Тата Орлова - Анастасия. Дело для нежной барышни
– Можете, – безразлично бросил Северов, подходя к моему столу. – Анастасия Николаевна, я подожду вас на улице.
– Я не задержу, – убрав в стол папку, которую закрыла, как только князь вошел в кабинет, ровно ответила я. – Не больше пяти минут.
– Это не принципиально, – посмотрев на меня… с каким-то прагматичным интересом, заметил он и направился к двери. – Я буду на крыльце.
– Князь… – многозначительно протянул Виль, как только Северов вышел. – Важная персона!
Выглядел при этом мой эксперт просто уморительно. Во взгляде что-то типа обожания, на лице – подобострастие.
– Его сиятельство! – строго поправил его Энгин. – Или – ваше высочество? – уточнил он почему-то у меня. – Кажется, он достаточно близок по крови к императорскому дому?
– Близок, – подтвердила я, продолжая убирать со стола бумаги, – но не настолько, чтобы быть высочеством.
– И его это не беспокоит? – тут же насторожился Паррей.
– Подозреваешь в заговоре? – вернув сложенную стопку на место, вопросительно посмотрела на него. Улыбку пока еще удавалось сдерживать.
– А почему нет? – вроде как обиделся Энгин. – Будь я… достаточно близко…
– Ты записывай, записывай! – грозно прикрикнул на меня Виль, тут же схватив первый попавшийся лист бумаги. – Главе службы безопасности Аркара… – забубнил он себе под нос, выводя карандашом. – Бросил быстрый взгляд на Энгина: – Ты говори, говори…
– Да ну вас, – насупившись, отмахнулся мой телохранитель, – тут все так серьезно…
Засмеялся он первым, мы с Вильеном лишь подхватили. Хорошая разрядка после событий сегодняшнего дня. Новости, которые принес Виль, практически полностью меняли наше представление о деле ювелиров.
Практически…
Николас и Сэм должны были либо подтвердить новую версию, либо ее опровергнуть.
С мыслью о том, что, прежде чем наступит утро, когда все окончательно разъяснится, пройдет еще целая ночь, я вышла из здания. Энгин довел меня до двери, но предпочел с князем больше не встречаться.
Северов оказался не один, беседовал с Соулом и Маркони. Стоило мне появиться, разговор тут же прекратился.
– Судя по азарту в глазах, они что-то нашли, – первым на мое появление отреагировал Маркони.
– Как только будет результат, вы о нем сразу же узнаете, – обтекаемо ответила я. – Князь… – повернулась к Северову. Не знаю, что было в моих глазах, но на лице Маркони читалось огромное желание немедленно узнать все, о чем я говорить не собиралась.
– Прошу меня простить, господа, – проявил понятливость князь. Согнул руку, предлагая мне на нее опереться…
Я сделала вид, что не заметила, первой направившись к стоявшему рядом с крыльцом экипажу. Что-что, а не разглядеть на нем герб рода Северовых я просто не могла.
До дома матушки мы добрались молча. Единственный вопрос, который я задала, касался моей просьбы предоставить сведения об Ольге Вертановой. Единственный ответ со стороны князя – ему нужно еще несколько дней.
Я сочла его положительным.
Встречала нас сама Елизавета Николаевна. Петро стоял в сторонке. Когда наши взгляды встретились, едва заметно кивнул в сторону ковра. Я, как настоящий заговорщик, с теми же предосторожностями чуть опустила голову.
Матушка, не пропустив нашего обмена, укоризненно вздохнула. Князь… продолжал выглядеть невозмутимо. На этом мы и расстались. Комнаты, которые отвели Северову, находились на первом этаже дома, мои – на втором. Елизавета Николаевна подняться наверх вместе со мной не смогла – ей требовалось проверить, как шла подготовка к ужину.
Подошла она, когда я уже переоделась в домашнее платье и теперь сидела перед зеркалом, рассматривая свое отражение. Светлая кожа, зеленые глаза, тонкие черные брови, длинные ресницы, волосы цвета темного шоколада… Матушка говорила, что во мне поровну и от отстраненной холодности севера, и от завораживающих тайн востока.
Ей было виднее.
– Как же ты меня напугала! – Я настолько задумалась, что шагов Елизаветы Николаевны не услышала. – Настенька! – Она резко захлопнула дверь спальни, быстрым решительным шагом прошла те несколько шагов, что нас разделяли, и практически упала на колени перед пуфиком, на котором я устроилась. Сжала мои ладони. – Девочка моя!
– Матушка! – Я попробовала вскочить, чтобы поднять ее с пола, но лишь дернулась, тут же отказавшись от своего порыва. Ей нужно было то, что сейчас происходило. Нужно, чтобы унять те тревоги, следы которых легли тенями под ее глазами.
