Михаил Серегин - Кукла для утех
Вера выключила магнитофон и уставилась на крепенького мужичка, уперев руки в боки. В наступившей тишине было слышно, как пьет вернувшийся из очередного похода за деньгами Дмитрий. Кружка опустела.
– Что ты молчишь?
Она накинула на себя халат, расчесала волосы и подошла к нему вплотную.
– Дима, сегодня на работе… Я там была в последний раз. Потому что приходили менты, – она прошла на кухню и уселась на старенькую лавку, сработанную без единого гвоздя, наверное, еще до Великой Отечественной, и уставилась на древнюю газовую колонку. – С меня довольно. Я больше ни к кому не пойду.
– Ты что?! – сожитель схватил ее за волосы, рванул на себя. – Сука, смотри мне в глаза. А что ты жрать собираешься? Тебя никто не подкладывает под первого попавшегося. Да ты ведь, кроме как давать, больше ничего не умеешь. У тебя нет специальности, нет работы. Вот и пользуйся тем, что мужики на тебя смотрят. Устроиться вахтершей на завод всегда успеешь. А о том, что ты не можешь, забудь!..
После такого внушения он отпустил ее.
Вера продолжала смотреть на газовую колонку.
– Знаешь, меня сегодня замучили расспросами. Я устала, мне страшно. Один урод в кожаном плаще задолбал просто.
– И о чем же он тебя спрашивал? – головастый достал из холодильника большую миску квашеной капусты и бутылку водки.
Она неодобрительно посмотрела на него, но так и не решилась сделать замечание: не праздник ведь нынче! С чего бы это наливать шары.
– Представился капитаном Лиховцевым. Интересовался, не было ли у шефа отклонений в психике. Затем он перестал ходить вокруг да около и напрямую спросил, знаю ли я, что Виктор Валентинович был наркоман.
Он поднес рюмку ко рту и стал пить водку крохотными глотками. Это зрелище всякий раз выбивало у Веры слезу. Как он мог пить эту горечь мелкими глотками, да при этом еще причмокивать и щелкать языком от удовольствия?
– И что же ты рассказала ему о поведении господина президента?
– Сказала, что ничего не знаю, что с ним всегда все было нормально. Не отрицала, что он иногда напивался, но не более того.
– Правильно, – он поддел вилкой капусты. – Это все?
– Он долбал меня целых полчаса… За это время я, наверно, поседела, мне теперь и подкрашиваться не надо. Потом пришла его мать, сообщила, что я уволена. Прямо в глаза мне сказала, что никогда бы не подумала, что у ее сына в помощниках может быть такая женщина.
– Ладно, ты не переживай, вот тебе денежка.
Он достал пять зеленых бумажек и отдал сожительнице.
При виде денег Вера сразу забыла о неприятностях и в мгновение ока расцвела.
– Может, и мне нальешь, – спросила весело, поглядывая на бутылку, в которой оставалось еще намного больше половины.
Он согласно кивнул головой и предложил:
– Тащи рюмку…
* * *
Дарье всю ночь снились электронные человечки, которые стреляли в маленьких паучков. Скорее всего это было следствием весьма позднего отхода ко сну и интенсивного общения с компьютером.
Умывшись утром ледяной водой, она почувствовала себя лучше. Ей казалось, что невидимые нити, пронизывающие все ее тело, стягивают расслабленный, разнежившийся за ночь организм в единое, способное к действию целое.
Через двадцать минут она уже почувствовала себя намного лучше. В голове выкристаллизовалось решение наведаться в гости к Варенову.
Поиски Бориса Гавриловича она начала с кабинета капитана.
Сергей Петрович поздоровался, выслушал ее просьбу и поинтересовался, а на кой, собственно, черт ей нужен Гаврилыч.
Дарья ответила по-пионерски честно:
– Мама Иванова, чисто как женщина женщину, попросила справиться у Бориса Гавриловича о том, какой наркотик убил ее сына.
– А что, разве в заключении об этом не написано? – с некоторой неприязнью спросил капитан.
– Написано, – созналась Дарья, – героин. Но, может, он принимал еще что-то?
Лиховцев взял Дарью под руку и вывел ее из своего кабинета.
– Девушка моя ладненькая, молодая и красивая. Ваш интерес к этому делу мне непонятен. Вот вам совет хорошего и иногда очень доброго человека: идите домой. Незачем ходить и отвлекать работников правовых органов от исполнения ими служебных обязанностей. А маме передайте, что ее сын стал жертвой своей собственной слабости. В его возрасте можно было оградить себя от столь пагубной привычки, как наркомания.
