Николай Казьмин - Полоумники. Начало
– А хрен его знает. Я и сам не знаю, как это у меня получается. Просто верю, что это произойдёт, – и это происходит.
– Па-ап, отстань от него, – Алёнка оттолкнула отца, – так где же твоя собачка?
– Навуходоносор, что ли? А не боишься? – Феликс издал звук, напоминающий пук скромной девушки.
Из кустов появилась морда чудища, которое несколько минут назад напало на Алёнку. Голову размером с холодильник покрывала мелкая шерсть. Рот, как у бегемота, был занят четырьмя рядами острых зубов, по краям заканчивающихся двумя огромными бивнями. Смешной подвижный нос, похожий на хобот слона, только короткий, заканчивался свиным пятачком. Глаза-тарелки этого странного животного удивительным образом излучали доброту и радость. Тело было покрыто густой длинной рыжей шерстью, мягкой и приятной на ощупь.
Навуходоносор подошёл к малышке и лизнул её своим огромным языком, обслюнявив с ног до головы, и начал ласкаться ко всем участникам группы, несмотря на то, что недавно получил тумаков от Горыныча.
– А что он к нам ластится? – Гоблин удивлённо повернулся к Феликсу. – Ведь мы его только что побили.
Отшельник рассмеялся во весь голос:
– Кто?! Вы?! Побили?! Не смешите мои пятки! Хоть вы и такие здоровые, но с Навуходоносором не справится ни одно существо на земле. Чтобы всех разорвать и проглотить, ему хватило бы трёх секунд. Он просто очень добрый и решил не причинять вам неприятностей, поэтому прибежал ко мне посоветоваться. И вот я здесь.
– Посоветоваться? Так он ещё говорить умеет? – Яга продолжала допивать остатки рисового вина.
– Нет, мы с ним как единое целое. Я всё чувствую, что чувствует он, и наоборот.
– А где ты взял это чудище? – Лилит с опаской погладила Навуходоносора по ноге, так как до морды дотянуться не могла.
– Он мне ночью приснился. А утром я обнаружил маленькое существо у себя в пещере, которое потом откормил до этого монстра.
– Да, не зря говорили, что тут чудеса происходят, – доктор задумчиво почесал затылок.
Алёнка забралась на улёгшегося Навуходоносора и съезжала с его головы как с горки. Было видно, что это доставляло чудищу несказанное удовольствие.
– Ты сам-то как здесь оказался? – Адам Ильич обратился к Феликсу.
– Приехал, как и вы, посетить святые места. Зашёл в лес, и сморил меня сон. Придремал на тропинке. Проснулся через сутки, абсолютно голый, без документов в неизвестном месте. Целый год бродил в поисках цивилизации. Бесполезно. Нашёл пещеру километрах в пятидесяти отсюда. Там и стал выживать. Постепенно со мной происходили чудесные изменения, которые я не в силах объяснить. Полгода назад у меня появился Навуходоносор, благодаря которому я теперь здесь с вами. Вы же не оставите меня здесь? С собой заберёте?
– А как ты сюда мог попасть за несколько минут, если находился в пятидесяти километрах отсюда?
– Всё благодаря моей лошадке, – Железный Феликс ласково погладил громадное чудище, – он у меня быстроногий. И всегда знает, где я нахожусь, куда бы ни занесла меня нелегкая. Я, наконец, смог отправить его на поиски
цивилизации, что он и сделал. А ещё он умеет быть невидимым для тех, кому не хочет показываться на глаза.
«Страшное оружие», – подумал доктор.
Собрав со всех понемногу одежды, кое-как нарядили отшельника.
– Пора идти в гостиницу, а то скоро стемнеет, и мы можем заблудиться, – начала волноваться Лила.
– С Навуходоносором это не проблема. Он за полчаса может оббежать весь наш шарик. Забирайтесь к нему на спину. Только держитесь о-о-очень крепко.
Взгромоздившись на голову здоровенного «коня», схватившись за клыки, Феликс распорядился, чтобы все сели за ним, посадив последним тройняк – Горыныча.
– Крепко держитесь? Готовы? Тогда в путь.
Навуходоносор за секунду взмыл вверх на высоту не менее ста метров, как будто силы притяжения для него не существовало. У пассажиров перехватило дыхание. Такого ускорения никто не ожидал. Все удержались, кроме доктора. Хоть Рыло и попытался его ухватить, но при такой скорости это было нереально. Тот кубарем полетел вниз с высоты небоскрёба на выступающие внизу острые скалы.
«Ну, вот и всё. Больше не будет никаких проблем. Это судьба мне здесь убиться», – думал Адам Ильич, проводя свой последний полёт.
Невыносимая боль. Снова боль. И всё…
Глава 4. Невезучий
Туристы на Навуходоносоре подъехали к распластавшемуся в неестественной позе телу Ильича. На голове и груди имелись вмятины глубиной в кулак. Ноги и руки были вывернуты. Алёнка вся в слезах подбежала к безжизненному телу отца:
– Папа, папка, ответь, ты живой? – слёзы ручьём бежали из глаз малышки.
