Ирина Шевченко - Сказки врут!
— Что единороги подпускают к себе только девственниц? Нет. Может, когда-то так и было, но сейчас девственность перешла в разряд технических характеристик и не имеет ничего общего с духовной чистотой. А они сами выбирают себе друзей.
По промелькнувшей в этих словах грусти стало понятно, что сам Сокол в друзья к единорогам так и не попал, хотя пытался, видимо, не раз.
— Пойдем. Не стоит их беспокоить.
Я с радостью провела бы остаток времени, наблюдая за серебряными пятнами на темном лугу, но вынуждена была подчиниться. К тому же ночь действительно становилась волшебной, и возможно, у колдуна есть, что еще мне показать.
Пришлось вернуться в лес. Деревья теперь пропускали нас беспрепятственно, а затем и вовсе выстроились стройными рядами вдоль узкой тропинки, уводившей в заросли боярышника. Из-за кустов слышались голоса и смех.
— Ты же просила фей? — подмигнул Сокол. — Только поосторожнее с этими дамами. Они не злые, но чувство юмора у них своеобразное.
Он раздвинул ветки, пропуская меня на широкую поляну, и в тот же миг грянула музыка. Веселая плясовая закружила в хороводе сорвавшиеся с деревьев листья, головки ярких цветов и десяток сытых и по этой причине довольных светлячков-пикси. Яркий вихрь носился над травой, забавляя рассевшихся по краям поляны девушек.
Какие там фотомодели! Феи походили на глянцевых красоток не больше, чем единороги на лошадей. Нереальная красота, чистый восторг! Блестящие, скорее светящиеся волосы, у кого-то золотистые, у кого-то серебристые, а у кого-то черные, как небо над головой, и так же искрящиеся звездами. Глаза тоже звезды. Кожа даже на вид нежная, словно лепесток розы… Я и не подозревала, что мой захламленный цифрами балансов и статотчетности мозг способен рождать подобные ассоциации.
Едва мы с Соколом вышли из тени, феи обступили нас, заинтересованно разглядывая и негромко переговариваясь на незнакомом мне языке, сопровождая эти перешептывания лукавыми улыбками. Пока я очарованно смотрела по сторонам, пытаясь сосчитать, сколько же их тут (десять? двадцать?), одна из них подхватила темного под руку и утащила в цветной хоровод. Другая, златовласая красавица, вся такая тоненькая и воздушная, что, казалось, ночной ветерок колышет не только подол ее прозрачного платьица, но и невесомую фигурку, задорно сверкнув изумрудными глазищами, протянула мне ладонь:
— Идем.
Голос у нее был удивительный, певучий и завораживающий.
— Идем. — Я несмело коснулась изящных пальчиков. Музыка звучала теперь в моей голове, а ноги уже отбивали незнакомый, но совсем не сложный ритм.
Фея рассмеялась, и я ответила таким же счастливым смехом. Промелькнула перед глазами хитрая мордочка пикси, закружились цветочные лепестки… Но тут что-то с силой сдавило мое плечо и вырвало из волшебного вихря.
— Она не танцует, — заявил Сокол.
Так ревнивый муж отшивает в кабаке подвалившего к его жене нетрезвого кавалера.
— Почему? — Я сердито топнула ногой и попыталась вырваться.
— Не надо, — скорее попросил, чем приказал мужчина. — Это серьезное испытание, Ася. Боюсь, ты к нему еще не готова.
Что-то вспомнилось о танцах с феями, что вроде бы можно доплясаться до смерти или потерять счет времени и задержаться в волшебном лесу лет на сто. То ли из сказок, то ли из какого-то фильма… Или я сама это придумала после его слов?
Хотела расспросить темного, но он вдруг отстранился и отпустил мою руку, уставившись, не мигая, туда, где среди деревьев мелькало чье-то белоснежное платье.
— Сокол, — позвала я обеспокоенно.
— Подожди, — отмахнулся он. Потом как будто взял себя в руки и даже обернулся на меня мельком. — Подожди здесь. Я сейчас.
Я могла поклясться, что он не видел ни меня, ни цветочного хоровода, ни фей, расступающихся перед ним, когда, словно под гипнозом, шел к остановившейся у края поляны девушке. Она появилась, и все вокруг померкло в сравнении с ее красотой. Белое платье, белые волосы, белая кожа… Я знаю, что у этого цвета море оттенков: снежный, молочный, лилейный, алебастровый, но все это не то. Сияюще-белый. Звездно-белый… Она сама была звездой, спустившейся с ночного небосклона, а я… Я не пошла вслед за Соколом лишь потому, что понимала, что девушке-звезде сейчас не до меня. Как он глядел на нее неотрывно, так и она смотрела лишь на него, не отводя больших, бездонно-черных глаз.
