Алиса Дорн - Институт моих кошмаров. Здесь водятся драконы
— Договоренности? — лениво переспросил его кто-то, растягивая гласные. — Не смеши. Договоренности достигаются двумя сторонами, мы же позорно приняли все условия и пресмыкаемся перед ними. Они всего лишь люди!
У собеседника Диза был бархатный, немного протяжный голос. Никаких угрожающих интонаций, но все же отчего-то мне стало не по себе. Интересно, это и есть Мор? Хотелось бы посмотреть, но выглянуть я не решилась. Не сейчас, не когда Диз здесь.
— Научившиеся нас убивать. Напомнить тебе, что было до недавнего времени?
— То, что сейчас, тебе нравится больше? Постыдные квоты и нормы, правила и проверки, регистрация и учет…
— Это лучше, чем средневековье. И потом, если ты не заметил, не мы одни в таком положении. Даже гени боятся Охотников.
Гени? Про кого это он?
— Пусть, — пренебрежительно бросили ему в ответ. — Большего они и не заслуживают. Свободен.
Судя по звукам удалявшихся шагов, второй демон решил вернуться в аудиторию.
— Подожди! — окликнул его Диз. — Что, если я сообщу южному королю о твоих планах?
Шаги замерли. Потом Мор — похоже, это был все-таки он — подошел ближе и скорее выдохнул, чем спросил:
— С чего ты взял, что отец не в курсе?
Диз промолчал. Их разговор подходил к концу, а значит, мне надо было уходить, если я не хотела, чтобы айтишник меня заметил. Только я отступила назад, стараясь не выдать своего присутствия, как тишину разбил вой противопожарной сирены.
Как же не вовремя! Об осторожности пришлось забыть — сейчас на выход повалят все находящиеся в здании студенты, и, если я не потороплюсь, Диз (и хорошо, если не Мор) в два счета меня обнаружит. Теперь главным было успеть выйти на улицу и затеряться там, пока никто не увидел.
Добежав до лестницы, я влилась в толпу спешивших на выход студиозусов. Но когда я преодолела первый пролет, что-то заставило меня обернуться. В галерее второго этажа, наблюдая за происходившим с высоты, стояли трое… нет, людьми они точно не были. У мускулистого брюнета для человека был слишком хищный взгляд, напомнивший мне о Дизе в тот день, когда я пришла к Каталине в IT. А второй, снова беседовавший о чем-то с айтишником… Должно быть, это и был Мор. На первый взгляд он походил на человека. Невысокого роста, стройный, с романтичными белыми локонами, связанными на затылке в хвост, он был одет в однотонный трикотажный жилет и клубный пиджак с вышитой монограммой на груди — и в целом своим обликом мог скорее напоминать сына богатого политика, чем демона, — но отчего-то создавалось впечатление, что за его безобидным видом пряталась сталь. Словно почувствовав мое внимание, беловолосый обернулся и медленно снял солнечные очки, которые зачем-то надел в помещении. Я вздрогнула. Не было никакого зрачка, никакой радужки — только бескрайняя тьма ночного небосвода. И откуда-то я знала, что, стой я ближе, увидела бы незнакомые созвездия, испещрявшие эту черноту словно карту.
«Посмотри мне в глаза».
Я никогда не слышала этой фразы, произнесенной его мягким, обволакивающим голосом.
И я точно где-то ее слышала.
Дыхание перехватило, словно кто-то ударил в живот — резко, без предупреждения. Я вцепилась в перила, почти повисая на них, но все равно не могла отвести взгляд. Даже зная, что, оставаясь на месте, возможно, подписываю себе приговор. Я была слишком близко, чтобы Мор не узнал меня. И теперь он понимал, что Диз сказал ему не всю правду. Пусть я ничего не помнила, я все равно зачем-то вляпалась в это дело.
Мне не стоило лезть на рожон. Какая же я была дура.
Заметив неладное, Диз тоже посмотрел вниз. Я увидела боковым зрением, как он сказал что-то Мору — отрывисто и недовольно, — и тот повернулся, отвечая. Стоило зрительному контакту прерваться, как дышать стало легче. Медленно, не веря, что смогу, я буквально оторвала вспотевшие пальцы от холодного металла и метнулась вниз.
В себя я пришла только на улице. И то сердце все еще колотилось, как после марафона, а пальцы тряслись, словно у запойного пьяницы. Я сцепила руки в замок, пытаясь успокоиться. Оказывается, это страшно — бояться неизвестно чего. Страшно вдвойне. Я услышала телефонный звонок и, спрятавшись под одной из арок амфитеатра, достала из сумки смартфон.
«Смерть», — оптимистично высветилось на экране имя абонента.
