Елена Звёздная - Все ведьмы – рыжие
Я затаила дыхание, жадно внимая сказке. Кот от такого внимания немного опешил, но тут же спохватился, грудь колесом, осанка стала горделивая, да и сказ не в пример интереснее:
– Молвит ему крепка голосом человеческим: «Пошто, супостат, ручонки ко мне свои протягиваешь? Жить надоело али горюшка увечного желаешь?»
Молча взяла блинчик и, зачарованно слушая Кота Ученого, стала намазывать его…
– Э… Рита-краса, ты… – попытался остановить меня богатырь.
– Не поправлюсь, – отмахнулась я. – Котик, а дальше что?
– А дальше? – Кот задумчиво и как-то даже неодобрительно посмотрел на мой блинчик. – Испужался дед, сломя голову к бабке своей бросился, в дом влетел, да и молвит: «Горе-горькое, бабка, репка наша заколдованная стала! Из землицы ее не вытянуть». Не поверила бабка, пошла за дедкой, схватились они за крепку, тянут-потянут, а она им: «Руки поотрываю, ироды сиволапые!»
Я улыбнулась и потянула блин ко рту…
– А может, не надо? – как-то напряженно спросил Кот.
– Расказывай-рассказывай, должна же я знать историческую подоплеку сказки.
И откусила… Рот обожгло огнем, из глаз слезы, из горла хрипы… И кружку протянутую богатырем я схватила, не брезгуя, и даже выпила все махом, стараясь затушить пожар… В голову ударило мгновенно, тяжелый дух медового спирта вызвал головокружение, а обожженное горло требовало еще.
– Это что было? – грохнув кружкой по столу, вопросила у притихших собутыльников.
– А неча было хрен вместо меда мазать, – весомо заметил Кот Ученый. – Дальше рассказывать?
Мир начал покачиваться плавнее… Нет, он и так покачивался – у избушки на курьих ножках шаг не мерный, не на колесах же, а останавливаться нельзя, убегаем как-никак, но теперь меня вдруг перестало укачивать, и подпрыгивающая избушка не раздражала больше, и Стужева я теперь не боялась, и вообще как-то хорошо стало… Одна проблема – чувствую себя драконом огнедышащим… В смысле Змеем Горынычем… А кстати!
– Вопрос, – вдруг понимаю, что Котов теперь два, и главное, оба Ученые, – Змей Горыныч у вас тоже есть, а?
Богатырь у меня кружку отобрал, да ответ его был таков:
– Змея Горыныча не встречал, но с Гадом Змеевичем знаком лично, к нему и идем.
– Опа-ся, – вдруг поняла, что богатырей вообще три, и все такие здоровенные, – а зачем нам Гад Ползучиевич?
– Змеевич, – поправил Илюра. – Идем мы к нему в топкие болота, чтобы, значит, тебя да избушку ему на хранение да убережение оставить. Опосля я за дружиной своей отправлюсь, чтобы, стало быть, дать бой великий.
– Ик! – выдала оторопевшая я.
И медленно накатило – это что же я делаю? Это я вместе с богатырем, избой, живностью всяческой сказочной и не сказочной тоже, что на террасе увеличенной уместилась, совершаю самый что ни на есть побег с места преступления!
А дело было вот в чем – едва мы с Илюрой от Стужева, в яме возлежащего, отошли – громыхнуло так, что деревья с корнем повыворачивало, а едва земля гудеть перестала, няшка фэнтезийная начала атаку. Исключительно магией! Наученный горьким опытом Князь больше в рукопашную не вступал. И понеслось в богатыря – каменья, вывороченные из сырой земли, деревья столетние, молнии смертоносные… Насилу ноги унесли! Если б не метла, лежать Илюрочке в земле русской сказочной, так как меня Князь за цель атаки не принимал, наоборот, берег и камни в сторону направлял, если орущая и бегающая я под траекторию полета попадала. И вот когда Илюра, как подкошенный, упал, что-то во мне током ударило – метла ко мне сама и прилетела, а дальше крик богатырю: «Хватайся!» и полет ввысь, над деревьями, чтобы примчаться к избушке. Решали все быстро и как-то даже без моего участия. Избушка нарастила террасу, на нее забежали кони, коровы, живность подворная, стадо лебединое, а после изба и ноги себе увеличила, а затем как припустит…
Так вот тогда ударило, а сейчас накатило! Осознанием! Стужев гад, с этим никто не спорит, но… но там Ромка и родители… И Ромка… с феей! Нет, я бы не переживала, но именно сейчас вдруг вспомнился рык яойки обыкновенной: «Марго, зараза рыжая, ты достала!»
– Ик! – вырвалось у меня, и мысли мерно зашатались в такт бегу торопливой избушки на курьих ножках.
Почему-то захотелось сидеть здесь и дальше, есть блинчики, да и каша вот уже почти подошла, аромат на всю избу… И сидеть бы, слушать сказки Кота Ученого под мелодичные переливы гуслей… не помню, как называются, одна проблема – Ромка, родители и гад Стужев!
