Ольга Санечкина - Мы выбираем, нас выбирают…
Мозг: — Супер, а что будет с эфиром и человечеством, если ты умрешь тебя не волнует!
Ксения: — Я не буду жить вечно.
Мозг: — Да, но и уходить из жизни раньше времени не стоит.
Ксения: — Согласна. Хорошо, я постараюсь мыслить более позитивно.
Мозг: — И в следующий раз, попытаешься решить проблему не дожидаясь помощи?
Ксения: — Постараюсь.
Мозг: — Надеюсь, Ангел сможет вдолбить в твою тупую башку, что себя надо защищать.
Ксения: — Считай, что это уже удалось тебе. Я конечно, не мисс кровожадность, но больше ощущать подобную беспомощность не хочу.
Мозг: — Я рад. А теперь пойди и поговори с Васей. Парень себе места весь ужин не находил.
Ксения: — С чего бы это?
Мозг: — Думаешь он не заметил, как ты смотрела на его руки.
Ксения: — Вот черт!
Мозг: — Точно!
Ксения выбралась из под одеяла, подошла к зеркалу. И ахнула — на шее алела красная полоса. Видимо нож слегка повредил кожу, но надрез проявился не сразу. Только сейчас увидев след от ножа Ксения поняла как близка была к Смерти. И хотя она ее не боялась, встречаться с этой дамой снова так быстро не хотелось. Решительно прекратив созерцание царапины, Ксения пошла к Василию. Заглянув в его шатер, Ксения никого не обнаружила. Видно, царевич пока не вернулся. Встречаться с остальными Ксении не хотелось и поэтому она решила подождать его. Уставшая за день, Наазали прилегла на кровать Василия и уже через минуту спала крепким сном. Вернувшийся глубокой ночью царевич с изумлением обнаружил, что его кровать занята. Сперва он попытался разбудить спящую красавицу, но был послан в весьма грубой форме, по достаточно удаленному адресу. Максимум, что ему удалось добиться, это заставить Ксению подвинуться.
День седьмой
Просыпаться не хотелось, но где-то назойливо жужжала мысль о том, что пора бы уж и проснуться. Ксения нехотя попыталась осознать себя. Знакомое дыхание на шее, теплые объятья — как она любила это волшебное ощущение.
— Вася!
— Доброе утро, милая, — сонный голос над ухом был таким умиротворяющим, что просто невозможно было думать о чем — то неприятном.
— Доброе. Как всегда сладко просыпаться в твоих объятьях.
— Рад это слышать. Еще бы хотелось, ради разнообразия поспать без одежды. Знаешь, сон в одежде, не позволяет телу полноценно отдохнуть. Когда в следующий раз решишь, что сегодня предпочитаешь спать в моей постели, захвати с собой ночную рубашку. Я, конечно, не против, чтобы ты спала абсолютно голой, но боюсь ты станешь возражать.
— Дурак. — нежась как кошка, буркнула Ксения. — Я просто заснула, пока ждала тебя.
— Ты только что разбила мне сердце.
— Ну, извини. Не знаешь сколько времени?
— Семь утра.
— Что-то я сегодня рано проснулась.
— Это трудно объяснить. Но раз уж ты проснулась, может встанем и пойдем завтракать?
— Да уж, чем раньше я начну сегодня собеседования, тем больше шансов, что закончу опрашивать оставшихся. — Василий высвободил из-под Ксении свою руку, сел на кровати и посмотрел ей в глаза.
— Ты уверена, что готова продолжить сегодня собеседования, может сделать перерыв? Время еще есть.
— Нет, я хочу закончить это дурацкое тестирование как можно скорее. Мне тяжко дается эта работа в линзах, и пока я буду думать, что мне это еще предстоит, я буду только загонять себя в депрессию.
— Как скажешь. Умоешься у меня, или пойдешь к себе?
— Пойду к себе. Спасибо, что приютил меня на ночь.
— Я рад, что ты пришла. Я боялся…
— Что я буду избегать тебя, из-за того, что ты сделал?
— Да.
— Могла бы. Но к счастью быстро разобралась что к чему. Спасибо тебе, что спас меня. Один вопрос, как ты там оказался? — Лицо Василия помрачнело.
— Я целый день ходил сам не свой. Мне казалось, что нельзя оставлять тебя одну со всем этими мужланами. И когда вечером в новостях передали, что на сегодня собеседование закончилось, а тебя все не было и не было, я решил пойти тебя искать. На счастье, я это сделал очень вовремя.
— Здорово. Спасибо тебе еще раз. Я пойду, увидимся за завтраком.
— Договорились. — Ксения сползла с кровати и быстро перешла из шатра в шатер. Благо их шатры стояли рядом. За этой короткий промежуток она успела подумать, что очень приятно и полезно для здоровья, когда о тебе кто-то беспокоиться. Перешагнув порог своего шатра, Ксения изумленно остановилась. На диване сидел Михаил.
