадного зала. Напротив – трибуна с государственным гербом. И взоры соратников с уважительным значением останавливаются на моей персоне, когда президент или премьер, подойдя ко мне, благосклонно и уважительно протянут руку, вручая очередную награду и одобрительно взирая на меня, облаченного в серый китель с золотыми погонами.
И тут подумалось: а что, если бы волею высших сил, благодаря стечению невероятных обстоятельств, к которому я, собственно, уже привык, меня бы назначили министром этих самых внутренних дел?
И уверенно уяснил: был бы из меня министр что надо и многое полезное для страны я бы смог сделать.
– Какие-то вопросы? – донесся голос издалека, и я очнулся, поведав проникновенно, следуя своему намеченному плану:
– Товарищ генерал-полковник… Я ухожу с позиции, где, как вы знаете, никогда не было недостатка в информации о весьма значительных персонах. И у меня имеется кое-какой актуальный архив. В области он мне не пригодится. Но кому его передать?
– Ну-ну, – отбросив мигом все суетные мысли, молвил собеседник, приняв охотничью стойку.
– Я… как, впрочем, и десятки иных сотрудников, причем самых опытных и компетентных, считают вас за человека в высшей степени профессионального, проникнутого идеями государственности, а потому решил передать имеющиеся материалы вам и только вам…
– Что же… Благодарю за столь высокую оценку моей скромной персоны.
– Вот… Оригиналы. Никаких копий нет. – И я выложил ему из портфеля увесистую папочку вкупе с несколькими компьютерными дисками – компромат на семь персон, стоящих в тени и по краю тени трона и значительных кресел возле него. В эту великолепную семерку входил и мой патрон Силантьев, дружок замминистра, в данный момент с готовностью принимающего от меня скандальный компромат.
Помимо фактов взяток за проплаченные кадровые решения в справках фигурировали связи Силантьева с организованным криминалом, а кроме того, в материалах имелись видеофрагменты нахождения высокого чиновника в сауне, в компании проституток, и записи нелестных его высказываний в адрес президента и пары любезных президенту лиц, неосмотрительно произнесенных в семейном кругу, на дачной природе, у мангала.
Заместитель министра, приняв дар, долго и с чувством жал мне руку.
– Посмотрю обязательно… Примем меры…
– Не сомневаюсь!
– Ну, дорогой мой, до встречи!
Выходя из министерства, я подумал, что на дальнейшие свидания с заместителем министра рассчитывать не следует. Ознакомившись с компроматом на Силантьева, он тут же побежит к нему с докладом, зарабатывая очки и тонко усмехаясь над недальновидностью наивного доносчика, на ровном месте профукавшего и хлебную должность, и генеральские погоны.
Теперь главное – чтобы не убили. Но это вряд ли. Они быстро выяснят, что материалы – лубянские, всплывет мое сотрудничество с Олейниковым, источники и персонажи перепутаются, а когда утихнут эмоции, станет понятно: никто ни о чем болтать не намерен, а урезонить профессиональных многознаек можно и нужно холодными методами административного интеллигентного давления, сведением неугодных осведомленных лиц в должностной прах.
Теперь предстояло ждать тех или иных выводов. Сработает ли интрига?
Сработала!
Я подписывал обходной лист в управлении, отправляясь в распоряжение кадров министерства, и вдруг из этих самых кадров позвонили на мой мобильный телефон, поинтересовались елейно:
– У нас мелкий вопрос… А где находится ваш наградной «Стечкин»?
– Дома, в сейфе…
– Дело в том, – соболезнующее поведали мне, – что выдача вам наградного оружия данного типа – недоразумение, нонсенс, так сказать… Это оружие армейское, приспособленное к автоматической стрельбе, и оно исключается в частном владении. Вам заменят его на пистолет «Макарова».
– Когда?
– Думаю, буквально днями, – уверенно солгал голос. – Когда мы можем изъять ствол?
– Да уже через час…
– Вот и договорились!
Домой я поехал с тремя парнями из СОБРа – мало ли что? – но в данном случае мои опасения были напрасны: явились двое лысых пузатых хитрецов с сальными мордами – то ли действительно из кадров, то ли из УСБ. Но не опера, явно кабинетные интриганы, бурдюки с особистским дерьмецом. Пожали жирными плечиками, поулыбались, забрали «Стечкин», выдав мне справочку об изъятии.
