Фридрих Незнанский - Славянский кокаин
Обзор книги Фридрих Незнанский - Славянский кокаин
Фридрих Евсеевич Незнанский
Славянский кокаин
КОКАИН — алкалоид, содержащийся в листьях кокаинового куста. Вызывает возбуждение, затем угнетение центральной нервной системы, подавляет чувствительность нервных окончаний. Применяется как местное обезболивающее средство. Частое употребление кокаина может привести к кокаинизму.
Большой энциклопедический словарьО кокаине у меня было весьма смутное представление, мне почему-то казалось, что это что-то вроде алкоголя (по крайней мере по степени опасности воздействия на организм)…
От первой понюшки я не почувствовал в носу ничего, разве только, да и то лишь в мгновение, когда потянул носом, своеобразный, но не неприятный запах аптеки, тотчас же улетучившийся, лишь только я вдохнул его в себя. Снова почувствовав зубочистку у другой ноздри, я опять потянул в себя носом, на этот раз осмелев, много сильнее. Однако, видимо, перестарался, почувствовал, как втянутый порошок щекочуще достиг носоглотки, и, невольно глотнув, я тут же почувствовал, как от гортани отвратительная и острая горечь разливается слюной у меня во рту.
— Я думаю, что кокаин-то на меня не подействует, — вдруг сказал я, совсем неожиданно для себя и испытывая при этом от очищенного звука своего голоса такое удовольствие и такой подъем, будто сказал что-то ужасно умное.
М. Агеев. «Роман с кокаином»Пролог
Сотрудник частного охранного предприятия «Глория» Филипп Агеев, больше известный среди коллег-друзей-приятелей как частный сыщик Филя, после напряженной рабочей недели решил отдохнуть и развеяться, желательно с помощью немудреной женской ласки. Он слышал, что это очень помогает. В поисках упомянутой ласки Филя отправился на дискотеку. Тут уместно заметить, что Филины старенькие «Жигули» были в ремонте, и директор «Глории» Денис Грязнов ради такого случая пожертвовал ему свой джип марки «Форд», случай уникальный, так что грех было не воспользоваться. Вообще-то работы в «Глории» последнее время было негусто, так что Денис зубами вгрызался в любую халтуру. На прошлой неделе они, в частности, искали угнанный «мерседес» 90-го года выпуска. Искал, точнее, один Филя. Было несколько наколок на подпольные конторы, специализировавшиеся на таком бизнесе и таких моделях. Искал, искал Филя — и нашел. Он ведь, в сущности, был весьма неплохой сыскарь. Поэтому на просьбу дать машину на уикенд Денис ответить отказом просто не мог. Он только внимательно посмотрел в Филины честные глаза и сказал:
— Филипп, почему у меня такое ощущение, что единственное, чего твоя душенька сейчас желает, — это хорошенько потрахаться?
— Может быть, потому, что это правда? — ответил честный Филя.
На дискотеке после прихлебывания колы и символического приплясывания Филя заприметил в танцзале двух близняшек, очень и очень хорошеньких и совершенно неразличимых. Обе были маленькие, курносенькие, рыженькие, коротко стриженные. И ужасно сексуальные. Но их было две — вот проблема! А Филя был один. Оказалось, однако, что это не проблема. Близняшки, заметив недвусмысленный Филин интерес, сами к нему ненавязчиво подкатили. Присели за столик. Разговор был обо всем и ни о чем. В общем и целом, стандартно и без особой фантазии. Филя хорошо знал, что чрезмерные интеллектуальные потуги тут неуместны.
Слово за слово — и стало ясно, что девушки явно не против, более того — после пары бокалов пива они сами предложили Филе не тратить попусту время и деньги в дискотечном баре, а пойти в магазин и затариться хорошенько, после чего махнуть с ними отдыхать на дачу, поскольку родители уехали в Турцию, и там, то есть на даче, сейчас никого. Зато какой воздух! Какой бильярд! Какой камин! Какая постель!
Филе на некоторое мгновение показалось, что он бредит. Это было слишком похоже на кино. Причем не самого высокого пошиба — что-нибудь вроде а-ля скрытая камера «Плэйбоя».
Он, однако, встряхнул головой и повел барышень на улицу, благо приехал не на «жигулях», Денисову тачку не стыдно было продемонстрировать.
Заехали в «Рамстор». Филя затарился довольно прилично, хватило бы на всю «Глорию». Но — ни слова о работе, отдыхать так отдыхать. Девочки ходили рядом, показывали маленькими пальчиками («это хочу!»), и счастливый Филя тратил гонорар за найденный «мерседес». Наконец они забрались в джип и отправились в путь-дорогу, которая предстояла не так чтобы близкая, не так чтобы далекая — дача находилась в Глаголево.
