Юлия Плагина - Невеста на одно место
— Издеваетесь, — из последних сил цепляясь мизинцами за деревянную перекладину, не то вопросил, не то констатировал оператор.
— Есть немного, — не стал скрывать очевидного. Приметив, как побледнело лицо мужика, помахал ему на прощание свободной рукой и совершенно искренне изрёк. — Увидимся внизу, уважаемый!
Единственное, что успел сделать оператор, это показать мне в бессильной злобе кулак, прежде чем скрыться из виду, громко при этом ругаясь нехорошими словами. Недовольно покачав головой: так выражаться при девушке — нонсенс, сильнее сжал руку Милады, чувствуя, как липкий страх захватывает меня с головой. И без того быстрый спуск, сопровождающийся неожиданными поворотами и изгибами рельсовой дорожки практически под прямым углом, всё больше набирал скорость, грозясь в скором времени взлётом кабинки. Поддавшись паническому страху, плюнул на условности и теперь крепко обнял Топоркину, словно она была спасительным якорем, способным удержать меня от полёта.
— О, Бернардо, это так романтично! — довольно промурлыкала рыжеволосая, интимно прижимаясь ко мне.
«Дура, это нереально страшно!» — дурниной взвыл парализованный от ужаса мозг. — «Выпустите меня отсюда… Я жить хочу!»
Вместо того чтобы высказать всё, что думаю относительного этого «романтично», лишь согласно кивнул, сдерживаясь из последних сил, чтобы визгливо не заорать. Справедливо рассудив, что о моём позорном поступке никто не узнает — оператор сейчас, наверное, торчит вверх ногами из кустов, а Миладе вряд ли кто-нибудь на слово поверит, уткнулся носом в пушистую рыжую макушку и крепко зажмурил глаза. Не знаю, сколько я так просидел, но неожиданный рывок, остановивший набравшую приличную скорость кабинку, заставил обиженно взвыть и распахнуть глаза. Наткнувшись на лучащуюся радостью и довольством рожицу Топоркиной, лишь вымученно улыбнулся, наконец-то понимая, что стремительный спуск подошёл к концу. Спустившиеся с рельсовой горки кабинки, прицепленные друг ко другу, постепенно сбросили скорость, и когда она была уже минимальной, наша своеобразная конка[27] врезалась в стену, полностью оббитую толстыми матрацами.
— Так, уважаемые, поездка закончилась, — в дверном проёме появилась уже известная нам билетёрша. — Попрошу освободить кабинку — форейторам её ещё обратно к старту оттянуть надо!
Вывалившись на ватных ногах из недр кабинки, вымучено улыбнулся разозлённому и местами поцарапанному оператору и, выловив двух бледных, словно умертвия, ассистентов, поковылял вместе с ними к лавочке. Усевшись на деревянную поверхность, которая, слава богам, никуда не ехала, расслабленно привалился спиной к высокой спинке. Из-за пережитого нервного потрясения меня немного мутило, в животе всё неприятно скукожилось, а колени предательски дрожали. В общем, состояние как раз располагало к продолжению свидания!
— Ну что, двинули к «Замку с привидениями»? — в нетерпении переминалась с ноги на ногу дочка Топоркина.
Мужики протяжно застонали, чем вызвали мою невольную, но злорадную ухмылку — не мне же одному мучится. Один из ассистентов нервно потёр шею рукой и, заискивающе глядя прямо в глаза рыжей бестии, жалобно проныл:
— А может, вернёмся обратно на съёмочную площадку? Ей-боги, мне с головой хватило сегодняшнего катания на «Петле смерти»!
— Вы что, издеваетесь? — злобно прошипела разобиженная в лучших чувствах Милада, уже нафантазировавшая себе невесть что. — Я папе в таком случае пожалуюсь на…
— Так куда, говорите, мы идём? — Мигом поменял точку зрения на противоположную ассистент, стоило ему только заслышать о мировом судье. — «Замок с привидениями»? Отлично, всю жизнь мечтал обос… Кхм, набраться адреналином под завязку, так что, мужики, вперёд, дама жаждет приключений!
Поднявшись на ноги, милостиво позволил Топоркиной подцепить себя под локоток, и неспешно, прогуливающимся шагом потопал по широкой аллее. Искренне надеюсь, что противный оператор, буквально жаждущий кровавой расправы надо мной, всё-таки не снимет крупным планом мелко подрагивающие графские колени, а то позора потом не оберусь! Старательно игнорируя болтовню спутницы, то и дело цеплялся взглядом за макушки ассистентов владельца камеры. Судя по суровым лицам мужиков, они бы куда с большим удовольствием походили по парку развлечений, делая компрометирующие мою персону видеозаписи, но вот желание Миладочки, стервы эдакой, диаметрально отличалось от их благих намерений, поэтому придётся, скрипя зубами, выполнять пожелание дочери Амадея Топоркина.
— Милый, может, перекусим? — Подёргав меня за рукав футболки, девушка состроила умилительную рожицу.