Этого следовало ожидать. Как и Мор, Диз сумел меня разглядеть и едва ли оставит в покое. Я нажала на отбой, но тут же раздался сигнал о получении сообщения.
«Ответь».
Ни за что. Я не знала, чего сейчас хотел от меня Диз (он сам виноват: нечего было запугивать меня заявлениями, что Мор может приказать меня убить; возможно, тогда я бы не затеяла эту глупость с псевдорасследованием), но ничего хорошего точно не ждала.
Со вторым звонком я поступила так же. Как и со следующими тремя.
«Надо поговорить».
Уяснив, что брать трубку я не собираюсь, Диз перешел на смски. К тому моменту, как я вернулась в общежитие, я получила семь новых сообщений — похвальная настойчивость, но совершенно мною не оцененная. Поднявшись на шестой этаж и сбросив очередной звонок, я затормозила. Что он там говорил после призыва про перманентную привязку портала? Да даже если и не перманентную. Я была уверена, что, проникнув однажды ко мне в комнату, Диз с легкостью повторит этот трюк.
Что ж, пусть. Если что, сам будет с Софией объясняться. Отключив телефон, я спустилась на два этажа вниз и постучалась в ближайшую от лифта дверь.
Открыла мне Райли.
— Ты как раз вовремя! — обрадовалась она. — А что, я тебя все-таки пригласила? Не помню. Ну да неважно. Мне почти удалось рассчитать коэффициент массы в промежуточных точках пути, сейчас посмотрим, будет ли работать на практике…
— Спасайся кто может, — прокомментировала из глубины комнаты Люси.
— Если получится, можно уже будет проверять на живых существах… Ты что-то хотела сказать?
— Можно мне сегодня у вас переночевать? — жалобно попросила я.
Если в чем-то в ГООУ можно было быть уверенным, так это в том, что в выходные погода будет гораздо поганее, чем была в будни. Я лично подозревала, что таким образом нас пытались замотивировать на учебу, но руководство университета недооценивало студентов. Мотивироваться они не желали, равно как и корпеть в своей комнате над домашкой.
— Ладно, и что будем делать?
— А какие есть варианты?
Из-за дождя выходить даже в столовую никому не хотелось (Макс, преодолевший путь из своего общежития к нам, вовсе отказывался, отряхиваясь как собака после прогулки), и времяпровождение ограничивалось неизвестно кем забытой на кухне древней «Монополией», домашним заданием по макроэкономике и запасом любимых фильмов, который каждый из нас привез из дома на компьютере. Понятное дело, что последнее было предпочтительнее, а в разговоре еще выяснилось, что Райли не смотрела британские сериалы. Никогда. Вообще. Не поймите меня неправильно, но каковы шансы вырасти и не посмотреть ни серии? Причем вырасти не где-нибудь в Сибири, а в Америке. Тут не надо ни надеяться, что у телезрителей внезапно проснется хороший вкус и канал купит что-то приличное, ни английский язык учить — он и так родной.
После этого откровения планы на выходные можно было не обсуждать: занять угловой диван в общей комнате, набрать попкорна на кухне и устроить марафон британского кинематографа, дабы ввести заблудшую душу в нашу с Максом тайную ложу любителей ВВС. Спорить, что будем смотреть, тоже не пришлось: Райли к выбору не была допущена по причине некомпетентности, а Макс, хоть и был валлийцем, показал себя настоящим английским джентльменом и уступил право выбора мне. Даже приятно. Хотя это он и зря… Я сразу знала, что включу. Первые два сезона «Быть человеком» не просто так дожидались возвращения своего звездного часа на жестком диске. У этого выбора было несколько причин. Райли упомянула, что смотрела американскую версию — надо же было доказать ей превосходство оригинала над копией. А Максу я так до конца не простила то высказывание про людей. Вернее, простила, но всё еще помнила. Так что пусть посмотрит, может, поймет чего… про людей и нелюдей. Что же до меня, то сами посудите: вампир с оборотнем снимают дом и внезапно обнаруживают, что он уже занят призраком, с которым им теперь придется уживаться под одной крышей. Как человек, который так же внезапно обнаружил у себя в комнате соседа-вампира, я могла оценить иронию.
Да и скрытые мотивы у меня тоже были. Пока сокурсники смеялись над представлением «обычных» о них самих, я тихо запоминала информацию — и мне не надо было задавать странных с их точки зрения вопросов и чувствовать себя дурой.
Первая серия уже подходила к концу, когда в общей комнате появился Диз. На экране как раз был мой любимый момент, когда главные герои, пытаясь узнать друг друга получше, выясняли, на каком факультете в Хогвартсе оказались бы.