Приехали за полночь.
— Хорошо, что родители уехали, и никто не рычит, что мы свет забыли выключить, — сказала одна близняшка. Глядя на светящийся изнутри двухэтажный каменный особняк, Филя подумал, что родители у девочек люди, как минимум, не бедные.
Выгружаясь из машины, девчонки почти хором пообещали Филе, что его ждет море удовольствия. Надо только совершить последнее усилие — затащить в дом все коробки из машины.
Пыхтя, но предвкушая обещанное, Филя сделал этот марш-бросок. Когда он наконец выгрузил все, оказалось, что в доме его встречают пятеро крепко сбитых серьезных молодых (и не очень) людей.
— Водку и жратву затаскивай на кухню, — сказал самый объемный из них. — Потом топай в ванну.
— В ванну? — удивился Филя. Неужели помыться с дороги пацаны ему предлагают?
— Там — грязная посуда. Помоешь и можешь отчаливать.
Филя реально оценил превосходящие силы противника и спорить не стал. Посудой ванна была полна, горячая вода именно в эту ночь, конечно, отсутствовала, из моющих средств в наличии имелись хозяйственное мыло да песок в пожарной бочке возле дома.
В общем, как сказал на следующий день под общий хохот сотрудников «Глории» Грязнов-младший, хотел Филя потрахаться — потрахался. Кстати, дачку эту потом проверили. Оказалось, она принадлежит одному крупному врачу-онкологу, который со своей семьей последние два года жил в Америке. А дачка пока что пустовала, так что крепко сбитые молодые (и не очень) люди там тоже были в гостях.
Часть первая
Путешествие из Нью-Йорка в Москву
Нью-Йорк. 2002 год, осень.
Около пяти часов вечера Гриша Грингольц спустился в сабвей на станции Таймс-сквер. Он не любил американское метро всей своей неамериканской душой, и теперь, когда он работал личным водителем самого Бакатина, он мог бы в принципе преспокойно сидеть в машине и, слушая приятную музычку или попивая прохладную кока-колу, или и то и другое вместе, поджидать таким образом своего босса. Но судьбе было угодно иначе. И вот около пяти часов вечера Гриша спустился в нью-йоркский сабвей.
Ему в лицо сразу же ударил своеобразный запах подземки; хотя, возможно, никакого такого особенного запаха и не было, а Грише казалось, что веет чем-то затхлым, даже замогильным. Или просто нью-йоркский сабвей ассоциировался у Гриши с тем невеселым для него временем, когда он только вышел из тюрьмы.
Гриша прошел турникеты, перешагнул через валявшегося поперек дороги пьяного, а может быть, мертвого (кому какое дело?) нищего и очутился на подземной станции Таймс-сквер.
Америка — страна абсолютно ничего не значащих улыбок. Только что приехавший сюда русский всегда клюет на эту удочку, ему кажется, что все здесь такие доброжелательные, все рады вас видеть и все рады вам помочь. Но на самом деле американцам плевать на вас, они не ждут никакого другого ответа на свой формальный вопрос «Как дела?» кроме как «Отлично! Все в порядке!». И очень сильно удивятся, если вы скажете совсем не то, что от вас ждут, короче, расскажете, как у вас дела на самом деле. Потому что, даже если вы лежите на смертном одре и уже чувствуете холодное дыхание загробного мира на своем лице, вы обязаны будете, как китайский болванчик, покачать головой какому-нибудь «американскому другу», пришедшему проводить вас в последний путь, и синеющими губами елееле прошептать: «Все о’кей!»
Улыбка сидит на лице американца как приклеенная. Но только не в сабвее. Там жизнь совсем иная. Там — царство бедности и нищеты. А значит, и радоваться особенно нечему.
Гриша, вглядываясь в лица пассажиров в нью-йоркском метро, уже давно пришел к выводу: бедность — безобразна, богатство — изящно, восхитительно.
В метро — сплошь некрасивые, даже уродливые физиономии, как на подбор. Низенькие, кривоногие пуэрториканки, раскрашенные, словно чучела; неуклюжие китайцы с плоскими лицами; дряхлые евреи со слезящимися глазами; неопрятно одетые негры со зверскими или же, наоборот, жалкими физиономиями. Даже молодые люди, ездящие в нью-йоркском метро, некрасивы. Молодость, которая сама по себе прекрасна, здесь непостижимым образом обретает отвратительные черты. Здесь разгуливает пьяная, обкуренная и напичканная всякой гадостью агрессивная молодость.
