Метка Хорса (СИ) - Нифонтова Галина
«Это же мой венок! Откуда он мог здесь взяться, так далеко от реки?» — девушка нахмурилась и сжала в руке мокрые сплетенные цветы.
Стоять долго в том месте Зоря не захотела. Ей было страшно. Девушка быстро определила направление в поселение и побежала домой. По пути ее одолели навязчивые мысли.
«Не испугалось огня, что бы оно там ни было! После моего отказа в поиске цветка папоротника тень ушла или же на просьбы мои откликнулась?» — подумала Зоряна и подбежала к поселению.
До рассвета осталось совсем немного времени. Но пока ночь не прошла, все находились на празднестве. Девушка побежала на поляну и вновь села возле костра. Кинула свой найденный венок в огонь, и неотрывно смотрела, как его обхватили и сожгли яркие языки пламени. Через несколько мгновений он совсем исчез, словно его и не было.
Зорю все еще потряхивало от испуга, поэтому она взяла горячий напиток и придвинулась ближе к костру.
К ней подошел жрец Пересвет и посмотрел ей в глаза, после чего по-отечески положил свою ладонь ей на голову.
— Не бойся ничего, Зоренька ясная! Но знай, что не убежать тебе от судьбы своей. Не готова ты еще встретиться с ней. Боги терпеливы к тебе. Не разочаруй их! Они наделили тебя особым даром. Я увидел это сразу, как впервые посмотрел на тебя. В глазах твоих искры, а на руках знаки Божьи, — договорил жрец, опустил руку и прошел дальше.
Зоряна посмотрела на свои руки. На ее кистях было по одному еле заметному маленькому родимому пятну. На правой руке пятно похоже на горящий огонь или солнце, а на левой — на след от животного. Зоряна с детства знала, что это метки Богов и уже свыклась с ними, но жрец Пересвет заговорил с ней о родимых пятнах впервые.
Девушка за несколько глотков допила свой горячий напиток — взвар, сваренный из пряностей, трав и меда. Простилась со своим окружением и направилась отдыхать в избу.
Восходящее солнце первыми своими лучами окрасило небо яркими красками. Это означало, что праздник Купала подошел к концу.
Глава 5. Своя изба — свой домовой
Прошло несколько лет. Все девушки в поселении, до двадцати лет, уже давно замужем. Одна лишь Зоряна, в свои двадцать два, в девках ходила. Парни уже не приставали к девушке с ухаживаниями, понимали, что она вновь им откажет. Многие шептались, что пришлая она, поэтому вела себя не как остальные девушки. А к старосте и Мирославе мужчины и вовсе не думали идти просить за нее. Все понимали, что приемные родители баловали Зорьку и против ее воли не пошли бы, дабы не хотели сделать жизнь Зорянушки несчастной.
Вот только Колояр не оставлял попыток добиться Зоряны, отчего только расстраивал девушку. Не могло ее сердечко принять Колояра мужем своим будущим, лишь другом считала она его.
Зима в этом году была суровая. Январь начался такою стужею, какую даже старожилы не помнили. Температура намного ниже последних двадцати лет. Мороз нещадно щипал неприкрытые щеки и руки девиц и парней, которые быстро пробегали из одной избы в другую.
И только жрец деревни, со своими помощниками, неустанно продолжал ходить на капище, где располагались идолы разных Богов, которым поклонялись все жители. Деревянные резные молитвенные столбы стояли очень высокие. Недалеко находились валуны с высеченными на них разными знаками, на которых лежали дары жреца и местных жителей, такие как — фрукты, ягоды, цветы и поделки, в зависимости от времени года и того, что было на данный момент у просящего. А в центре капища росло высокое дерево — символ главного Бога Рода и всего живого.
Всем поселением ходили молиться раз в месяц. Но, если случались какие-либо несчастья — плохие погодные условия, неурожай, болезни, напасти, то поклонялись намного чаще. Они пытались задобрить Богов подношениями, а в особо тяжелых временах и жертвоприношениями, в которых использовали домашних скот. Но последнее было так давно, что этого уже никто и не помнил, еще во времена других жрецов, до Пересвета. А нынешний жрец Пересвет отказался от обрядов жертвоприношений, он объяснил это общине тем, что Богам этого не нужно.
