Терри Пратчетт - Патриот
– А если мы его не прочтем? – подали голос из толпы.
– Вы должны. Это уридический докýмент.
– И что?
– А то, что застрелю, – объяснил Детрит.
– Но это запрещено! – завопил другой бунтарь. – Сначала ты должен крикнуть: «Стой, не то буду стрелять!»
– Очень кстати, – согласился Детрит. – Вы ведь уже стоите…
Он легонько шевельнул плечом, с которого соскользнул громадный арбалет, удобно уместившись в лапище Детрита. Это было осадное орудие, из тех, которые, как правило, возят на телегах. Стрела была почти в два метра длиной.
– Кроме того, по движущимся мишеням стрелять труднее, – заметил он.
Детрит снял арбалет с предохранителя.
– Кто-нибудь уже закончил читать?
– Сержант!
Сквозь толпу проталкивался Ваймс. Теперь это уже была настоящая толпа. Анкморпоркцы представляли собой благодарную аудиторию.
Детрит с лязгом отдал честь.
– Ты собирался хладнокровно расстрелять этих людей, сержант?
– Никак нет, сэр. Предупреждающий выстрел в голову, только и всего.
– Неужели? В таком случае позволь, я минутку поговорю с ними.
Ваймс посмотрел на одного из крикунов, в одной руке которого был зажат горящий факел, а в другой – дубина. Тот ответил нервно-вызывающим взглядом человека, под ногами которого только что угрожающе задвигалась земля.
Подтянув к себе факел, Ваймс прикурил от него.
– Что тут за шум, а, друг?
– Клатчцы затеяли стрельбу, господин Ваймс! Ничем не спровоцированное нападение!
– Неужели?
– Есть убитые!
– И кто же они?
– Я… тут были… все знают, что они убивали людей! – Мысленные ноги говорящего почуяли под собой безопасную почву. – Да кем они себя вообразили? Приходят тут и…
– Довольно, – оборвал Ваймс.
Отступив на шаг, он повысил голос.
– Лица многих из вас мне знакомы, – начал он. – И я знаю, что у вас есть дома, где вас ждут. Видите это? – Он вытащил из кармана жезл. – Это значит, что мой долг – следить за соблюдением спокойствия. Поэтому через десять секунд я отправлюсь следить за его соблюдением куда-нибудь еще. Но Детрит останется. Я от всей души надеюсь, что он не совершит поступков, которыми можно запятнать честь мундира. Или сам мундир.
С иронией у жителей Анк-Морпорка было туговато, но самые смышленые уже уловили суть, ориентируясь главным образом по выражению лица Ваймса. На лице командора отражалось нечто такое, благодаря чему они мгновенно поняли: перед ними человек, лишь колоссальным усилием воли держащий себя в руках.
Толпа сломалась и стала рассасываться. Люди ныряли в боковые переулки, избавлялись там от своего самодельного оружия и обратно выходили, шагая уравновешенной походкой честных, добропорядочных граждан.
– Отлично, так что же все-таки произошло? – осведомился Ваймс, обращаясь к троллю.
– Мы слыхали, вон тот вьюноша стрелял вон в ентого мужчину, – пояснил Детрит. – Мы приходим сюда, глядь – а уж народ валит с оружием, и орут все…
– Он поразил его, аки Гудрун – урских грешников! – восторженно воскликнул констебль Посети[6].
– Поразил? – переспросил в некотором затруднении Ваймс. – Он что, в самом деле кого-то убил?
– Судя по тому, как тот ругался, нет, сэр, – доложил Детрит. – Только попал в руку. Друзья привели его в Стражу, жаловаться. Он булочник, работает в ночную смену. По его словам, уже было поздно, конец рабочего дня, он пришел сюда за обедом, но не успел и рта раскрыть, как в него начали палить почем зря.
Ваймс пересек улицу, подошел к лавке и надавил на ручку двери. Она слегка приоткрылась, но потом уперлась во что-то смахивающее на баррикаду. У окна тоже громоздилась наваленная мебель.
– Сколько здесь было людей, констебль?
– Множество, сэр.
А за дверью всего четверо, подумал Ваймс. Семья. Дверь приоткрылась на долю дюйма, и Ваймс присел еще до того, как увидел просунутую в щель стрелу.
Послышалось упругое «тан-н-нг» тетивы. Стрела не столько набирала скорость, сколько выписывала бешеные кульбиты и улетела бы вбок, не врежься она в противоположную стену.
– Послушайте! – выкрикнул Ваймс, повышая голос, но сам стараясь держаться как можно ниже. Если подобный стрелок и мог в кого-то попасть, то разве что по чистой случайности. – Здесь Стража. Откройте дверь. Или ее откроет Детрит. А когда он открывает дверь, она остается открытой. Понимаете, о чем я?
