Дон Пендлтон - День грифов
Обзор книги Дон Пендлтон - День грифов
Дон Пендлтон
День грифов
Пролог
Над Глендбарни, одним из предместий Балтимора, занималось раннее утро. В серых предрассветных сумерках по дороге на Аннаполис медленно следовал «караван». Машина свернула на боковую дорожку и остановилась перед маленьким, плохо освещенным мотелем, который, казалось, был пуст.
Из мотеля вышел человек небольшого роста, подошел к «каравану» и поставил ногу на первую ступеньку подножки. Дверца машины мгновенно распахнулась, и из кабины показался другой человек — высокий, подтянутый, в синих потертых джинсах. Высокий и низкорослый обнялись, словно братья, которые очень долго не виделись. Да они и действительно были как братья. Низкорослого звали Лео Таррин. Он был полицейским агентом и вот уже многие годы делал все, что мог, чтобы уничтожить мафию. Высокого человека звали Мак Болан, по прозвищу «Палач», и он один был столь же опасен, как целая армия. Когда-то Болан поклялся уничтожить мафию, и это ему почти удалось за те тридцать с лишним истребительных рейдов, в которых он сражался с этой «раковой опухолью», разъедающей общество.
«Караван» проследовал мимо стоянки и выехал на государственную дорогу № 2. За рулем машины сидела молодая брюнетка — Роза Эйприл, полицейский агент, приданный Маку Болану Белым домом для технической и официальной поддержки во время его нынешней кровавой кампании, в ходе которой он надеялся окончательно очистить территорию США от мафии.
Увидев в зеркале заднего обзора волнующую встречу двух закадычных друзей, молодая женщина сдержанно улыбнулась и подняла руку, приветствуя их. Болан быстро произнес:
— Роза, познакомьтесь, это — «Скалолаз».
«Скалолаз», видимо, не любил показывать свое лицо даже коллегам по работе. Очень немногие знали о том, кто он такой на самом деле. Вот и сейчас Лео так и остался стоять в темноте за машиной и ограничился лишь тем, что молча кивнул в знак приветствия. Роза открыла кабину и отвернулась. Болан провел друга в небольшой рабочий кабинет, устроенный прямо в машине. Подав две чашки кофе, Мак спросил:
— Похоже, что дела осложняются?
— Пожалуй, да, — уклончиво ответил Лео. — Самое трудное сейчас — оказаться с нужной стороны баррикады.
— Намекаешь на то, что нужная сторона баррикады становится все короче и короче? — криво усмехнувшись, заметил Болан.
— Она не только стала короче, на ней теперь полно ловушек. Слава Богу, что это продлится недолго: если я правильно понял, то мне предстоит сменить работу и заняться еще более важным делом. Кстати, между нами, эта идея мне понравилась. Мне до смерти надоела моя теперешняя жизнь, сержант!
Болан прекрасно понимал своего друга — однажды Эйприл остроумно заметила, что такая жизнь подобна смерти. Кстати, и Ангелина Таррин не возражала против некоторых изменений в их жизни.
— Ну а когда мы с тобой войдем в высокие круги? — спросил Болан.
— Будто ты сам не знаешь! — с хитрой улыбкой ответил Лео. — Слушай, сержант, кончай хитрить со мной. Гарольд рассказал мне все: ты возвращаешься на службу. Ну а в том, что касается моего участия в деле, так я тебе не просто отвечаю «да», а «да и с радостью».
Гарольд Броньола возглавлял федеральную полицию и именно через него Белый дом сделал Маку Болану весьма и весьма лестное предложение. Болан долго колебался, но наконец согласился с предложением Президента возглавить сверхсекретную группу, занимающуюся вопросами безопасности, но на двух условиях. Во-первых, Мак настаивал на том, чтобы ему вначале дали время закончить свою личную войну с преступным миром Америки. А во-вторых, он сам хотел отобрать сотрудников для этой новой службы. Разумеется, самым первым его новобранцем стал Лео Таррин.
— Знаешь, Лео, — мягко произнес Болан, — пожалуй, не стоит строить особых иллюзий: можно ведь попасть из огня да в полымя.
— Меня это совсем не пугает, — спокойно ответил его собеседник. — Гарольд сказал, что тебя похоронят как национального героя. Арлингтонское кладбище тебе подходит?
— Абсолютно нет, — ответил Болан, вдруг помрачнев. — Ты ведь знаешь, что у меня уже есть надгробие... И даже с надписью. Моя надгробная плита — в Питтсфилде, там меня и похоронят среди близких. Ведь ты прекрасно знаешь, Лео, — именно там меня один раз уже убили.
— Да, да, — взволнованно пробормотал секретный агент. — Знаешь, сержант, трагедия твоей семьи до сих пор не дает мне покоя. Твоя сестра была замечательной девушкой! Она в чем-то была похожа на тебя. Кстати, а как дела у Джонни?