– Метла моя где? – Я встала из-за стола. – Метла, говорю!
Средство перемещения вылетело из-под потолка и замерло, касаясь моей ладони… оставалось только сжать.
– Ягушечка, ты ж на ногах не стоишь, – заметил кот, он тут был не только самый умный, но и самый трезвый.
А меня догоняло конкретно. Но основная мысль алкогольный дурман удерживала крепко:
– Домой лететь надо. Срочно. С гадом Стужевым разобраться, Ромку спасти…
Странное ощущение жжения кончиков пальцев в очередной раз напрягло, вызвало смутные подозрения, но я снова постаралась не обращать внимания. Такое ощущение было, как во сне – вот видишь что-то краем глаза, а только сосредоточишься – пропадет.
– Рано тебе, ведьмочка, – важно сказал Кот, – только в силу вступать начала, метлу призывать научилась, рано. Эти няшки анимешные, что уж за ругательство такое, не ведаю, да звучит оскорбительно, они коли угрозу почуют – погубят, душегубы окаянные. Если даже Илюре-воеводе бежать пришлось.
– Отступать, – вставил богатырь.
– Отступать. – Кот кивком принял его точку зрения. – То тебе куда соваться, Рита? Ведьма им первый враг, только ведьмы силу закрывать миры имеют, только ведьма им и опасна.
О-па-ся еще раз!
Я села, продолжая сжимать метлу, и очень трезвым голосом переспросила:
– Что?
– Что? – вопросил богатырь.
И даже печка ворчать перестала, что пирожки у нее уже подрумянились, а доставать никто не спешит. Мне ее даже жалко стало, встала, заслон отодвинула, ухватом противень с пирожками вытащила, кашу назад задвинула, заслон поставила и села, готовая слушать. И тогда Кот начал рассказывать:
– Со стародавних времен жили ведьмы в вашем мире, в наш лишь наведывались, да не каждая ведьма Ягой становилась.
– Ягой? – переспросила я. – А есть разница?
И тут ответила Курочка:
– Яга, квох-ох, заступница нечисти лесной, защитница, а ведьма – это ведьма.
Кот важно кивнул. А я вдруг подумала – может, от того бабы Яги злые ко всем были, что вечно какой богатырь или Иван-царевич норовил убить то Кощея, а то Горыныча, ну или кикимору какую… У охранников тоже рожи злые всегда. И у пограничников…
– И? – осторожно у Кота спрашиваю.
– И бывало так, что, став Ягой, ведьма в вашем мире жила, точнее с нами и избушкой на курьих ножках туда перебиралась, да только было это во времена древние, пока не воцарился на вашей земле князь Володимир, что на гречанке женился и веру греческую привнес. А там, где новые боги в почете, старым места нет, вот и вернулись Яги к нам сызнова.
А вот вам и сюжеты сказок! Так, значит, было, все было!
– Ведьмы у вас все еще рождаются, – продолжил кот. – Мало их, да отличить можно – не поддается ведьма ни заклятию, ни проклятию, мнение свое ценит, на чужое не глядит, супротив сердца не идет, совесть да честь у нее в почете.
Я осталась сидеть, как громом пораженная. Было во мне что-то, что точно разграничивало правильное и не правильное, помогать Кате с Ромочкой для меня было правильным, и хоть мама поначалу против была, я все равно по-своему сделала. Всегда поступала так, как считала нужным, никого не слушая. Вот и с богатырем – Князь ведь меня от разборок с девчонками спас, но и убить Илюру я не могла позволить… потому что так неправильно. Хоть и злой он, хоть и ведьм убивал, а…
И тут до меня дошло!
– Илюра-воевода, – я на богатыря сурово посмотрела, – а пошто ты бабок Ёжек резал, избы их огню да мечу предавал, колобков покоцал, а?
Огромный суровый бородатый мужик внезапно… покраснел. Да так, что даже пятнами пошел. И глаза отвел, и вздохнул тяжело, да и выдал:
– Не убивец я. Коли в чистом поле да супротив ворога окаянного – это дело славное, а резать женщин старых да нечисть лесную – не по мне оно.
Я оторопела, у Кота с носа очки свалились, Курочка Ряба с перепугу снесла яичко… золотое, у Лисы Патрикеевны платок упал в очередной раз, гусли петь перестали, печка, и та рот открыла. А блюдечко не сплоховало – спрыгнуло с полочки, перед богатырем легло, да наливное яблочко по нему помчалось… И показались картины страшные – избы сгоревшие, колобки покоцанные, кости белые…
– Ох, – выдохнул богатырь, – да вы ж к пожарищу приглядитесь-то!
Мы все подались к блюдцу, а то и радо стараться – приблизило изображение… И тут поняли мы, что ножки-то у сгоревших изб не куриные, а из дерева сготовленные, а колобки – караваи хлебные, а кости, на пепелище раскиданные, старые, все!