— Давно меня ждешь? — растеряно спросила Ксения.
— Со вчерашнего вечера.
— Не мог посмотреть где и что я делаю?
— Я не позволяю себе подглядывать за тобой так грубо. Одно дело случайно подслушать твой разговор с подружкой и совершенно другой искать где ты ночуешь.
— Подождешь еще десять минут, пока я умоюсь?
— Нет проблем. Что такое десять минут в сравнении с вечностью. — Ксения бегом отправилась в душ. Размяв сильными струями горячей воды, измученное одеждой тело, и наскоро помыв голову, Ксения слегка расслабилась. Она совершенно не знала, что ей ожидать от беседы с Майклом. Придется ли ей сейчас выдержать сцену ревности? И будет ли она бурной или не очень. А еще не хотелось, чтобы в ее отсутствие зашел кто-то из ее друзей. Завернувшись в большое банное полотенце, Ксения подошла к раковине чистить зубы. Пока зубная паста и щетка совершали действия предупреждающие появление кариеса, Ксения рассматривала себя в зеркале. Ее лицо все больше приобретало бронзовый оттенок, а волосы все больше покрывались золотым налетом. На лицо беспощадно наступала армия веснушек. Наконец, закончив, свой утренний моцион, Ксения вышла к архангелу. К счастью, он был один. Она подошла к нему, поцеловала и села напротив.
— Привет.
— Привет. Знаешь, что меня забавляет в тебе больше всего? — усмехаясь спросил Майкл.
— И что же?
— Ты никогда не здороваешься, не почистив зубы. Ты можешь обсудить все проблемы мирового сообщества, но поздороваешься только после того, как почистишь зубы.
— Это только с тобой. Сама не знаю почему так происходит.
— Это не важно. Важно, что ты остаешься сама собой, и никакие трудности тебя не меняют. Я горжусь тобой.
— Знаю, что врешь, но все равно приятно. Конечно, меняют. И не в лучшую сторону. Но я стараюсь, по мере возможностей сохранять себя в первозданном виде. — Их беседа напоминала диалог двух старых друзей, которые знают друг друга лет сорок. Речь лилась легко и непринужденно. Ксения не выдержала:
— Не спросишь как я провела ночь?
— Ну, считается, что я не имею на это права. Ты же меня бросила.
— Точно. Я забыла.
— А я дурак напомнил!
— Правильно сделал. Я поняла, что с тех пор как мы расстались, мне стало легче с тобой общаться. Хотя я и знаю о твоей любви ко мне, между нами все честно. Нет недосказанности.
— Согласен. Так как ты провела ночь?
— Отлично. Была у Васьки. Заснула у него в постели, пока дожидалась его возвращения. А по приходу ему не удалось меня растолкать. Я была рада проснуться в его объятьях.
— Его объятья отличаются чем-то особенным от объятий остальных мужчин?
— Пожалуй да. Я чувствую какое-то неземное спокойствие. Ощущения будто я нахожусь в теплом солнечном коконе. И ничто и никто не сможет меня потревожить. Похожее ощущение я испытала, когда первый раз попала в Схрон СБ.
— Знаешь, а это очень интересно. Ты не испытываешь к нему нежных чувств? Может мне пора начинать ревновать?
— Не поверишь, но я не знаю. Порой мне кажется, что я люблю троих. И тебя, и Ангела, и Василия. И сказать, что кого-то я люблю как брата, а кого-то как мужчину нельзя. Вы все трое вызываете у меня в тех или иных ситуациях влечение отнюдь не братского характера. Но сказать, что кто-то особенно выделяется не могу. Занимаюсь любовью я только с тобой, но это не главное.
— Для кого как, — усмехнулся Майкл. — Приятно слышать, что я хоть чем-то отличаюсь от твоих дружков-приятелей.
— Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Например?
— Ну, например, о твоих приятелях. Как там Гавриил?
— А что ему сделается? Такой же безалаберный, как бесконечность назад. В голове вечно ветер. Единственное о чем он способен беспокоиться это о сохранении божественных тайн. А к чему этот вопрос?
— Понимаешь, тогда в той истории с Глэстьяром они встретились с Асей. И между ними явно пробежала искра.
— Ты же понимаешь бесперспективность этих отношений?
— Потому что архангелы могут заниматься любовью только с хранительницами?
— Нет. Думаю этот пункт касается только меня, хотя насколько я знаю, его никто не проверял.
— Но тогда что?
— Он бессмертен.
— Это, конечно, серьезный недостаток, но не настолько.
— Он живет на небе, а она на Земле.
— Пусть переберется на Землю, при сроке его жизни, каких-нибудь пятьдесят лет на Земле, можно считать просто командировкой.
