Елена Звёздная - Все ведьмы – рыжие
– То есть за водой ты ходил по дому без одежды?! Типа – это я, Стужев, самое голое привидение в мире?!
Князь окаменел. Зато Кощей развернулся и торопливо вышел из спальни внука, захлопнув за собой дверь. Гомерический хохот донесся уже откуда-то из глубины дома…
– Ну, Маргошшшша! – злое шипение раздалось совсем рядом.
– Да ладно я, – все еще пребываю в ступоре, – а вот Ивана-скелета жалко стало…
Глухое рычание, и злющее:
– Я был в штанах!
Повернувшись, недоверчиво смотрю на него.
– Голый я сплю, – продолжил рычать Князь, – хожу одетый!
– Да? – задумчиво протянула. – А помнится, в джакузи…
Медленно отодвинулась от эгсгибициониста… И увидела, как у него совершенно не анимешно глаз дернулся…
Но это мелочи! Потому что в следующее мгновение я сообразила, что под рубашкой на мне ничего нет! Вообще! И я точно помню, что не раздевалась.
– Да! – зло и торжествующе выдохнул Стужев. – Это я тебя раздел! Всю! Полностью! И только потом натянул на тебя новую рубашку! Одного жаль – Иван не видел! А с другой стороны, на фига мне свидетели в грязном деле некрофилии, потому что пьяная ты ну чисто зеленый свежий трупачок, Маргоша. И да – я сволочь, и мне не стыдно, а совесть понятие для меня неизвестное, и…
Большая, толстая и массивная подушка поднялась и хряснула Стужева по наглой роже! И не успел он опомниться, как вторая добавила прямо по темечку, и тоже с размаху! А после разъяренная ведьма бросилась в атаку, колошматя гада бесстыжего всем, что под руку попадалось, от подушек до сапог каких-то!
Бой продолжался до обидного мало!
Головокружительное перемещение всего мира, и я вдруг оказалась лежащей на спине на перине, где не осталось ни подушек, ни покрывал, и только один сапог сиротливо свешивался с краю, зато Стужев оказался на мне!
Весь на мне, и руки мои плотно прижаты ко все той же перине, да так, что не пошевелить.
– Все, ведьма, – прошипел невменяемый няшка с пером в растрепанных волосах, – достала!
У меня горло спазмом перехватило, а Стужев начал медленно ко мне наклоняться. Медленно, неотвратимо и, главное, не отрывая взгляда от моих глаз. Глаза в глаза… Мои перепуганные и его злые.
– А… а… Александр, а Кощей, он…
– Заткнись! – грубо оборвал Князь.
А затем склонился к краю рубашки, сжал ткань зубами и рванул, разрывая! И почти сразу накрыл губами, а затем зубами сжал уже совсем не ткань…
– Только вот там рвать ничего не надо, а? – прошептала вконец перепуганная, но очень злая я.
– Тебе весело, Маргош? – зло полюбопытствовал Стужев. – А если так?
И дара речи я лишилась напрочь.
– Не смешно? – наглый насмешливый вопрос. – Что, правда? И даже язвить не будешь?
Я даже пошевелиться боялась. Смотрела на него широко распахнутыми глазами и ничего не могла сказать… вообще.
– Маргош, – прошептал Князь и стал на полсантиметра ближе, – ну давай… хоть слово!
Молча смотрю на него, боясь даже вздохнуть.
А он на меня, прямо в глаза…
И тут раздалось оглушительное:
– Александр!
Секунда… вторая… третья…
Рывок назад, и Стужев вскочил с постели. Инстинктивно сжала колени, продолжая в ужасе смотреть на Князя. А он на меня…
– Маргош, невинности я тебя не лишил.
Это извинения? Или проявление чувства вины?! С таким лицом не извиняются!
– Рита, только давай без слез. Я сейчас вернусь, хорошо?
И до меня доходит, что мир смазался не сам, это у меня со зрением сквозь пелену слез проблема начинается.
– Ритусь…
Каким-то рваным движением подошел, стремительно укрыл покрывалом. Затем натянул штаны, они, оказывается, на полу лежали, встал, как-то странно на меня посмотрел…
– Марго, – в голосе проскользнуло раздражение, – да ничего такого страшного не случилось, прекрати истерику!
Меня трясло изнутри как-то… Мандраж нервный или не знаю, что… Плохо было… чувство… плохое! Слезы выкатились из глаз и помчались по щекам.
– Марго, я же ничего не сделал! – разъяренный рык Стужева.
Даже не ответила… не смогла и не могу. Мне плохо, мне просто плохо…
А в доме раздается грозное:
– Александр!
Но Князь продолжает стоять и смотреть на меня. Стоит и смотрит, я чувствую его взгляд, хотя смотрю прямо перед собой… и слезы не останавливаются.