«Боги любят все вокруг — растения, животных, людей. И в самом человеке они хотят видеть — любовь! Любовь ко всему, что нас окружает, а не ритуальное лишение жизни любой души, сотворенной Богами!» — говорил он жителям.
С каждым годом Зоряна все больше чувствовала изменения не только в своем теле, но и в душе и мыслях. Она очень любила своих приемных родителей — Светозара и Мирославу. Но в какой-то момент Зоряна поняла, что ей неловко жить вместе с ними. Хоть Светозар и являлся старостой и у него был самый большой дом в поселении, но девушка чувствовала себя, как не в своей чаше. Особенно это усилилось после того, как их сын Лучезар женился и привел в дом свою жену — Есению. У Зоряны были теплые чувства ко всем, но она понимала, что с каждым годом все сильнее хочет уединения.
В деревне каждая семья жила в своем доме, сколько бы человек в ней не было. Раньше все поселения были из родственников и обычно небольшими. Но за последние несколько десятков лет многие поселения начали смешиваться между собой, тем самым разбавляя кровь и расширяя деревню. Строились другие жилища, из одного рода муж с женой уходили из отчего дома и строили свою семью отдельно.
Зоряна уже несколько недель упрашивала родителей отпустить ее жить в отдельную избу, которая располагалась на окраине поселения ближе к лесу. Она пустовала около месяца, после того, как ее хозяева переселились в другую деревню, ближе к дочери, которая перешла в семью мужа.
Светозар с Мирославой даже слушать ничего об этом не желали.
— Негоже тебе, дочери старосты, на окраине ютиться! Ишь, что удумала! — сердился батюшка.
— Зорюшка, милая моя, неужто худо тебе с нами? Мы же все тебя очень любим, как только впервые увидели твои ясные очи! — переживала матушка.
Но Зоряна стояла на своем. Она тоже говорила им, что любит их, но не может отступиться от своих мыслей. Хоть ночевала она в родительском доме, но каждый день ходила в ту самую избушку и наводила там порядок. Девушка начала все обустраивать под себя. А через неделю и вовсе пропала там на весь день, сидела в одиночестве у огня и жевала кусочки сушеных яблок. После этого, приемные родители, скрепя сердцем, все же отпустили свою названную дочь в тот отдаленный домик. Они помогли перенести все вещи девушки, передали некоторую домашнюю утварь и дрова на первое время. Мирослава заботливо завернула в кульки и плетеные корзины еду и засушенные съестные запасы. А в вырезанные из дерева горшочки отсыпала крупу и муку. Зорянка поблагодарила их и начала самостоятельную жизнь.
— Вот так и Тихомир одной весной позднею ушел с нашей деревни. Поселился в лесной чаще. Пол дня пути, — вспомнил своего друга детства Светозар и загрустил. — А сейчас и Зоряна начала отделяться.
— Не печалься, Светозар! — успокаивала жена и поглаживала его руку. — Может оно и нужно так. Мы не ведаем всех помыслов Богов наших! Вон, Тихомир лекарем стал. Почитают его все и за помощью ходят, коли та понадобится. Может и Зоряночка наша, подаренная нам самим солнцем, несет волю Богов наших!
Светозар тяжело вздохнул. Он согласился и нежно обнял свою мудрую жену Мирославу.
Перед тем, как окончательно уйти в свое новое жилище, Зоряна взяла из печи родительского дома тлеющие угли и перенесла их в свою избу, в свой новый очаг. А там сразу развела огонь. Некоторое время девушка сидела у огня в раздумьях и воспоминаниях.
Свою матушку, по понятным причинам, она не знала, а Мирослава приняла ее как родную. Никогда и ни в чем ей не отказывала. Сводный брат Лучезарушка, на то время, был уже подростком, поэтому большая часть заботы и любви перепадала Зорянке. Батюшка учил Лучезара строительству и охоте, а матушка убаюкивала Зоряну, рассказывала ей о Божествах и пела песенки. Из них она хорошо помнила про домового. Хоть никто и не мог сказать, что видел его, но слышать — слышали. Обычно он активничал по ночам. Каждая семья любила его, почитала и немного побаивалась.