Джонни был младшим братом Болана, единственным, кто остался в живых после гибели его семьи.
— Джонни становится вполне самостоятельным, — с гордостью ответил Болан. — Знаешь, если мы оставим для них мир свободным и чистым, то молодежь никогда не перестанет нас удивлять.
— Ты часто с ним видишься?
— Скажем так, что я вижу его довольно редко. Да и вообще стараюсь не вмешиваться. Не хочу, чтобы моя жизнь хоть как-то влияла на него. Надо дать ему шанс жить полной, нормальной жизнью.
— Не городи чепухи! — воскликнул Лео.
— Почему?
— Слушай, сержант, парень всегда считал тебя образцом для подражания. Он без ума от тебя и только о тебе и говорит! Скоро ему предстоит сделать свой выбор, и на твоем месте я бы серьезно об этом подумал.
— Не беспокойся, я об этом достаточно много думаю, — мрачно сказал Болан. — В общем, посмотрим, что нам даст изменение в нашей жизни. Возможно, именно тебе придется повлиять на выбор Джонни.
Таррин прямо сиял от гордости:
— Ну а нашу новую жизнь мы начнем, наверное, с воскресенья?
— Да, если доживем до этого дня.
— Ты в этом сомневаешься?
— Ну, как ты знаешь, — усмехнувшись, произнес Болан, — мои сомнения начались уже давно: тогда, когда мы убрали старого Серджио. С тех пор они возрастают в геометрической прогрессии, и ты сам понимаешь почему.
— Да уж догадываюсь, — пробормотал Лео, сделал большой глоток кофе и тихо продолжил: — Господи, как давно это было! Мы прошли такой длинный путь... Иногда я просыпаюсь в холодном поту и думаю, что стало бы со страной, если бы ты не вернулся из Вьетнама! А уж когда я думаю о проклятой мафии... Эти мерзавцы держат в своих руках все силы нации! А мы, полицейские, упрямо пытаемся законным — и только законным! — путем посадить за решетку хотя бы одного или двух из них. И пока мы тянем резину, дела у этих подонков идут все лучше и лучше, они поглощают все и угрожают всем. Теперь уже даже сам Президент отнюдь не застрахован от их мести. А ведь раньше это казалось просто немыслимым!
— Знаешь, Лео, — быстро перебил его Болан, — пока еще рано говорить о победе. Они-то пока еще живы. Кстати, как настроение у их людей в Нью-Йорке?
— Не могу сказать, что им весело, особенно с начала этой недели, — ответил Лео.
Он прикурил две сигареты и протянул одну из них Болану.
— Нужно сказать, что ты прекрасно выбрал слабые места, прежде чем нанести свои последние удары. Даже их денежные резервы и те подходят к концу, особенно после заварухи в Теннесси. Словом, каждый день им достается все больше и больше. Не знаю, надолго ли их хватит, но замечу, что с ними всегда нужно быть настороже. Ты убираешь одного, а на его месте возникает дюжина. Правда, сейчас, когда ты взялся за их деньги, многое может измениться... Знаешь, в Нью-Йорке с незнакомыми вообще не разговаривают, а если перешептываются, так только со своими.
По лицу Мака скользнула едва уловимая улыбка, и он заметил:
— Насколько я понимаю, ты бы не хотел сейчас поговорить с Марко Минотти.
— С кем угодно, но только не с ним! — ухмыльнулся Таррин.
— Что с ним произошло после среды?
— Он попал в довольно трудную ситуацию. Имея мексиканские деньга, он мог стать главой всех капо. Но теперь он вернулся с поджатым хвостом, затаился и хочет узнать, откуда дует ветер. Должен тебе сказать, что когда я часа три тому назад улетал из Нью-Йорка, Марко понемногу начал приходить в себя.
— Это из-за того, что случилось во Флориде?
— Правильно. Когда ты прижал Марко в Уайт Сэндсе, Том Сантелли сразу взял бразды правления в свои руки, и все признали его главенство... И вдруг, не давая ему даже перевести дух, ты взрываешь его золотую шахту во Флориде! Теперь ты понимаешь, что, когда я расставался с ними, настроение резко изменилось и все занялись подсчетом убытков.
— Если я правильно понял, в Нью-Йорке царят печаль и уныние.
— Это точно, вот потому-то я здесь. Я должен передать Сантелли послание.
— Да? И какое же оно?
— Убей или сдохни сам!
— Что это означает?
— Убей Болана в Балтиморе.
Палач выпустил облачко дыма.
— Значит, они знают, что я был во Флориде?
— Разумеется.
— А ведь я сделал все, чтобы остаться в тени!
— Сам прекрасно знаешь, что, когда под угрозой деньги Организации, нюх у них резко обостряется. К тому же они не совсем дураки и потому догадались, что ты в Балтиморе.
