Иван Иванов - Любовь и хоббиты
Это ж надо!
Плюшевый мишка!
Мишка!
Плюшевый!
Почему я ничего не знал об этих моделях?
Почему Ури не рассказывал о них?
Почему?
Бесполезные вопросы, море бесполезных вопросов, когда ответ и так ясен:
ВСЕ КОНЧЕНО, БОББЕР.
ТЕПЕРЬ ТЫ НИКТО, БОББЕР.
КРЫШКА ТЕБЕ.
СДАЛ ПОДЕЛЬНИКОВ
И ЛУЧШЕГО ДРУГА В ПРИДАЧУ.
ШЕФ НЕ ПРОСТИТ.
НИКТО НЕ ПРОСТИТ.
БАБУШКА ПРОКЛЯНЕТ.
СЕСТРЕНКА ОТВЕРНЕТСЯ.
Я страшно расстроился, а медведь ходил и ходил вокруг…
Зачем – скоро выяснилось: намотал на меня широкую тесьму, и стал я, как мумия из отдела кадров, только хуже. Связанный по рукам и ногам, я был похож на кокон.
– Для вашей безопасности, господин Боббер! Душевное волнение чрезвычайно высокой степени требует чрезвычайных мер, – он затянул потуже.
– П-пп-пусти! – я дернулся влево, рванул вправо и, не в силах устоять, рухнул на пол. Извиваясь как червяк, докорячился до выхода, молния разъехалась, и прямо перед носом возникла изящная ножка в армейском ботинке, потом вторая, и не надо было больше ничего разглядывать, чтобы понять – Алина!..
– Ах ты, маленький, за что он тебя так? Миша, зачем? – не дожидаясь ответа, девушка быстро размотала тесьму.
– Вы нарушаете инструкцию, лейтенант Сафина! – предупредил психолог.
– Я нарушаю инструкцию, андроид с хрен запомнишь каким номером, а ты издеваешься над живым существом! А как же первая заповедь робототехники?
Мишка почесал плюшевую головушку и насторожился:
– Она гласит, что робот не может причинить вред человеку… А что?
– Вот-вот!!! – Алина, стоя на коленках, стряхивала с меня пылинки. О, боже! После всего случившегося: падений с высоты, горящих пальм и погребения под драконихой, было фантастически приятно. – Вот-вот!!! – повторила она и покосилась на лжеигрушку. – А сам ты что натворил?
Медведь торжественно застыл и принялся возражать:
– Хоббит – не человек, уважаемый лейтенант Сафина, – он показал на меня мохнатой лапой и продолжил чесать голову. – И вреда я не причинял. И номер мой запомнить очень даже просто. Комбинацию символов NMOXX1287444 можно запомнить следующим образом. Буква N – это вторая буква в слове «андроид», М – это медведь, ОХХ – это выражение эмоции восторга при виде такого приятного медведя. Число сто двадцать восемь соответствует качеству записи эм пэ три файла, а семерка символизирует духовность. Первая четверка может быть ассоциирована с тысяча девятьсот шестьдесят четвертым годом – годом изобретения языка программирования Бейсик. Вторая четверка может быть ассоциирована с тысяча девятьсот семьдесят четвертым годом – годом появления стандарта языка программирования Паскаль, а третья – с икс шестьдесят четвертой разрядностью Виндоуз.
– Ты что-нибудь понял? – обратилась ко мне Алина, выпрямляя прекрасные ножки, стройность которых не могла скрыться даже под тканью армейских камуфляжных брюк.
– Хоббит – не человек, – вздохнул я.
Медведь пожал плечами, Алина тоже.
– Знаешь, что, Миша, выбирай, – Сафина уселась на ящик. – Либо ты Миша, либо «хрен-запомнишь-под-каким-номером», а вот это всё, про цифры да про символы, пожалуйста, другим мишкам рассказывай.
– Мы должны задержать хоббита, – холодно отозвался медведь и потребовал. – Помогите мне, лейтенант Сафина.
Алина нагнулась, подобрала бинты и двинулась на мишку.
– Лейтенант Сафина! Лейтенант Сафина! Что вы делаете??!
Когда в палатку зашел Алекс, он увидел связанного по самые уши медведя, слепо тыкающегося в угол, Алину, сидящую на том же ящике, и меня. Пожалуй, я вызвал наибольшее движение мускулов на лице командора, а точнее не я, а то, что со мной Алина делала: укачивала меня, словно младенца. И пела колыбельную:
Спят усталые агенты, вместе спят,
Мир спасли и тихо в носики сопят.
Даже шеф наш спать ложится,
Чтобы ночью нам присниться.
Глазки закрывай, баю-бай!
С нами можно оказаться на Луне,
И с Буденным покататься на коне,
И с да Винчи подружиться,
С Гофманом вина напиться,
Слюни не пускай, баю-бай!
Баю-бай, должны агенты ночью спать.
Ведь агентам надо часто мир спасать.
Ах зачем ты, Бобберочик,
Чуть не сжег весь островочек?
