Анна Гаврилова - Уши не трогать!
Как бы то ни было, сегодняшнее мероприятие точно обещало быть судьбоносным. По крайней мере, для меня.
Конвой проводил через весь зал и заставил остановиться метрах в пяти от новенького стола с резными ножками. На фоне общей разрухи стол смотрится впечатляюще. Как гламурная блондинка на вечеринке готов. Семерка, устроившаяся за ним, напоминает экзаменационную комиссию с той лишь разницей, что лица закрыты полумасками, а плечи укутаны в алые плащи.
Мой локоть наконец оставили в покое – ушастый бэтмен отступил шага на три, как и его товарищи. Ориса тоже не держали – зачем удерживать того, чьи руки скованы за спиной? Тем более расстояние до пленника всего ничего, достанут раньше, чем рыпнется.
– Приступим? – важно вопросил товарищ, сидящий по центру стола.
Вопрос риторический, но остальные закивали.
– Граф Орис Фактимус, вы обвиняетесь в государственной измене! – торжествующе провозгласил «председатель комиссии» и важно задрал подбородок.
Если бы не стража за спиной, я бы усмехнулась, а так пришлось прикусить язык и удивляться молча. Мой спутник тоже припух и тоже промолчал. Черт, а он сообразительный!
Оратор недовольно пожевал губами, продолжил с прежней важностью:
– На протяжении последних пяти веков вы делали все, чтобы подвести нашу страну, наш народ к грани гибели!
Вот тут я не выдержала и ошарашенно уставилась на графа.
Сколько-сколько тебе лет? Ну, орел! Ну, аксакал! А по виду и не скажешь! Нет, я, конечно, предполагала, что тебе не восемнадцать, но… но не настолько же! Черт! Это что же получается, я многовековую развалину за эрогенный орган дергала? Ой-ей…
Стоп! А я тоже стареть перестану?
– Вы лучше других знаете, – вещал «председатель», – что человек разумен. Тем не менее продолжаете настаивать на поддержании архаичных представлений. Вы прикрываете традициями личные страхи и вкусы!
Так… а поподробней можно? И желательно попроще.
– Вы попросту ненавидите людей! – выпалил эльф, сидящий по правую руку от оратора. Голос показался знакомым.
Я пригляделась к его обладателю и окончательно сникла. Нет, так не должно быть.
Эльфы, они ведь утонченные, воспитанные, благородные… У них манеры, этикет, дуэльный кодекс. Поди и целомудрие до свадьбы хранят, и из-за небольшого пятна на честном имени стреляются. Точнее, вешаются. А тут… густая огненная шевелюра и изумрудные глаза в прорезях маски.
Брайт, как ты решился на такую подлость? Я же в тебя почти влюбилась.
– Спокойно, Бр… – «Председатель» осекся, пробубнил под нос явную непристойность. – Спокойно, господин судья. Вам предоставят слово, но позже. – Эльф выдержал театральную паузу и продолжил свой спич: – Да, господин граф, вы предвзяты. Ненависть к людям затмила ваш разум, взяла верх над здравым смыслом. Вам прекрасно известно, что общество давно готово к переменам. Многие из нас понимают, если не ослабить петлю на шее человечества, это неизбежно приведет к бунту.
Вы собственными глазами видели восстание в имении господина Рариза. Но если подзабыли, напомню – взбесившееся стадо разгромило винный завод и едва не подожгло особняк. Пятнадцать эльфов погибли в страшных муках, пытаясь подавить бунт. Это только начало. Что потом? Разоренные усадьбы? Поруганные эльфийки и повешенные младенцы?
Если мы не пересмотрим свое отношение к человеку, рано или поздно эти звери сметут нас. Уничтожат народ эльфов! Вы понимаете это как никто другой.
Орис даже бровью не повел. Стоит ледяной скульптурой и бесстрастно взирает на «председателя». А тот пыхтит, сжимает кулаки. По не прикрытым маской скулами ездят громадные желваки.
Ох, как я его понимаю! Ему же диалога хочется, спора. Грезится, как на одно Орисово оправдание найдет десять обвинений, растопчет врага морально…
– Но не это главное… – процедил обвинитель сквозь зубы. – Пользуясь служебным положением и влиянием на его величество, вы принялись навязывать свои предрассудки другим! Сколькие из наших собратьев лишились титула и были казнены лишь за то, что обращались с человеком мягче, нежели вам, Орис, хочется?! А сколькие пострадали от наветов, возведенных вами же?
Думаете, никто не знает, что ваши шпионы и дельцы подкладывают породистых человеческих самочек под благородных эльфов, а потом пишут доносы, свидетельствуя о непристойном поведении последних? Думаете, мы не догадываемся, что конфискованные у «преступников» деньги идут не только в королевскую казну, но и в ваш карман?
