Алиса Дорн - Институт моих кошмаров. Здесь водятся драконы
Глава 11
Ночь в библиотеке
— Это плохая идея, верно? — спросила я у кактуса.
Подразумевала я не само общение с комнатным растением. Нет, я переживала из-за библиотеки. Кактус на мгновение закрыл цветки и раскрыл их снова. Подумав, повторил маневр. И еще раз.
— Эй! Так нечестно! Мы договорились: один раз значит «да», два раза — «нет». А это как понимать? И вообще, у тебя не может быть всех оттенков радуги на каждом цветке. Это неестественно.
Из вредности кактус раскрыл еще один бутон. На этот раз лепестки повторяли окраской узор на моей блузке.
— Очень смешно, — сухо прокомментировала я.
После эксперимента с драконьей кровью характер у него стал еще более сложным. Точнее, ухудшился он у него сам по себе. София, которой я призналась, не дождавшись от растения ни развития новых суперспособностей, ни мучительной смерти, в ответ на мое предположение только рассмеялась и объяснила, что с одного раза с этим конкретно кактусом ничего не будет. Вот если бы на его месте был обычный кактус, привезенный из нашего мира, то он имел бы шансы стать разумным (отсюда и запрет на использование крови на животных, книгах и запорных механизмах — кому понравится дверь, которая будет у тебя каждый раз спрашивать, где ты шлялся, что так поздно приходишь). Наш же питомец вырос на границе между мирами и нормальным не был… в смысле, обычным растением не был; в сравнении с некоторыми из студентов (включая меня) он казался более чем нормальным. И разумным. Кактус довольно распушил иголки от не высказанного вслух комплимента. Тем же, кто от рождения жил с магией, драконья кровь была относительно безопасна. Только вызывала временное усиление способностей, и всё. Если контактировать с ней всего один раз…
— Вот если бы ты его постоянно кровью поливала, тогда могли бы возникнуть проблемы, — добавила соседка. — Он мог бы сойти с ума… — мы обе внимательно посмотрели на подоконник, размышляя, может ли растение свихнуться. — Или нет. Но вообще, говорят, неприятная штука эта кровь. Пару раз попробуешь — и все, жизнь, считай, кончена. Зависимость, сумасшествие, смерть. Finem.
На этой фразе я побледнела и понадеялась, что два раза — это еще не страшно. Я же ее не глотала, не колола, просто дотронулась… и помнила, как ощущалась при этом чужая сила.
Кактус снова просемафорил тот сигнал. Один раз, длинная пауза, два раза.
— «Я не знаю»? — попробовала перевести я.
Он согласно захлопнул цветки.
Я тоже не знала. Чем ближе был поход в закрытую секцию, тем громче голосил инстинкт самосохранения. Макс точно знал, что это плохая идея. Получив от Райли сообщение, он примчался к нам и, выслушав наши планы, схватился за голову.
— Ты дура! — заявил он замолчавшей от удивления Райли. Мне досталась более вежливая версия той же фразы. — Ладно она, но ты как на это согласилась?
— Вообще-то она и предложила, — обиженно надулась рыжая.
Макс устало на меня посмотрел. А что мне оставалось делать? Между прочим, я ходила к мессиру Джонатану — чтобы передать черновую версию нового выпуска газеты, — но заодно решила посоветоваться. И что он мне ответил, когда я рассказала ему всё, что удалось узнать?
— Мадемуазель Соколова, — голос ректорского секретаря звучал, как обычно, сухо и незаинтересованно, — я понимаю, что вы выросли среди обычных и привыкли к определенной манере мышления, однако в нашем мире для обвинения подозрений и предположений недостаточно. Никому не запрещено тренироваться в инвокации, даже демонам. Напротив, до тех пор пока тренировки остаются теоретическими, — у меня сложилось впечатление, что мессир Джонатан намекал на мои собственные опыты, — ГООУПиОАатСДиРН всячески приветствует стремление студентов к новым знаниям. А самого призыва вы не наблюдали, я правильно понимаю?
Правильно. Довести ритуал до конца — в тот раз — им не удалось.
— Но вам ведь известно, что происходит с драконами?
— У вас есть информация о личности нарушителя? — Я промолчала; могла назвать Бекку, но Мор… Он в таком случае наверняка уйдет безнаказанным. — Надеюсь, мы друг друга поняли, мадемуазель.
Урок я усвоила. Справедливости в ГООУ искать не стоило.
— А что ты предлагаешь? — спросила я у Макса. — Ты знаешь, чья это печать?
Охотник покачал головой.
— Я не демонолог.
Вот и ответ. А обратиться нам не к кому.
От рефлексии меня отвлек телефон. Я открыла новое сообщение: Макс. Стоило о нем вспомнить…
«Не передумала?»
Нет. Осторожно погладив кактус по иголкам, я взяла со стола ключи. Нехорошее предчувствие не отпускало. Глупости, конечно. Что страшного могло скрываться в библиотеке?