Больше не сжигай! Баю-бай!
– Что это? – сухо спросил Орлов.
– Ш-ш-ш-ш! – она округлила глаза. – Не видишь, что ли? Еле укачала бедняжку!
Я на всякий случай прикинулся спящим.
– Истерика? – командор нагнулся взглянуть на меня.
– Еще какая! – Алина усилила тряску. – Ш-ш-ш-ш! Ш-ш-ш-ш!
– А что с андропсихом?
– Тоже истерика, – выдала она самым честным тоном из всех существующих. – Орал, что мы тут чокнутые, грозился применить электрошок… Короче, сломался мишка.
Орлов повернулся к забинтованному медведю, тот продолжал тыкаться в угол.
– Экспериментальная модель, нестабильная. Отключу его.
– Сделай милость, дорогой!
– И отформатирую… Как думаешь, стоит?
– Делай, что считаешь нужным, любимый, я в этом полный ноль. А вот агента 013 точно надо, чтобы не косил от экстренных миссий. Научная работа у него, видите ли, и сезонное размножение! Не знаю только, чем лучше это сделать? Как считаешь, жирного кота лучше форматировать веником или голодом?
– Угу, – послышалось из угла. Орлов щелкнул медвежьими ушами, как переключателями, и ни в чем не повинный психолог рухнул на пол.
Всегда буду помнить, как она спасла меня.
Орлов отправился по делам, Алина улеглась на мягкие сумки и уснула, а я выскользнул из палатки прошвырнуться по лагерю. Из обрывков подслушанных разговоров выяснилось, что комодские стрекозы сумели залить пальмовую рощу достаточным количеством воды. Огонь сдал позиции, уперся в скалы и кончился. Как я и думал, старая дракониха дрыхла на том же месте. Группа быстрого реагирования ждала сменщиков, которые должны были заняться драконами-подростками. Сменщикам предстояло израсходовать цистерну концентрированного единорожьего молока. Говорили и о третьей группе, которая займется восстановлением ландшафта, – засадит остров новыми пальмами.
Разведчики вернулись на стрекозах в лагерь и сообщили, что обнаружили три десятка нетронутых кладок, я был по-настоящему рад этой новости.
– До сих пор не понимаю, почему здесь оказался хоббит, – признался один электронщик другому, отключая передатчик-галлюцинатор. Я надежно спрятался, но хорошо слышал каждое слово.
– Хоббит такая тварь, – с готовностью ответил второй специалист, – в любую дырку пролезет. Куда только гоблины смотрят!
Эти двое даже и мысли не допускали, что хоббит прибыл на остров в качестве агента.
Через час я вернулся на Базу вместе с отрядом Алекса Орлова.
История четвертая
Урррман и Попперрр
1. Два торта и килограмм ветчины
База.
Я планировал вернуться усталым победителем, вручить Терпелиусу брошюрку со словами: «Познавательно, продолжение планируете?», подарить юному ассистенту гоблина автограф, и, конечно же, сдать одноглазому орку полученное имущество: пустую канистру и летающий драндулет. Обязательно утереть кладовщику нос чем-нибудь вроде: «спасибо, но ваше железо не пригодилось» или «не цените вы, батенька, агентов, техника ваша ненадежная, давно пора утилизировать, да и вас тоже…».
Но я вернулся ни с чем – с пустыми руками и клеймом поджигателя на репутации. Обычный hobbitus vreditelus, как пишут о нас в справочнике для путешествующих автостопом по галактике.
Тот же телепортационный зал с напольной разметкой, красные лампочки, широкое стекло, отделяющее зал от диспетчерской. За стеклом суетятся Терпелиус и его верные гоблины. Я вижу маленького ассистента – парнишка в смятении, мне стыдно. Они знают, им положено знать; тревожный сигнал приняли они, группу спасения отправляли тоже они; гоблины постоянно были на связи с Орловым, докладывали обстановку шефу.
Ужас.
На горбоносых лицах, кроме Терпелиуса и маленького ассистента, царит злорадство. «Доигрался, – думают гоблины, – не фиг было выпендриваться! Знай свое место, хоббит. Герой-ворюга!».
Я сидел на площадке, как в пустеющей ванной: люди, андроиды, техника, снаряжение – все это хлынуло к выходу; каждый член группы был чем-то занят, кто-то нес, другой помогал нести, третий командовал. Шестиногие роботы-носильщики, нагруженные генераторами, топали последними.
И остался Боббер в зале один, как соринка, глазеть на широкое стекло. Алекс вошел в диспетчерскую первым. Высокий командор смотрел на гоблинов сверху вниз. Приветливо кивнул Терпелиусу, пожал старшему руку. Будет ли хоть капля внимания в мой адрес? Одно-два слова. Кто-нибудь скажет, что Бобберу делать?
– Господин Боббер, – Терпелиус включил громкую связь с залом; я вздрогнул: голос жесткий, совсем другой. – Освободите площадку, готовится отправка очередной группы для ликвидации последствий вашей… (намеренно остановился, язва!) спецоперации.
