Честер Хаймз - Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв
Но сейчас самое важное узнать, что же все-таки произошло с Элен Джустус? Маркус сам выбирал тактику ее поведения, и он не мог бросить все на полпути. Лично он принимал решение, следовательно, нет никакой связи между исчезновением Дюбуа и Коновер и исчезновением Элен. Просто все дело сосредоточилось в том месте, где находились деньги. Глупец!
Может быть, кто-то лгал.
Маркус решил сначала выяснить, что случилось с Элен Джустус.
— Ага, — сказал старик. — Меня зовут Поп Уорнер, как футбольного тренера, если не считать, что я и близко не подходил к футбольной команде.
— У вас неприятности? — поинтересовался Джон Дж. Мэлони.
— У меня? Не хочу неприятностей.
— Никто не хочет. Но иногда мы влипаем в них.
У Попа Уорнера была квартира с небольшой кухонькой в доме на бульваре Вашингтона, на западе от Остин-авеню.
— Я прожил здесь двадцать пять лет, — сказал он. — И никогда не хотел уехать куда-нибудь еще. Это прекрасная квартира.
— Когда вы начали заниматься шпионажем? — резко спросил Мэлони.
— Что?!
— Когда вы решили стать шпионом?
— Вы псих или что-нибудь еще хуже?
— Вся ваша затея разваливается на куски. Я же — один из команды, которая собирает эти кусочки.
— Вы явились не по адресу. Мне ничего неизвестно о шпионах. Я развожу письма в «Уолден Кемикл». Вы, наверное, ищете другого Уорнера. Мое имя Фред. Они зовут меня Поп. Как…
— Знаю. Как Попа Уорнера, футбольного тренера. А как насчет Элен Джустус?
— Кто это?
— Она пришла работать в «Уолден» сегодня утром.
— А, новая девушка! Да. Я знаю ее. Она только сегодня начала.
— Об этом я и говорю. Что вы с ней сделали?
— Я? Ничего. Я получил для нее работу и потом забрал готовую. Немного ввел в ее в курс дела, типа того…
— Где вы брали работу, которую передали ей?
— Там же, где забираю все. У Бидди Пенроуз.
У Мэлони не было причины думать, что старик его обманывает. Но он решил, что сейчас самое подходящее время обвинить его во лжи.
— О’кей. Возьмите шляпу и зубную щетку. Вы отправитесь со мной.
— Куда?
— В тюрьму. Возможно, вы долго пробудете там. Я же вам говорил. Все ваше дело взлетело на воздух. Им нужна правда.
— Но я ничего не знаю!
Мэлони решил рискнуть:
— Фарго утверждает обратное. Он говорит, что вы — мозг шпионской группы.
— Не знаю я ничего ни о такой шпионской группе! — завопил Уорнер. — Ладно, я малость соврал, но…
— Вот так-то лучше.
— Но я не хотел ничего плохого! Ведь строго запрещено делать что-нибудь для людей внутри.
— Людей внутри?
— Это те, кто работает в секретной части здания. По правилам, их всегда тщательно обыскивают сотрудники безопасности. Но им это не нравится. Они не любят, когда люди из безопасности проверяют их каждый раз, когда у них какое-нибудь дело в обычной зоне. Как говорит профессор Водсворт, все это чертовски нелепо.
— Что вы делаете для профессора Водсворта?
— Не только для него. Для многих из них. Всякую ерунду, например проношу им предметы, на которые они не хотят выписывать специальное разрешение. Как говорит Водсворт, из-за этих идиотских правил нельзя получить таблетку аспирина, без того чтобы человек из безопасности не подверг ее химическому анализу, дабы убедиться, не содержит ли она в себе взрывчатых веществ. И Бидди Пенроуз также помогает. Так что я не один.
— В чем вы меня обманули?
— Ну, я передал Элен Джустус конверт, который не прошел через Бидди Пенроуз, как должны проходить все конверты для стенографисток.
— Где вы его взяли?
— В шкафчике в моей раздевалке. Или, вернее, наверху шкафчика.
— Кто его туда положил?
— Не знаю.
— Тогда почему вы отдали его именно Элен Джустус?
— Мне позвонили по «горячей линии» снизу.
Мэлони не имел представления, что скрывалось за этим — были ли эти сведения ценными или нет. Но они заинтересовали его, и как только старик произнес эти слова, адвокат выпалил:
— Что такое «горячая линия»?
— Это часть системы интеркома. Но та часть, которой больше не пользуются, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Конечно, но тем не менее объясните.