Паломники со слезами на глазах окружили тело Адама Ильича, понурив головы, молчали. Навуходоносор с виноватым взглядом пытался ластиться к рыдающей Алёнке. Только отшельник, задрав голову вверх, всматривался в чистое небо. Может, таким образом он пытался скрыть душившие его слёзы…
*****
Доктор ощущал неописуемую лёгкость. Прекрасное самочувствие. Никакой боли. Он со стороны наблюдал за компанией, склонившейся возле груды какого-то хлама. Хотелось петь, кричать от восторга. Ильич оттолкнулся от земли и вдруг с неимоверной скоростью взмыл в воздух. Перевернувшись от радости пару раз через голову, он за несколько секунд облетел земной шар и влетел в квартиру, в которой оставил жену и сына. Жена лежала на кровати и читала какой-то дурацкий детективчик. Подойдя к ней, доктор попытался её погладить, но рука прошла сквозь тело Татьяны, которая ничего не заметила и не почувствовала, продолжая читать свою книжонку.
«Так я, блин, привидение! И это чертовски приятно!» – подумал в экстазе Адам Ильич и заглянул в комнату, где на диване лежал Трофим.
– И чё ты припёрся сюда в таком виде, – не поворачивая головы спросил сын, – рули к Алёнке, а то в этом состоянии тебе недолго находиться. Скоро станешь частью Бога и потеряешь индивидуальность, растворившись в нём.
– Ты с кем-то разговариваешь? – в комнату заглянула мать.
– Да папаня заглядывал.
«Совсем с ума сошёл!» – с грустью подумала Татьяна.
*****
«А ведь оказывается, Трофим не выдумал свои голоса, – думал доктор, вернувшись к месту происшествия, усевшись на Навуходоносора, наблюдая за обескураженной компанией, – он и впрямь общается с потусторонним миром».
– Ага, вот ты где! Я уже стал переживать, – Железный Феликс смотрел прямо на Адама Ильича, – слазь оттуда и забирайся обратно в свою чёртову оболочку.
– А ты что, видишь меня, что ли?
– Конечно. Я сам через это проходил не раз, поэтому всё вижу, знаю и умею.
Доктор нырнул в своё тело, но через мгновение выпрыгнул обратно:
– Не-е, я туда больше не полезу. Там хреново. Всё болеть начинает. Мне так больше нравится, – Ильич взвился в воздух и с разгону с хохотом воткнулся в землю. Высунул голову из-под земли, – никогда не полезу.
– Лезь, говорю, в эту кучу дерьма, – Феликс пнул изуродованное тело доктора, – иначе через полчаса превратишься в Бога!
– И что в этом плохого?
– Дурак! Ты станешь мизерной частью Бога. Ты сольёшься с миром! Ты исчезнешь как личность!
– А ты откуда знаешь?
– Я уже прошёл это, когда пытался выживать в Гималаях, – начал выходить из терпения отшельник, – еле успел зацепиться. Лезь в шкуру!
Очумевшая толпа смотрела на него как на сумасшедшего.
– Ты с кем разговариваешь? – Алёнка подняла заплаканные глаза.
– С кем, с кем. С папаней твоим. Он, болван, не хочет возвращаться в наш мир.
– Па-ап, – Алёнка с надеждой смотрела сквозь пространство, не видя отца, – пожалуйста, вернись. Ты же любишь меня. Мне плохо будет без тебя. Папуля-я-я, пожалуйста-а-а!
Доктор вновь нырнул в груду измятой плоти. Боль пронзила все части тела. Снова невыносимо захотелось выскочить из ужасной оболочки, но Адам Ильич пересилил боль и отвращение. Надувшись как шар, напыжившись, он стал исправлять изнутри повреждения этой мерзкой кучи мощей. На глазах у изумлённых паломников происходили изменения тела Ильича, не подвластные разумению обычного человека. Сначала с глухим хлопком выпрямился череп, затем – грудная клетка. Конечности распрямились, приняв нормальное физиологическое положение.
Доктор снова выскочил из тела:
– Слышь, Феликс, а ты уверен, что это необходимо? Там просто ужасно!
– Если бы не был уверен, меня бы здесь сейчас не было с вами.
– Ла-а-адно, – Адам Ильич с грустным видом, нехотя начал забираться обратно в свою плоть.
Через минуту живой и здоровый Адик как ни в чём не бывало уже стоял и обнимал свою повеселевшую дочурку. Ничего в его теле не изменилось, кроме взгляда. Глаза стали излучать едва заметный голубой свет.
– Очуметь просто! – пьяная Бабка-яга даже подпрыгивала на одной ноге от восторга. – А мне здесь всё больше и больше нравится!
На лице Лилы тоже читались радость и удивление. Тригада в радостном возбуждении отпускали друг другу неиссякаемый поток затрещин.
