Юлия Славачевская - Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды
– Безобразие! – вскочил Вольдемар и погрозил рекламщику кулаком.
Медведь прижал лапы к груди, извиняясь.
Я, пользуясь моментом, отложила в сторону мороженое, прикрыв забытой кем-то газетой.
Мужчина успокоился, уселся и спросил:
– О чем я?..
– Об инфаркте? – напомнила я. – Что-то связанное с сердечной деятельностью.
– Ах да! – вспомнил Вольдемар. – Рядом с такой красивой женщиной теряешь голову…
Над его головой просвистел, почти касаясь волос, фрисби.
– Хулиганство! – снова вскочил Вольдемар, озираясь по сторонам. Никого не нашел. Полярный медведь пристально изучал вывеску «Выход там», водя лапой по стрелке.
– Успокойтесь, – как можно мягче сказала я, приглашая присесть рядом. – Не обращайте внимания на шалости детишек.
– Нет, я должен поставить на этом точку! – заявил мужчина, вскипая негодованием и тем, что нигде не тонет. – Подождите меня здесь, пожалуйста! – И порысил к ларьку.
Я убивала время, с интересом рассматривая, как полярный медведь надевает роликовые коньки. Добром это не кончится.
Предчувствие меня не обмануло.
Помахав руками рядом с торговой точкой и напустив туману, а проще – вони, Вольдемар направился ко мне. Медведь взял низкий старт.
– Вольдемар! – вскочила я к нему навстречу. – Может быть, еще прогуляемся?
– Мария! – Мужика, видимо, сильно возбудила склока, и он попер на меня с распростертыми объятиями.
Медведь рванул к финишу и врезался в мужчину. Я успела подстраховать падающего Вольдемара и нежно пристроить на скамейке.
– Как вы себя чувствуете? – с волнением в очах спросила я.
– Холодно, – оценил свои ощущения мужчина. – И мокро.
Я кинула быстрый взгляд на скамейку и поняла – таблица Менделеева в вафельном стаканчике нашла свою цель и запечатлелась на штанах.
– Это пройдет, – погладила я его по волосам. – Сейчас вы согреетесь…
– Сейчас я убью этого нахала! – Вольдемар внезапно рванул за полярным медведем.
Медведь, не будь дураком, сиганул в кусты. Вольдемар за ним. Я за Вольдемаром. Все же подотчетное имущество! Кстати, оценила вид сзади. Ущерб был непоправим. На сердце потеплело. Не пропал продукт!
– Я тебе сейчас задам! – орал вздрюченный мужчина, ломясь настоящим медведем через кустарник. Фальшивый и то производил меньше шума.
– Апорт! – раздалось впереди.
Накачанный мужик в майке кинул палку своей собаке. Поймал ее Вольдемар. Лбом.
Одновременно с этим на беднягу азартно кинулся ротвейлер за любимой палочкой. Многокилограммовая туша втоптала Вольдемара в землю. Тот уже не возражал. Видимо, был занят подсчетом звездочек.
– Он жив? – подбежал к нам хозяин собачки.
– Надеюсь, – вздохнула я, сама в это слабо веря. – У вас телефон есть? Позвоните, пожалуйста, в «Скорую».
Мужчина похлопал по карманам тренировочных штанов:
– Забыл дома. Извините.
Я вздохнула еще тяжелее, достала свой айфон и в который раз набрала номер «Скорой помощи».
– Здравствуйте, не могли бы вы прислать машину… Нет, не по этому адресу. В Центральный парк. Тут мужчина… Нет, я его сюда не дотащила, он сам дошел. Нет, тот же самый. Откуда я знаю – мазохист он или нет? Дышит?
Мужчина присел рядом с телом.
– Дышит. – Прислушался. – Но тихо и с хрипами.
– Хозяин собаки, который кинул палку, говорит, что пострадавший дышит тихо и с хрипами. Получает удовольствие? – Я с сомнением покосилась на Вольдемара. – От чего? От палки? А так можно? Это парк!
– Можно его передвинуть? – проявил заботу собачник. – А то неудобно лежит.
– Можно его передвинуть? – послушно спросила я у оператора. – Легче закопать? Одну минуту… – Я отстранила трубку и сообщила мужчине: – Они говорят, что таких извращенцев, которые собирают в парке палки, нужно закапывать под первой березой. Тут есть березы?
Мужик конкретно обалдел и протянул руку за телефоном. Я отдала. Дальше они уже выясняли без меня – кто, кого, когда и сколько раз.
– Скоро приедут, – протянул мне обратно телефон собачник, глядя на меня с невольным уважением. – Сказали, ради такого тела… простите, дела доберутся за полчаса.
– Хоть какая-то радость в жизни, – успокоилась я, наклоняясь над Вольдемаром.
В это время пострадавший приоткрыл глаза и начал конвульсивно дергаться, пытаясь что-то сказать.