— Присмотри без меня за Софией, ладно? — прошептала я кактусу.
Пора.
Встретиться мы договорились у входа. Когда я дошла, Макс уже ждал на месте, а вот Райли опаздывала.
— Вообще я считала, что если кто и передумает, то ты, — призналась я. — Ты с самого начала не скрывал, что считаешь идею идиотской.
— Это не значит, что я пущу вас туда одних. Убьетесь, а меня потом совесть замучает.
«Или не совесть, а начальство», — предположила я, но не стала ничего говорить.
— Где Райли?
— Тут, — в темноте звонко процокали каблучки, и к нам вышла ведьмочка.
Она была в своем репертуаре. Босоножки на шпильке, мини, грозившее перейти в категорию «микро», любимый клатч на цепочке…
— Ты ведь помнишь, что мы вроде как в опасную экспедицию собирались? — осведомилась я. — Вы, ребята, убеждали меня, что не на прогулку идем.
— Для опасностей у нас есть Макс, — рыжая послала ему улыбку, слишком приветливую, чтобы быть искренней; блондин только скривился. — Вы же, стихийники, любите грубую силу — как раз будет шанс развеяться. А если Охотник облажается… — она многозначительно тряхнула браслетом с подвесками.
Хорошо, наверное, быть магом и ничего не бояться.
От главного входа направо, мимо секции экономики, потом налево, второй поворот направо, налево, налево, прямо четыре проема, направо, налево, налево… Если бы не карта первого этажа, которую пришлось временно вытащить из рамки на стене, я бы заблудилась и приключение закончилось бы, так и не начавшись. Осталась бы грустным призраком меж стеллажей и бродила бы, стеная и звеня цепочкой от сумочки Райли, пугая изредка заходящих в библиотеку студентов. Пару раз мне даже хотелось спросить, не ходим ли мы кругами — одна полка с тяжелым толстым томом в красной обложке показалась особенно знакомой, — но в конце концов мы пришли. Стена появилась внезапно, как и дверь — массивная, старая, с темной мраморной табличкой над ней.
— Qui addit scientiam addat et laborem, — прочитала Райли надпись. — Что это значит?
«Кто умножает познания, умножает скорбь». Типичный юмор ГООУ. Я вздохнула. Видимо, не стоило ожидать, что закрытая секция библиотеки ГООУПиОАатСДиРН будет выглядеть как нормальная закрытая секция нормальной библиотеки? Дверь с натужным скрипом приотворилась, и за ней не было… ничего. Только три ступеньки, уходящие вниз, во тьму, густую, как чернила. В путь?
Пожав плечами, рыжая стала спускаться первой, каблуки опять бодро зацокали по мрамору. За ней пошел Макс. Я, осторожно опираясь на влажную каменную кладку стены, сделала первый шаг. Второй. Медленно… Звуки стихали по мере того, как мои одногруппники отдалялись.
— Ребят, а вам темнота не мешает? — не выдержала я и поинтересовалась.
Звук шагов на мгновение стих, потом Макс зажег в воздухе аккуратный светящийся шарик, похожий на тот, что я видела в лесу. Чертова магия! Почему свет мог включить тот, кому он и так был не нужен? Я оглянулась и ойкнула. Мы находились в старом кирпичном колодце, по внутреннему периметру которого шла лестница. Гладкие, скользкие ступеньки шириной сантиметров в сорок — и никаких перил. Хорошо, что я держалась за стенку. На мгновение от нее отлипнув, я посмотрела вниз.
— Идем? — Макс протянул мне руку, и я с благодарностью приняла ее, отрывая взгляд от пустоты.
Мы прошли первый оборот, второй, третий… сорок первый, на котором я сломалась и перестала считать. Даже Райли выглядела уже не так живо; темнота, не только поднимавшаяся снизу, но теперь и давившая на нас сверху, мешала дышать. Спускаясь, я задавала себе один и тот же вопрос: у нее вообще было дно?
Было. Усеянное осколками белого фарфора, в которых угадывались ручки от чашек и плошки для супа, столовыми приборами и выбеленными временем костями. Одинокий череп оптимистично улыбался, глядя на нас. Я осторожно обошла останки бывшего студента. Мы, что, находились под столовой? Как такое было возможно? Спускались из библиотеки на другом конце кампуса. И разве бездна в столовой не была бездонной?
Надо сказать, система утилизации остатков еды в ГООУПиОАатСДиРН была весьма специфической. Подносы с посудой и недоеденными ланчами просто кидались студентами в бездну, расположенную посреди обеденного зала и огороженную красными лентами. Зачем? Почему? Сколько ГООУ тратил в семестр на новую посуду? Никто не знал. Все просто принимали это правило как данность, а поскольку темный колодец никогда не заполнялся (да и звука разбивавшейся посуды тоже никому еще услышать не удалось), все также принимали на веру, что дна у него не было — а если и было, то находилось оно примерно так же далеко, как центр Земли.