– Пообещай мне… – Она замолчала сама, протяжно вздохнув и закрыв на мгновение глаза. – Я прошу тебя…
– Ты мне уложишь волосы? – жалобно протянула я. Наклонилась, ласково поцеловала ее в щеку. – Я не знаю, что с ними делать. – Отстранилась, глядя с заискивающей улыбкой.
– Волосы? – Растерянным ее взгляд был недолго. – И вот в кого ты у меня такая?! – поднимаясь с колен, укоризненно качнула она головой.
– Какая? – поймав ее за руку, лукаво посмотрела на матушку снизу вверх. – Умненькая или хитренькая?
– В том-то и дело, – поцеловав меня в лоб, хмыкнула она, – что и умненькая и хитренькая.
– Тогда – в тебя, – убежденно заверила я ее. Прижала ее ладонь к губам: – Прости меня…
Она опять вздохнула, посмотрела на меня… В ее глазах были грусть и решительность.
– Ты стала совсем взрослой, Настенька, – наконец произнесла она, – и не мне тебе указывать, как жить, но об одном я все-таки хочу попросить…
– Не надо, матушка, – поднялась я, позволила ей себя обнять. – Я обещаю, что буду думать, прежде чем что-то сделать.
Если судить по тому, как хмыкнула, не сильно-то она мне и поверила.
– Садись, – рывком оттолкнув меня, указала на пуфик. Ее глаза были влажными, но она быстро взяла себя в руки, – сделаю из тебя девушку, а то пацанка – пацанкой!
Спорить я не стала. В отличие от других видов магии, бытовая давалась мне с трудом.
– Матушка, – глядя, как Елизавета Николаевна пропускает сквозь пальцы пряди волос, решила я сменить тему, – а ты дочь графа Вертанова знала?
– Дочь графа Вертанова? – переспросила она, встретившись взглядом с моим отражением. – Ты про которую из них?
– Из них? – удивилась я. – Я думала, что Ольга была единственной.
– Нет, – закончив с одной стороной, она внимательно осмотрела результаты своего труда. Что-то ей не понравилось, она вновь запустила ладонь под волосы, приподнимая их. – С Юлией – старшей мы были подругами, два года жили в одной комнате в пансионе. А вот Ольгу я знала хуже. Она была любимицей графа и лет с десяти сопровождала его в дипломатических поездках.
– Вы сказали – были? – уточнила я, с интересом наблюдая за своим преображением.
Волосы под руками матушки стали более объемными, мягко обрамляя мое лицо, подчеркивая чуть раскосый разрез глаз и линию бровей.
– Юлия погибла. – В ее глазах появилась печаль. – Это долгая и грустная история.
– А Ольга? Говорят, она была одной из жен султана Мурада?
– Говорят, – не очень весело усмехнувшись, отозвалась она. – А еще говорят, что Мурад поселил ее в своем дворце, спасая от опасности, которая угрожала ей и Юлии.
– Так твоя подруга тоже жила в султанате? – Стоило признать, что ничего подобного услышать я не ожидала.
Ответом стал тяжелый бой часов. Семь вечера…
– Ну вот. – Матушка отошла, склонила голову к плечу, рассматривая меня внимательно. – Ты у меня красавица.
Я покрутила головой, улыбнулась довольно:
– Спасибо!
– Раз – спасибо, – лукаво посмотрела она на меня, – выполни одну мою просьбу. Совсем маленькую.
– Ну, если маленькую… – протянула я капризно. – Что я должна сделать?
– Ничего, – она смешно наморщила нос, – пообещать не обижать князя. Хотя бы только сегодня.
– Я?! – возмущенно воскликнула я. – Князя?!
– Мы договорились? – Она все еще продолжала улыбаться.
– Если только сегодня! – вроде как тяжело вздохнула я. – Но ты мне не ответила, – напомнила я про свой вопрос.
– Не сейчас, – дернула она плечом. – Фарих должен подъехать в четверть восьмого.
– Ах! – всплеснула я руками. – Фарих обещал…
Елизавета строго погрозила мне пальчиком и направилась к двери.
– Помни, ты обещала!
В комнате я не задержалась, только просмотрела почту, которую Светлана привезла в дом матушки вместе с моими вещами. Писем было три. Официальное приглашение на бал в императорском дворце, весточка из лекарского дома с разрешением навестить Лалу на следующий день и конверт без подписи, в котором лежали несколько золотистых песчинок. После посещения султаната подобные я получала регулярно, раз в два-три месяца. По словам матушки, которая знала обычаи Востока значительно лучше меня, это был знак тайного покровительства.
Убрав послания в шкатулку и окинув свое отражение в зеркале еще одним придирчивым взглядом, я вышла из комнаты.
Мягкие ковры скрадывали мои шаги, а приглушенный свет магических светильников, делавший нечеткими лица на развешанных по стенам портретах, добавлял окружающему антуражу загадочности.
