И.О. Древнего Зла, или мой иномирный отпуск (СИ) - Чернышова Алиса

Я лучше прочих знаю, как это ощущается — когда в первый раз.

— Давайте сыграем в игру, мастер Мин. Честный ответ на честный ответ, как тебе сделка? Учти, ты отвечаешь первым.

Он замолчал, обдумывая.

Всё же, мы с ним оба были особенной, довольно часто встречающейся среди магов разновидностью отчаянно честных лжецов: я всегда говорила правду и при этом в своём роде лгала, он лгал но в своём роде говорил правду. Так что, для меня озвученные условия были честнее, чем для него; с другой стороны, информация была у меня в руках, так что… Фактически, мы собирались сыграть в старое доброе “Покажи мне, сколько именно ты знаешь, и я подумаю, что ещё тебе рассказать” Игра стара как мир(ы), и скучновата на мой вкус, но…

— Итак, мастер Мин. Начнём? Или ты всё же не хотел бы в это играть? Учти, ложь я почую… и обижусь. Возможно, даже сильно.

Он кивнул.

— Начнём.

Чудо всё же, а не мальчик.

— Тогда скажи мне, почему ордена Вершин и Тишины, которые никогда не лезли ни в какие мирские дела, вдруг так сильно заинтересовались другими мирами и происходящими событиями?

Мастер Мин отвернулся и уставился на горизонт.

— В последнее время Старейшине Вершин, который отправлялся во сне на традиционную встречу с Великим Божественным, Лежащим Над Всем, являлись всё более тревожные видения. Старейшина видел, как на пороге нашего мира стоит нечто ужасное и неотвратимое, записанное в самой Книге Бытия — которая, как известно, не может быть переписана…

Я ухмыльнулась.

— Что, правда что ли не может? По моей информации, ваша книга бытия была переписана несколько раз и имеет как минимум две редакции, изданную и неизданную… Изданная, если честно, так себе.

С этими словами я, небрежно махнув рукой, материализовала тот самый роман, презентованный мне Бэлом. Чуть потрёпанная крикливая обложка, характерная для жанра, смотрелась весьма забавно на фоне окружавших нас декораций.

И, что уж там, учитывая серьезность обстоятельств.

Мастер Мин побелел.

— Это… — он явно искал слова и самообладание и не находил их. На книгу он смотрел с восторженным восхищением, которого она, по моему скромному мнению, вовсе не заслуживала.

— Это книга, с которой начался этот мир… Но дело, конечно, не в книге как таковой. Эти миры стоят на историях, которые, если разобраться, являются одной историей, постоянно трансформирующейся вместе с рассказчиками и трансформирующей мир вокруг. Те, кто рассказывает истории, считают себя их хозяевами, когда на самом деле всё очень наоборот… А, ладно. Это не так уж и важно, я вдаюсь в скучные детали.

Судя по взгляду мастера Мина, он вовсе не считал детали скучными, но в эту игру мы с ним тоже играли с удовольствием: нет лучшего способа сказать правду, чем озвучить её в форме шутки. Образы шута-сказителя и короля, собственно, универсальны именно по этой причине — они отражают слишком много всего; пожалуй, так или иначе, они восходят к той, самой первой истории.

Вот уж что я бы почитала.

— Мир начался не с книги как таковой, а с любви и надежды, жизни и смерти, страха, блуждающего по коридору по ночам, и историй, рассказанных в кладовке под звуки шагов этого самого страха. А у меня в руках… Это просто бумага — без того, что стоит за ней.

Взгляд у мастера Мина был очень напряжённым.

— И что же, если это просто бумага, ты согласишься отдать её мне?

На этом месте я призадумалась.

Запрет Кассандры безжалостен, он едва ли позволит прочесть и понять: светлые благодетели, с которыми связалась Хранительница, были очень хороши со своей печатью и не пожалели на это сил. С другой стороны… Если где-то и есть высокая вероятность найти умельцев, способных не только прочитать, но и осознать тут написанное, то это только в Вершинах и Тишине. И там же в теории можно отыскать тех, у кого хватит ума и здравого смысла правильно воспринять это знание.