Златовласая фея осторожно коснулась моей руки и улыбнулась, отвлекая от таинственной незнакомки. Поманила пальцем, но звала уже не в круг танцующих, а в сторону, к поросшему мхом пню, похожему на трон лесного царя. Несколько ее подруг проводили нас любопытными взглядами, о чем-то шушукаясь, и их шепот был похож на шелест теплого моря.
— Ты в первый раз здесь, — заговорила фея. — А может, и в последний. И я хочу сделать тебе подарок. На память.
Как будто кто-то в здравом уме может их забыть!
— Что ты хочешь получить?
— А что… Что можно?
— Все! — рассмеялась она, обводя рукой поляну. — Хочешь музыку, которая будет с тобой всегда? Веселье? Крылышки пикси, чей звон прогоняет беспокойные сны?
Мне бы ума побольше. Я вздохнула, не к месту вспомнив события последних дней и свое в них участие. Конечно же после встречи со светлым в парке я не могла просто бросить Серого на произвол судьбы и двух конкурирующих организаций, но увязнуть в этом настолько, самой напроситься, тогда как от меня ни пользы, ни помощи… А я даже не уверена, что нужна ему…
— Теперь я знаю, что тебе пригодится, — улыбнулась златовласка.
На ее ладони появился маленький флакончик, наполненный бесцветной жидкостью.
— Что это?
— То, что избавляет от сомнений. В любви. Вы же зовете это любовью?
— Любовное зелье? — Я отдернула уже потянувшуюся к подарку руку.
— Нет. Я же сказала: то, что избавляет от сомнений. Не рождает новых чувств, а освобождает те, что уже есть. Или избавляет от иллюзий, если чувства — всего лишь обман. Добавь несколько капель в питье того, чье сердце хочешь открыть. Если он действительно любит, он это поймет… Но если не любит, тоже поймет. Так что подумай хорошо, нужен ли тебе подобный дар.
Я обернулась на Сокола. Он что-то говорил Звезде, и та задумчиво кивала в такт словам. Потом обвила руками его шею, заставляя мужчину наклониться, коснулась губами его лба и вдруг развернулась ко мне. Я не успела отвести взгляда и на несколько мгновений утонула в глубоких черных глазах. А Звезда, продолжая обнимать темного, чуть заметно кивнула. Наверное, хотела, чтобы я взяла зелье.
Флакончик нырнул в карман джинсов, и златовласая дарительница беззаботно засмеялась, словно враз забыла о нем.
— Пойдем! — Шелк нежных пальцев обвил мое запястье, а голова вновь наполнилась звуками музыки. — Не бойся, потанцуй с нами…
Цветочный вихрь закружил нас и, на мгновение показалось, оторвал от земли. Звезды упали с небес и, смешавшись со светлячками-пикси, заплясали в ярком хороводе, раскрашивая ночь дивными красками. Не было сил противиться нарастающему ритму. И я не противилась, даже наткнувшись на укоризненный… нет, скорее встревоженный взгляд темного. Пара-ра-ра-пам-пам! Это же просто танцы, Сокол. Всего лишь танцы…
ГЛАВА 11
В себя я пришла уже в салоне «Грифона», промычав спросонья крепко засевший в голове мотив. Отделенный от меня проходом колдун обернулся на звук, и я приготовилась к упрекам.
— Извини, — шокировал он меня первым же словом. — Мне не нужно было тебя оставлять.
— Ну, я… это…
— Ты неплохо справилась для первого раза.
А может, и последнего. Я вспомнила слова феи и нащупала в кармане подарок.
— Только Нат не рассказывай, — попросил темный. — А то еще устроит мне разнос за то, что бросил тебя там одну. Правила все-таки.
— А кто это был? Та девушка, к которой ты отошел? — Поняв, что он и не думал сердиться за мое непослушание, я позволила себе немного любопытства.
— Девушка? — удивился Сокол. — А, королева… Ты видела ее девушкой?
— Кем же еще? А это была королева? Королева фей? Правда?
— Правда. — Мужчина откинулся на спинку и закрыл глаза. — Древняя старуха, седая и сморщенная.
Я растерянно заморгала, не уловив в его словах шутки. Звезда — старуха? Но темный ничего больше не добавил.
— А о чем вы говорили?
— О жизни, — ответил он коротко.
— Она тебя поцеловала.
— Пожелала удачи.
— А…
— Все. — Он рывком поднялся. — Прилетели.
Таксист не подвел. Хронометр Сокола показывал без пятнадцати шесть, а автомобиль уже ждал у обочины. Темный как всегда галантно распахнул передо мной дверцу, дождался, пока я устроюсь на сиденье, и занял место впереди.