— Часть интеркома была отключена. Предполагалось, что «горячая линия» вышла из употребления. Она проходит от телефона, расположенного где-то в секретной зоне, к другому телефону, находящемуся рядом с местом, где я отдыхаю, убивая время, когда не занят. Один из людей изнутри задействовал ее — именно эту линию — так что вы можете слушать ее — и когда зажигается лампочка, я отвечаю и делаю то, что они просят.
— А что они просят?
— Разное. Потом они собирают для меня небольшую сумму и каждую неделю оставляют на моем шкафчике в раздевалке.
— Какого рода дела вы выполняете?
— О, незначительные. Например, передать личное сообщение, когда они не хотят, чтобы оно было прочитано людьми из безопасности.
— Или что-нибудь вынести…
— Нет. Никогда. Это совсем другое. Если меня поймают, когда я выношу какой-то предмет, и это узнают в секретной зоне, то меня уволят.
— Кто-нибудь просил вас об этом?
— Нет. Вы меня неверно поняли. Они не хотят, чтобы у меня возникали неприятности. Речь идет только о всяких мелочах, когда они не хотят вызвать раздражение у людей из безопасности.
— Кто попросил вас передать этот конверт Элен Джустус?
Старик усмехнулся.
— Думаю, тот, кто хотел назначить ей свидание. Она ведь красавица.
— И вам не известно его имя?
— Я не могу определить голос по «горячей линии». Кто-то приказал взять конверт со шкафчика, а затем сказал, что мне с ним делать.
— А эта Бидди Пенроуз… Как вы думаете, не она ли глава этой шпионской группы?
— Бидди? С ней все в порядке. Крутая… Действительно крутая. Но она должна выполнять свою работу. Просто она не хочет, чтобы кто-то считал ее добренькой.
Мэлони похлопал себя по карманам.
— Спички есть?
Старик поспешно полез в ящик стола и достал коробок. Он зажег потухший окурок сигары Мэлони. Адвокат заметил, что сухая старческая кожа дрожит.
— Да, плохи ваши делишки… Вы можете провести остаток ваших дней во вшивой камере.
— Но я ничего не сделал!
— Они могли и проглядеть вас… — задумчиво заметил Мэлони.
— Я же не знал, что произойдет что-то ужасное!
— Сейчас я расскажу вам, что делать. Вы отсиживаетесь здесь и даже носа не высовываете. Поняли?
— Я сделаю все, что вы говорите.
— Не отвечайте на звонки. Не отзывайтесь на стук в дверь. Спрячьтесь под кровать. Даже если дом загорится… если, конечно, не хотите долго сидеть в тюрьме.
— Вы… вы действительно хороший парень. Я отплачу вам той же монетой.
— Конечно, конечно, — проговорил Мэлони и ушел.
Действуя в такой неразберихе, Мэлони, как всегда, чувствовал, что им управляет сила. Разделяй и властвуй. Этот старый избитый девиз довольно точно определял его действия. Определи из всех своего врага. Конечно, у Мэлони было сложное положение: ведь он не знал точно, что ему делать дальше и что предпримет его противник. В данный момент ему нужно было собрать все по кирпичикам, но необходим цемент, чтобы скрепить их вместе, а потом убедиться, что сооружение представляет собой нечто большее, чем просто бессмысленное нагромождение каких-то нелепых разрозненных осколков.
Адвокат посмотрел на часы. День шел к концу. И его пленники, разбросанные в разных местах города, могли взбунтоваться. Он был уверен, что Вивьен Коновер останется при Ма Блоджетт, а продолжительность «карантина» Залека могла оказаться под вопросом, ибо зависела от Фланагана. А Мэлони не имеет права без причин держать Залека — и рыбка уплывет.
Но адвокат чувствовал, что должен использовать все возможности. Имелась еще одна добыча, которую он хотел поймать до окончания сезона. Он сел в такси и направился к железнодорожному узлу.
Он не был настроен настолько оптимистично, чтобы ожидать, что застанет Барнхолла в его офисе. «Наверное, мне нужно было бы проследить передвижение психоаналитика до его дома, — размышлял Мэлони, — однако также логично сперва осмотреть его офис».
Он вошел в здание с парадного входа. Уже было больше пяти, офисы опустели, а ночной дежурный еще не пришел. Мэлони доехал на лифте до этажа Барнхолла, и когда он подходил к его двери со всеми званиями на ней, то увидел, что она слегка приоткрыта. Беспорядок… Мэлони осторожно приблизился к двери. Однако когда он оказался рядом, то ни пуль, ни каких иных предметов из нее не вылетело, а также не раздалось ни единого звука.
Мэлони вошел в маленькую приемную. Там стояли стул и столик, на котором лежало несколько журналов, а вокруг витала аура напряженности, словно призраки пациентов с перепутанными мыслями все еще ожидали очереди к кушетке Барнхолла.