– Мля, Рита, я сейчас вернусь. Я очень быстро вернусь. Деда пошлю прямым пешим маршрутом и буду здесь. Рита, прекращай плакать, ничего страшного я не сделал.
«Пока не сделал», – набатом отозвалось в голове.
Князь еще несколько секунд стоял, сжимая и разжимая кулаки, затем развернулся и вышел.
В то же мгновение вскочила и я.
Нашла свою одежду, натянула дрожащими руками, завязать шнурки на кроссах оказалось не просто – слезы мешали постоянно. А дальше дело за малым – я распахнула окно. Всего второй этаж, это такие мелочи!
И как-то не сразу разглядела я, что помимо мелочей тут имелись еще и белочки, несущие военный караул, заключающийся в патрулировании окрестных деревьев. И ходили они по веткам строем и синхронно.
Ужасная мысль закралась в сознание…
Глянула вниз – так и есть! Там, радостным строем ходили ежики! И прыгать я раздумала совершенно.
Развернулась и быстрым шагом направилась к двери, вытирая лицо, – слезы вроде прекратились, что радовало.
Открыла, вышла в сумрачный коридор с резными перилами по краям – стилизуются под древнюю седую старину. Прошла метров сорок, свернула к лестнице, застеленной красным ковром, сбежала по ступеням вниз и столкнулась со Стужевым. Он как раз вышел из-за угла и, судя по резким движениям, собирался взбежать по лестнице.
– Маргош?! – Он остановился, вглядываясь в мое лицо. – Маргош, ты куда собралась?
Шаг ко мне.
И я заорала. Сама не знаю, что на меня нашло, но просто заорала и отшатнулась в сторону. Князь застыл! А меня трясти начало всем телом, я… я…
– Рита, – низким каким-то вибрирующим голосом вдруг начал говорить Стужев, – Рита, все хорошо…
Еще один шаг ко мне.
– Не трогай меня!!! – от моего вопля я и сама вздрогнула.
Князь застыл. Взгляд его не отрывался от моих глаз, а затем он медленно, очень медленно шагнул назад.
А в доме послышались голоса, звук открывающихся дверей и вполне предсказуемый вопрос появившегося Кощея:
– Александр, что происходит?
Стужев нехотя, словно боясь потерять меня из виду, повернулся к деду и…
Я проскользнула мимо. Мимо него, мимо подошедшей Снегурочки, врезалась в Яна, отскочила от него, и, заметив таки дверь, выбежала из этого проклятого сказочного домика, слыша раздавшееся позади:
– Я не понял, почему девочка плачет?!
А больше я ничего не услышала! Потому что стоило выйти во двор, как в воздухе разнеслось громкое, счастливое и восторженное:
– Мля-а-а-а-а-а!
И ежики встали строем, торжественно козырнув под бандану.
Смех сквозь слезы – такое у меня раньше было только с Ромочкой.
Хочу к Ромке! Хочу к самому чистому и доброму существу на свете, которое не обижает, не делает больно… Домой хочу!
Дракон! Огромный сказочный дракон, увидев меня, широко улыбнулся и пошел на снижение. Вот он и путь к спасению!
А потом что-то ткнулось мне в бок, осторожно и настойчиво. Обернувшись, я увидела уже почти родную метлу. Дожидаться дракона теперь смысла не было.
– Всем на болота к Гаду Змеевичу, – скомандовала я своему сказочному воинству и села на метлу.
Скрип открывающейся двери за спиной заставил вздрогнуть, но я не обернулась! И на крик «Рита!» тоже.
* * *Я ревела. Обняв Ученого Кота, который мурчал и все гладил меня лапой, просто ревела в три ручья, не в силах остановиться. А под окнами грузно ходил богатырь и время от времени спрашивал:
– И чего там?
– Ревет, – отвечал монструозный конь, который даже не думал высовывать свою морду из оконного проема.
– Рыдает, – горестно поправлял его Колобок.
– Да горестно так, аки лыбедь с сердцем простреленным, – в очередной раз говорила Курочка Ряба.
– Сердце ей разбили, видать, – вносила свое предположение Лиса Патрикеевна.
И я почему-то после этих слов вообще в истерику скатывалась.
А потом печка сказала:
– Усе, сготовила я вам ваше блюдо то заморское, дурно именуемое.
Дурно именуемая это пицца. И вот я раз двадцать сказала, как это правильно называется, но все почему-то сассоциировали ее с не очень приличным названием части тела.
– Пицца – это традиционный итальянский пирог, – вытирая слезы поданным мышкой платочком, сказала я. – Это вкусно.
– Пироги с капустой вкусно, – проворчала печка. – А эта писса, тьху ты, одно позорище!
Но позорище это готовили, что называется, всем миром. Просто я как прилечу, а мне все как обрадуются… пока на подлете была. А как прилетела, да на землю спрыгнула, так все и застыли, потрясенно на меня глядючи.
– А чего случилось-то? – спросил Гусь сказочной породы лебедь.