– Вы бы отошли, – попросил меня собачник. – А то он на вас как-то странно реагирует.
– Это он так радуется, – определила я. – Но правда ваша, лучше пойду. А то от счастья, говорят, умирают.
– Я о нем позабочусь, – пообещал мужчина, сворачивая поводок.
– Благодарю вас! – улыбнулась я, углубляясь в кусты. Через пару метров позвала: – Натка, выходи!
Из других кустов вылез бурый от грязи медведь. Уже без «бутерброда».
– Я тебя по-человечески просила – сиди дома! – «наехала» я на нее.
– А кто б его ручонки от тебя отдирал? – глухо ответила Натка, почесываясь лапой.
– Сними это, – поморщилась я. – Жарко же.
– Не сниму! – мотнула медвежьей мордой хранительница. – Я пообещала, что ты меня не увидишь – и ты меня не увидишь!
Я в который раз вздохнула, сдерживаясь, чтобы не выдать инем по яню, и пошла на выход. Так мы и шли. Маша и медведь.
Глава 14
На поле тушки грохотали,
Мы все побили и вспахали…
До дома мы добрались нескоро. Ни одна машина не хотела подвозить девушку с крупным домашним животным. И сколько бы я ни объясняла, что это маскарадный костюм и там внутри человек, никто не соглашался. Наоборот, уезжали еще быстрее.
Наконец Натка сдалась и освободилась от своей телогрейки из искусственного меха. После чего пробурчала:
– Мы уже вышли из парка. Ты меня там не видела.
– Я могу и глаза закрыть, – покладисто согласилась я, страстно мечтая попасть домой. – Кстати, завтра перебирайся обратно за город. Что бы ни случилось, в квартиру мы уже не вернемся.
– Хоть какие-то хорошие новости! – довольно кивнула хранительница, останавливая такси.
Домой мы ввалились жутко усталые. Диего все еще не было.
– Позвони, – накинулась на меня женщина. – Ледышка огненная! Что тебе, тяжело?
– Мне – тяжело! – отрезала я. – Если он не помнит о завтрашнем дне, то оно и к лучшему. Меньше пострадает!
– Упрямая саламандра! – обозвала меня хранительница и утопала на кухню.
– Спасибо на добром слове! – крикнула я ей вслед.
Душ вернул мне бодрость и отвратное настроение. Я решила занять ум работой и переговорила сначала с Лёной, которая бурно возмущалась, а потом с эфирами, которые так же бурно радовались. Устав от противоположных реакций, я откинулась на подушки и прикрыла глаза. Следовало составить план действий и предусмотреть возможные неожиданности.
– Кобелино Диего! – раздался крик Натки. – Быстро домой! Что? Я и сказала – кабальеро! Домой! Одна нога там, другая тут! – Грозно: – Штаны зашью!
Я рассмеялась, но в коротком смешке не было ни капли веселья. Скривила губы. Ничего нормального для меня в этом мире не осталось. Даже на свидание хожу под присмотром. И кавалеры мои долго не живут. Думаю, Вольдемар уже больше не позвонит…
Бессонная ночь сомкнула тяжелые веки.
Утро встретило и вовсе нерадостно. Только-только начал сереть рассвет, как я почувствовала, что в комнате находится посторонний. Нельзя сказать, чтобы его присутствие мне чем-то особо мешало. Оно просто Ощущалось. Именно так. С большой буквы.
Даже не открывая глаз, я с уверенностью могу сказать, кто это. Наш «кобельеро». Никак решил вспомнить о покаянии и выбрать меня подушкой. Отказываюсь сразу!
Я наблюдала за ним сквозь ресницы.
Он сидел на подоконнике смутным силуэтом и тяжело молчал. Наверное, писал в уме сарабанду или сочинял новую пьесу. «Учитель танцев» плюс «Собака на сене» равно «Звезда Севильи».
Во всяком случае, видок у него был, слово его искупали в океане, а потом забыли высушить. И пах он… солью и водорослями. Не иначе суши где-то обтрескался!
Тихо скрипнул матрас, когда я пошевелилась. Блин! А могла бы еще поспать. Теперь придется работать GPS и показывать направление маршрута к медведям… Нет, не надо больше медведей!.. К пингвинам. С точностью до микрона. Иначе не дойдет. Сто процентов скажет: сбился в пути и вернулся за более подробными инструкциями.
Диего легко спрыгнул с подоконника и подошел к кровати.
– Я сплю! – предупредила я, вспоминая бородатый анекдот моего детства: «Так ведь нет никого!»
Не прокатило.
Опустившись на одно колено, как истинный кобелина – пардон, вырвалось… кабальеро, он сграбастал мою беззащитную руку и собрался…
Стоп! Чего бы он там ни собирался, начиная от лирики и заканчивая покаянием, все равно итог один – поспать мне не дадут! Трудно спать на мокрой от горючих слез подушке. Моих причем слез. Чужие бы я спокойно перенесла.