Ответа не последовало.
– Отлично. Детрит, иди-ка сюда и…
Изнутри донесся ряд звуков: сначала там шепотом спорили, а потом заскрежетали мебелью, отодвигая ее от окна.
Ваймс еще раз надавил на дверную ручку. Дверь подалась и распахнулась внутрь.
Семья сгрудилась в задней части комнаты. Ваймс чуть ли не кожей ощущал на себе их взгляды. Накаленная, сдобренная запахом подгорелой еды атмосфера потрескивала разрядами страха.
Господин Горифф держал арбалет так, как будто боялся обжечься. А выражение лица его сына сказало Ваймсу многое из того, что он хотел узнать.
– Ха-ра-шо, – по слогам произнес он. – А теперь слушайте меня. Я никого не собираюсь арестовывать, понятно? Мне это наверняка припомнят, но вам лучше до утра пересидеть в помещении Стражи. У меня нет возможности выделять людей для вашей охраны. И я мог бы вас арестовать. Но вместо этого всего лишь прошу.
Господин Горифф кашлянул.
– Человек, в которого я стрелял… – начал он и умолк, предоставив вопросу и лжи повиснуть в воздухе.
Ваймс сделал усилие, чтобы не глянуть в сторону паренька.
– Рана несерьезная, – ответил он.
– Он… вбежал, – продолжал господин Горифф. – А после вчерашнего…
– Ты подумал, что на вас опять нападают, и схватился за арбалет?
– Да! – с вызовом выкрикнул юноша, не дав отцу сказать и слова.
Затем последовал краткий спор на клатчском. После чего господин Горифф произнес:
– Мы точно должны покинуть дом?
– Ради вашего же блага. А мы установим наблюдение за вашей лавкой. Теперь берите все самое необходимое и следуйте за сержантом. И дай сюда арбалет.
Горифф с выражением громадного облегчения на лице передал Ваймсу арбалет модели «Сюрприз-Субботним-Вечером». Данная модель славилась своей непредсказуемостью: когда производился выстрел, из всех находящихся поблизости лишь стрелок мог чувствовать себя в относительной безопасности, да и то случалось всякое. К тому же никто не предупредил хозяина арбалета, что полка под прилавком в насыщенной парами закусочной, где периодически выпадают дожди из жидкого жира, не лучшее место для хранения арбалета во взведенном состоянии. Тетива, конечно же, растянулась. В общем и целом этим арбалетом действительно можно было убить – если очень сильно ударить им человека по голове.
Наконец Горифф и его семейство покинули «Едальню», и Ваймс в последний раз окинул взглядом закусочную. Помещение не поражало своими размерами. На кухоньке в горшке, уже на самом его дне, кипело что-то очень пряное. Ваймс обжег пальцы, но все-таки сумел вылить содержимое горшка на огонь, после чего, смутно припоминая действия своей матери, залил горшок водой, чтобы отмокал.
Затем, как можно лучше забаррикадировав окна, Ваймс вышел из лавочки и запер за собой дверь. Надпись на неприметно заметной медной дощечке с гербом Гильдии Воров, приколоченной над дверью, сообщала миру, что господин Горифф добросовестно уплатил ежегодный взнос[7], но мир грозил множеством менее формализованных опасностей, поэтому Ваймс вытащил из кармана кусок мела и написал на двери:
«НаХодиЦа Под АхРаной СтрАжи».И, немного подумав, добавил:
«СрЖ. ДтРИт».На узколобых в гражданском смысле горожан идея величия закона даже близко не производила такого впечатления, как имя Детрита.
Постановление о Бунтах! От кого он этого набрался? От Моркоу, не иначе. На памяти Ваймса к этому постановлению не прибегали ни разу – впрочем, и неудивительно, если знать, что именно там говорится. Даже Витинари не посмел бы обратиться к этому закону. Так что термин превратился просто во фразу, в пустую оболочку. Остается лишь благодарить богов за безграмотность троллей…
Отступив на шаг полюбоваться своим произведением, Ваймс вдруг заметил странное свечение в небе над Парковым переулком и в тот же миг услышал клацанье железных подошв.
– А, Задранец, привет, – сказал он. – Ну, что теперь? Только не говори, что кто-то поджег клатчское посольство.
– Как скажете, сэр, – послушно откликнулась Шелли.
Переминаясь с ноги на ногу, она тревожно смотрела то на командора, то в сторону Паркового переулка.
– Ну? – нахмурился Ваймс.
– Э-э… но вы же приказали…
Сердце у Ваймса упало. Он вспомнил, что гномы славятся двумя вещами: своим невероятным умением обращаться с железом и таким же невероятным неумением воспринимать какую-либо иронию.
– Что, клатчское посольство в самом деле подожгли?