Когда направились к двери, я остановил их, полез в карман пиджака, вытащил свою милицейскую ксиву. Ее мне выписывали не в кадрах нашей конторы, а в министерстве, чьей номенклатурой я являлся.
– Чтобы лишний раз не утруждать вас визитом, возьмите и корочки, – сказал я.
– Но таких указаний нам не поступало, – растерялся от моих щедрот один из гостей.
– Поступят, – бодро сказал я. – Я ведь покинул занимаемую должность…
– Ах, вот оно что…
Судя по такой реакции, эти псы не ведали, что творят. Но их неведение меня в радужные заблуждения не ввело.
Да и что эта ксива? Сгорел дом, гори и сарай!
Через три дня я позвонил в кадры министерства ответственному лицу и ненавязчиво поинтересовался, как идут дела с моим новым назначением.
– М-мм… Пока неизвестно, – ответил тот через долгую паузу. – Вы в нашем распоряжении, ждите…. Более ничего сказать не могу.
Прекрасный ответ! Все развивалось по намеченной мною канве.
Прошло еще три дня, и мне пришла заветная новость: на должность областного начальника милиции назначен Есин.
Я позвонил ему, поздравил с состоявшимся карьерным прыжком. Тот равнодушным голосом пригласил меня порыбачить и поохотиться в подведомственных ему заповедниках. Я выразил восторженное согласие, разумеется.
В замы по тылу Есин притянул к себе проштрафившегося хозяйственника Филиппенко, крупного специалиста в области охоты и рыболовства на закрытых для посторонних заимках средней полосы. Громкое служебное расследование в отношении его персоны оказалось бурей в стакане воды: состава криминала в его действиях не обнаружилось, в осадке остались лишь аморальные намерения в устройстве личных благ за государственный счет, и наказание его прошло в форме снисходительной выволочки.
А вот Евграфьев после просмотра Кастрыкиным материалов наружного наблюдения был уволен незамедлительно и бескомпромиссно. Своими нетрезвыми похождениями в миру тыловик мог изрядно покачнуть и без того неустойчивую репутацию своего патрона, глубоко несимпатичного массам. Компанию Евграфьеву, как и предполагалось, составил его друг поневоле Акимов.
Когда эту парочку буквально за шиворот выволокли на улицу стражи из комендатуры, между ними, стоящими на остановке трамвая и мрачно смотревшими на свои служебные красивые машины, недоступно черневшие за чугунной решеткой забора, возник конфликт.
Вероятно, сотоварищи решили выяснить, кто именно своим поведением навлек на себя высочайший гнев. В итоге, как следовало из видеозаписи камер уличного наблюдения, Евграфьев, в сердцах оттолкнувший от себя закадычного компаньона, получил от него сокрушительный хук в челюсть, далее последовал удар ногой в пах, затем поверженное тело озверевший опер пинал еще пару минут, но тут подъехал трамвай, и Акимов, плюнув на съежившегося на асфальте разжалованного благодетеля, вскочил на подножку, отправившись невесть куда. В свое безжалостное руко– и ногоприкладство он вложил всю накопившуюся ярость за напрасное и унизительное свое пресмыкание перед поверженным во всех смыслах ничтожеством.
Отлежавшись на асфальте, Евграфьев на карачках добрался до лавочки под пластиковым колпаком остановки, осторожно присел на нее. Свои физические возможности к совершению направленных передвижений он прикидывал долго, около получаса.
В итоге неверным шагом ступил к краю дороги и, поймав такси, также растворился в неведомых далях.
Внезапно контору покинул и Кастрыкин, переведенный из нее на командные высоты в Генеральную прокуратуру, хотя накануне назначения вспыхнул скандал, ибо у беззаветного борца с коррупцией обнаружилась изрядная недвижимость за рубежом и тамошние коммерческие лавочки, записанные на его родственников. Скандальчик, однако, быстро замяли. А вся его пришлая свора, хладнокровно оставленная им на произвол судьбы, не сумев ни обжиться, ни обосноваться в вожделенных стенах конторы, отбыла, несолоно хлебавши, в родимый туманный город с разводными мостами. Проклиная своего вероломного покровителя, ибо на покинутых ими рубежах уже окопалась новая смена, и возвращались они в пустоту. Новым же главой управления был назначен некий начальник всего лишь жалкого городского отдела милиции. Но, естественно, из того же культурного мегаполиса, где располагался музей Эрмитаж, жемчужина мировой культуры, это без смеха, это – святое.