— Вот что, — сказала я в итоге, — отдать тебе я её могла бы. Но тут есть два “но”: с одной стороны, это будет тебе дорого стоить, с другой стороны, мало кто будет способен её прочесть. Даже с учётом того, что язык книги практически аналогичен вашему, “практически” — важное слово в данном предложении. Опять же, на книге есть… некоторые чары, потому понять её, да ещё и правильно, может оказаться ещё сложнее. Уверен, что тебе и твоим хозяевам нужна эта сделка?

— У меня нет хозяев.

Я хмыкнула.

— Я встречала множество людей, склонных впадать в истерику из-за формулировок и правды-которую-нельзя-напрямую-называть. Но за тобой такого не подозревала…

— У меня всё ещё нет хозяев, — пожал плечами он. — Наш орден — это больше кружок по интересам, чем структурированная система. Я помогаю им, потому что хочу.

Я бросила на него чуть насмешливый взгляд.

— Да, я тоже самой себе эпизодически нечто подобное говорю, когда один мой приятель втягивает меня в очередную интригу. И иногда даже верю, представляешь? Случаются же чудеса… Так что по поводу книги? Решил передумать насчёт этого счастья? Если да, то…

— Я не передумал. Это великая реликвия, и я вполне уверен, что она того стоит.

— Воля твоя, — у меня были на этот счёт сомнения. Если честно, когда дело доходит до штук, лежащих в основах миросоздания, некоторые вещи на самом деле лучше не знать. Хотя бы для собственного спокойствия.

С другой стороны, если парень так хочет её заполучить, кто я такая, чтобы ему отказывать?

— Как я сказала, это будет стоить тебе дорого, — сказала я. — Я отдам книгу только в обмен на обещание поддержки и прикрытия по отношению к Ордену Паука в период, когда я больше не буду главой. Я не требую коллективно умирать на этой стене, разумеется; но при этом хочу клятву, что любая возможная помощь будет оказана.

Он моргнул.

Фактически, я выложила перед ним почти все карты. И разумеется, мастер Мин был достаточно умён, чтобы не только различить их, но и удержать комментарии при себе.

— Я понял тебя. Это допустимое условие.

— Что же, тогда держи, — я небрежно перебросила ему книженцию. Доступ к той части, которая сама себя переписывала, у меня в любом случае был, а остальное… Пусть играются. Что плохого, в конечном итоге, может случиться?

Мастер Мин взял книженцию, как будто она была величайшим сокровищем, и поднял на меня взгляд.

— Леди Ренита… Каждый раз, когда я спрашивал тебя, ты отвечала, что приехала сюда в отпуск. Я теперь спрашиваю себя: а не организовал ли для тебя это путешествие тот самый старый друг?

Я одобрительно улыбнулась.

А мастер Мин молодец, на самом деле. Однажды, возможно, ему в этом мире даже станет тесно.

— Всё может быть.

— А он… Тоже божество?

— Для кого-то, — ответила я лениво. — У него бурная биография, и кем он только не успел побывать за эти годы. Но последнее тысячелетие его всё же обычно называют демоном, и не то чтобы совсем без основания.

— Он… то самое, что видел в своём путешествии Старейшина?

— А что видел этот ваш Старейшина? Перечисли. А то злом на пороге и могла бы быть, если что.

— Нет, ты не могла бы.

— И всё же?

—..Старейшина видел ужасного монстра, полного голода; он видел золотой дворец, по коридорам которого текла кровь; там прекрасные и возвышенные существа улыбались, приглашая монстра на порог. Он видел лиса, очаровывающего улыбкой, и паука, плетущего нить — но и лис, и паук тоже увязли в чужой паутине. Некто дёргал за нити, но стоял в тени; некто сиял, закручивая мир вокруг себя воронкой; некто запутался в масках…

Я улыбнулась.

— Мастер Мин. Как правило, общественная риторика склонна делить решения на правильные и неправильные, предполагая, что таковые вообще бывают. Но на самом деле, если присмотреться внимательней к некоторым вещам, на любого паука найдётся паук побольше, а любой выбор — это выбор меньшего зла. И вот она я, меньшее зло во плоти. А кто стоит за мной… Демоны или боги, верно или неверно… Это слишком сильно зависит от того, с какой башни смотреть.