Представив себе перспективу на полный желудок шляться по затянутым паутиной коридорам, пыльным галереям и раскуроченным в живописно-кровавом беспорядке комнатам, энергично замотал головой, всем своим видом выражая отрицательный ответ. Недовольно надувшись, словно мышь на крупу, Милада утроила натиск. Теперь она буквально повисла на мне, еле переставляя ноги, понурила рыжеволосую головку и, если прислушаться, то можно было разобрать отчётливое бормотание, мол, какой же настоящий аристократ будет морить голодом бедную-несчастную девушку. Споткнувшись на ровном месте из-за необоснованных обвинений, бросил жалобный взгляд на притаившегося в кустах оператора, но быстро понял, что помощи ждать не от кого…
— Чем бы ты хотела перекусить? — прервав жалобные стоны-всхлипы, стоически вынес процедуру сморкания в ворот моей рубашки.
— Да простой булочки с водичкой хватит, — старательно прогундосила Топоркина, всё больше вживаясь в роль сивой и убогой.
— Милада, не глупи, — не обращая внимания на любопытные взгляды остальных посетителей парка развлечений, которым вдруг срочно потребовалось находиться именно сейчас на этой аллее, растянул губы в приторно-сладкой улыбке. — У нас с тобой осталось не так уж много времени, чтобы тратить его на всякие пустяки…
— Ах, значит, накормить мою единственную и горячо любимую кровиночку, теперь считается «пустяком»! — взревевший рядом со мной дядька, превосходящий комплекцией Ивашку, воинственно сжал кулаки. — Ах, ты, убожество, вздумал мою доченьку голодом морить, подстраивая под эти мнимые идеалы сушёной воблы?! Так запомни, ирод, не бывать этому никогда!
«Вот и познакомились с мировым судьёй!» — устало констатировал загибающийся из-за перегрузки мозг, уже даже не надеясь выйти сухим из этой лужи отходов людской жизнедеятельности.
— Добрый вечер, Амадей… — подавившись вздохом, сообразив, что как-то преждевременно знакомлюсь с предполагаемым тестем (не дай Афродита!..), позорно замолчал, совершенно не понимая, как вести себя дальше.
— Миладочка, сладенькая моя, чего ты хочешь? — проигнорировав моё приветствие, благородный папаша ломанулся к опешившей дщери. — Может, перекусим жареным сыром в кляре?
— Папа, ты что здесь делаешь? — очковая кобра скончается от зависти, если девушка ещё раз начнёт шипеть. — Мы же, кажется, договорились, что ты не будешь вмешиваться в мою личную жизнь!
— Но солнышко, — мировой судья, от имени которого трепещут не только преступники, но и законопослушные граждане мужского пола, как-то быстро растерял весь боевой настрой, — я не мог допустить, чтобы ты оставалась наедине с этим… — Так вовремя появившийся оператор, буквально запихнувший камеру в рот Амадея, спас меня от позора быть обруганным в прямом эфире. — С этим молодым человеком! — Всё-таки не смог промолчать благородный папаша, властной рукой отодвигая члена локальной съёмочной группы.
— Ты не даёшь мне даже шага без твоего ведома ступить, — недовольно притопнула ножкой Миладочка, постепенно меняя гнев на милость, растроганная искренней заботой родителя.
Испугавшись, как бы вторая половина свидания не прошла под пристальным контролем старшего поколения (хватит с меня и того, что в голове, нет-нет, да всплывает мысль о том, что за нами пристально и с нескрываемым интересом наблюдают зрители), поспешно вклинился между дочкой и отцом. Схлопотав подзатыльник от недовольного моим поведением Топоркина, злостно проигнорировал чужое мнение, выраженное столь пренебрежительным способом. Мне нужно было, во что бы то ни стало, перетянуть внимание рыжеволосой бестии на себя, пока гиперзаботливый папаша окончательно не добил мою нежную психику.
— Милада, пойдём в «Рицу»? — обворожительно улыбнувшись девушке, запел соловьём. — Говорят, это кафе славится своим изысканным меню…
— Она с тобой никуда не пойдёт, — процедил сквозь зубы мужик. — Исчезни, гадёныш…
— Знаете, уважаемый Амадей, — наплевав на то, что мои слова сейчас услышит не только чокнутое семейство Топоркиных, но и ещё демонова уйма народа, набрал в грудь побольше воздуха, — вы меня уже окончательно достали! Если так хочется, чтобы ваша дочка всю жизнь провела одна, позволяя заботливому отцу порхать вокруг неё, то — пожалуйста, вам никто не вправе это запретить. Но подумайте теперь вот о чём, — некультурно ткнув пальцем в массивную грудную клетку мужчины, совсем набрался наглости… Наверное, на мне всё-таки сказывается совместное проживание с Пшеничкиной, ведь раньше бы я даже не подумал пытаться править мозги поехавшему крышей родителю, — когда вас не станет, кто тогда будет заботиться о Миладе?