Дарья выслушала нотацию, поблагодарила учителя за науку и поспешила на выход.
Провожать капитан ее не стал, что было ошибкой. Данилова подошла к оперативному дежурному и справилась у него насчет Варенова.
Усатый майор через стекло дежурки оглядел верхнюю половину просительницы и нашел ее весьма привлекательной. Она поняла это, потому как его потянуло на разговор.
– Я видел вас вчера здесь.
Дарья согласно закивала головой.
– Спасибо. Так как мне найти Варенова?
– Можете его подождать, но раньше двенадцати дня его не будет.
– А если мне некогда? – она попыталась изобразить нетерпение, свойственное обычно маленьким детям, у которых переполнен мочевой пузырь.
– Тогда можете проехать на кафедру судебной экспертизы медицинского университета, он сейчас там.
Данилова вышла из отделения милиции, поправила волосы, взглянув на свое отражение в толстом стекле, и пошла к своей машине.
Поиски Варенова у нее не заняли много времени. Меньше чем через час после прощания с дежурным майором она стояла на пороге небольшой лаборатории и объясняла аспиранту – во всяком случае, данный юноша по возрасту был явно не профессором, – что она хочет видеть Бориса Гавриловича. Молодой человек был так любезен, что провел ее в небольшой закуток, где, склонясь над микроскопом, сидел Варенов.
– Здрасьте, Борис Гаврилович, – заштампованно произнесла Даша. – Я по поводу Иванова.
Он повернулся на крутящемся стуле, предложил присесть, окинул ее взглядом ценителя женской красоты и лишь после этого сообщил, что внимательно слушает.
«Какие все-таки разные люди. Один берет тебя под руку и выпроваживает восвояси, если ты больше его не интересуешь, другой бросает всю свою работу, поворачивается лицом и собирается слушать».
– Понимаете, – начала она, собираясь с мыслями, – мать покойного была поражена тем, что написано в заключении, она никогда не думала, что ее сын наркоман.
– А что же она сама не пришла?
– Сегодня похороны.
– Ах, да-да, – согласился он. – Чаю будете? – здоровяк кивнул на электрический самовар, который уже начал тихонько посвистывать.
Дарья заверила, что хорошо позавтракала, предложила ему не стесняться и наливать себе сколько угодно.
– Я судебно-медицинский эксперт. По стечению обстоятельств подвернулся под руку Лиховцеву, и мы вместе приехали. Осмотр тела я проводил сам, вы это видели. Зрачки сужены, кожа бледная, влажная. Все то, что я вам перечислил, является первыми признаками отравления производными опия. К ним относится и героин. На теле обнаружены множественные следы от уколов. Он вводил себе много этой дряни… Кололся не реже двух раз в неделю. Проведенные анализы крови и мочи подтвердили первое предположение об отравлении наркотиком. Состояние внутренних органов таково, что не вызывает сомнений в пристрастии покойного к наркотикам, – рассказывал он, насыпая свежей заварочки и заливая кипятком маленький чайничек. – Может быть, это и не героин, но во всяком случае дерьмо, которое он употреблял, производится из опия. Это однозначно. Для более дорогого анализа нужны средства, у нас их нет. Насколько чистым был продукт, который он потреблял, я тоже сказать вам не могу, и никто уже не скажет. В принципе, нельзя исключать примесь, оставшуюся из-за плохой очистки, это типичное предположение в подобном случае.
– Но он чувствовал себя нормально, все случилось за секунды. Разве смерть от передозировки выглядит таким образом?
Варенов размешал сахар в чашке, отхлебнул немного горяченького. На его лице отразилось мимолетное удовлетворение напитком.
– Никаких следов ядов ни в спиртном, ни на одежде покойного мы не нашли. А то, что клиническая картинка несколько странная… в жизни, девушка, всякое бывает, поверьте мне как медику. Я смотрю, вы начали копаться в этом деле. Умер президент ассоциации частных товаропроизводителей Поволжья. Не простой человек. Согласитесь. У не простого человека и жизнь не простая. Вокруг таких людей всегда скапливаются проблемы – некие сгустки отрицательной энергии, образовывающиеся в результате того, что решение, которое принимает руководитель, впоследствии сказывается на сотнях людей. В окружении таких господ всегда водится мелкая, злая и жадная до денег рыбешка, которая хочет установить свои правила игры. Нам в том пруду делать нечего, мы с вами даже не головастики.
– Вы тоже думаете, что его убили?
– У меня нет фактов. Но когда умирает вполне здоровый молодой человек с деньгами, на ум так и просится мыслишка о том, что он что-то с кем-то не поделил.