Это обвинение Орис тоже оставил без комментариев. Даже не шелохнулся.
Я же зажмурилась и позвала уже мысленно: «Шердом! Приди! Козел лопоухий…»
Обвинитель тяжело вздохнул. Эхо обреченно подхватило этот звук, разнесло по залу. Грусть, зазвучавшая в голосе «председателя», показалась не совсем искренней:
– Вы докладываете королю, что за изменение отношения к человеку выступает лишь жалкая горста аристократов. Но это не так… Просто другие эльфы боятся открыто говорить о своих взглядах. Они страшатся угодить на виселицу.
«Шердом! Черт тебя подери! Где тебя носит?!»
– Мы – свободный народ, – заявил эльф в красной мантии. – Наше общество во многом строится на доверии. Вы же насаждаете тиранию. Когда-то нам казалось, что вы искренне верите в идеалы, о которых заявляете. Но это искусный обман и только. Нам доподлинно известно: у вас, граф, есть породистая человеческая самочка, и вы проделываете с ней все то, за что другим положена казнь.
Ох… Кажется, сейчас дело дойдет до меня. Вон как затаились, даже не дышат. Только глазки из-под масок сверкают.
Я скосила взгляд на собрата по несчастью, едва удержалась от тягостного вздоха. Он, конечно, зараза и старый пер… пентюх в придачу, но все-таки жаль, что ничего «такого» со мной не проделывал. Может, нам дадут пару часов, чтобы наверстать упущенное?
– Вы молчите, граф? – после долгой паузы вопросил «председатель». – Неужели ни одного возражения?
– Я просто жду доказательств, – спокойно отозвался Орис.
Брайт, угнездившийся по правую руку от оратора, аж подпрыгнул. Оглушающе громкое сопение судей могло позабавить, если бы ситуация была хоть чуточку проще.
– Какие еще доказательства?! – возопил «председатель». – Разве сло́ва благородного эльфа недостаточно?
– Семи благородных эльфов, – уточнил Брайт холодно.
В его жестах было столько высокомерия, что я начала закипать.
Не знаю, насколько правдивы обвинения. Понятия не имею, насколько честен был Орис, лишая любителей «человечинки» титулов и отправляя на плаху. Но одно знаю наверняка: передо мной не благородные эльфы, а шайка трусливых длинноухих обезьян. Благородные не прячутся за масками и не требуют верить на слово.
– А в чем обвиняют мою спутницу? – Голос графа прозвучал бесстрастно, но что-то подсказывало – Орису не все равно.
– В лицемерии! – выпалил Брайт.
«Председатель» дернул рыжеволосого эльфа за рукав, что-то прошептал. Через пару минут напряженного молчания заговорил сам:
– Госпожа Лёля, титула и происхождения которой мы не знаем, обвиняется во лжи и пособничестве преступным замыслам графа Фактимуса. Она сорвала принятие закона о смягчении содержания людей умышленно, по указанию вышеназванного графа.
– А в качестве доказательств – «слово благородного»? – не выдержала я.
Ох, ну и рожи у этих судей, даже маски не в состоянии скрыть злобу.
Брайт хотел ответить, но его опять одернули.
– Если возражений нет, – задрав подбородок, сообщил «председатель», – оглашается приговор!
– Возражения есть, – усмехнулся Орис.
Главный обвинитель тут же подобрался, выпятил грудь. Правда, злорадство, с которым ждал вопросов графа вначале, улетучилось. Его сменила легкая нервозность.
– Для начала я хочу знать, кто вы.
Ответ на этот вопрос был придуман заранее, иначе с чего на губах эльфов вспыхнули столь гаденькие улыбочки?
– Мы члены ордена «Свободный Север»! – торжественно заявил эльф.
– Впервые слышу. – В тоне графа столько пренебрежения, что даже я на мгновение почувствовала себя вшой.
– А мы не стремимся к известности.
Я не хотела встревать – все-таки Орису видней, как разговаривать с этими мужчинами. Уверена, он опознал не только Брайта и знает, на что давить. Но, увы, слово выпорхнуло раньше, чем успела прикусить язык:
– Пока.
– Что, простите? – встрепенулся «председатель». На короткий миг предстал в образе простого, довольно вежливого обывателя.
– Молчите, но только пока. Потому что нет повода заявить о себе. А вот казнив королевского советника…
– Да как вы смеете! – взвился Брайт. – Это оскорбление! Клевета! Мы боремся за счастье королевства! За свободу человека!
Последние слова, конечно, кольнули. Сразу вспомнился рынок рабов, рассказы о стерилизации женщин и принудительном размножении. Да и работа на эльфийских полях вряд ли сахарная. Но, черт возьми, моя шкурка тоже чего-то стоит, разве не так?
