Как стать злодеем (СИ) - Байдалин Братислав

Я еле досидел до окончания ужина (задница хоть и болела меньше остальных частей тела, но сидеть было всё равно неприятно), а затем отправился спать с надеждой, что скоро во мне откроется дар общения с животными.

Следующая неделя выдались весьма трудной в том плане, что притворяться перед родителями и вести себя как ни в чём не бывало было очень непросто. Сначала мне приходилось скрывать головную боль, тошноту, слезотечение, повышенную температуру тела, приступы болезненных спазмов мышц. Но потом я начал ощущать затруднённое глотание (и не только при приёме пищи, но и при глотании собственной слюны), нехватку воздуха, появились слуховые и зрительные галлюцинации. Дальше я попросту начал сходить с ума и не заметил, как перестал ощущать собственное тело. Последнее, что я помню, это как медленно плёлся по коридору к себе в комнату, затем меня свела очередная судорога, а в глазах вдруг потемнело…

Повезло, что моя мать не абы какая злыдня, она прекрасно знает медицину и в прошлом спасла от гибели не одного злодея. Когда я пришёл в сознание в подвале нашего особняка, лёжа на операционном столе, около которого находился дефибриллятор и столик с какими-то ампулами, надо мной склонились мать и отец. Мать сказала, что меня еле откачали, и у меня даже произошла клиническая смерть, отец же сказал, что мы ещё с ним серьёзно поговорим, когда мне станет лучше.

Когда я оказался один у себя в спальне, то заметил ворона, сидящего на выступе за окном. Он громко каркал, но я не понял абсолютно ничего — верный признак отсутствия дара.

В этом случае трудно разглядеть мою ошибку, но, быть может, всё дело в породе покусавшего меня пса? Конечно, глупое предположение, но для меня — хоть какое-то утешение, объясняющее мою неудачу.

Но вот одна вещь мне точно не даёт покоя: если укус бешеного пса не сработал, то почему же не сработала клиническая смерть, которую я пережил? Ведь те, кто пережили клиническую смерть, в конечном итоге обретали бессмертие — сверхспособность, пожалуй, самую редчайшую среди героев.

Помню, как спустился на кухню за ножом и нанёс им удар себе в живот. Конечно, мать спасла меня, прооперировав.

Тут очевидно одно — тогда я перепутал бессмертие и неуязвимость, поэтому зря я воткнул в себя нож, желая проверить обладаю ли я бессмертием или нет. Хотя со временем стало понятно, что не обладаю — я взрослел, чего при бессмертии не должно быть.

Телекинез — сверхспособность перемещать предметы силой мысли; можно обрести, если хорошенько треснуться башкой. Когда я поправился окончательно, отец наконец решил провести со мной долгожданный разговор. Но разговора не вышло, вместо этого он избил меня, услышав, что мне с ним не по пути. Каково же было его удивление, когда он, впервые ударив меня по лицу, услышал просьбу ударить ещё раз да посильнее. И он это сделал.

Закончив меня бить, он пригрозил, что если я не перестану пытаться открыть в себе уникальные способности, то в следующий раз изобьёт меня сильнее.

Конечно, множество синяков у кого угодно отобьют желание заполучить сверхспособности, и мне пришлось смириться, но лишь до вчерашнего дня.

Почти год я ничего не предпринимал, но вчера не выдержал и пошёл на озеро. Я надеялся обрести телепортацию, для которой необходимо оказаться действительно в экстремальной ситуации. И я прыгнул в озеро с деревянного пирса, держа большущий камень в руках. По-моему, это было экстремально.

Глубина в том месте оказалась небольшой — наверное, около трёх метров, но думаю, вряд ли это могло быть фактом, из-за которого снова ничего не получилось.

Давление воды на барабанные перепонки было сильное, но терпимое. Я крепко держал камень и ждал момента, когда внезапно телепортируюсь в какое-нибудь безопасное место, по крайней мере, так должно было произойти. Но вместо этого я наглотался воды.

Я открыл глаза, уже лёжа на берегу, и увидел перед собой обеспокоенное лицо старого рыбака. Кажется, прежде чем я снова потерял сознание, он успел спросить, зачем я нырнул с камнем в озеро.

Да, только сейчас я припоминаю, что, прежде чем прыгнуть в воду, окинул взглядом озеро; неподалёку от пирса я заметил рыбацкую лодку с человеком, которой не придал большого значения. Видимо, старик решил, что я собираюсь утопиться, и бросился мне на помощь. Вот болван, разве я похож на самоубийцу? Я хочу обзавестись хоть какой-нибудь сверхспособностью — всего-то.

Но как я оказался дома? И что случилось с тем рыбаком? Мать мне ничего не сказала об этом, да и отец не обмолвился ни словом, но зная моих родителей, думаю, он пошёл на корм хищным растениям, выращенным отцом.

Полагаю, пришло время подводить итоги. В каждой попытке обрести ту или иную сверхспособность я однозначно допустил какой-то прокол, объединяющий все случаи. Но даже сейчас, вспомнив всё, мне трудно сказать, в чём именно он заключается. И я честно должен признаться себе — я не знаю ответа. Но это не значит, что я брошу свою затею и сдамся. Мне просто не хватает чуточку удачи, к тому же мой внутренний голос не даёт мне покоя. Он постоянно твердит мне искать опасность: это очень похоже на инстинкт, хоть и немного странный, но сопротивляться ему не так-то просто, как, например, чесотке — нет, нет, а почешешь. Да я и не сопротивляюсь особо, ведь я хочу обрести сверхспособности.

Возможно, сегодня вечером или завтра мне предстоит трудный разговор с отцом. Интересно, он всё ещё помнит о своём намерении поколотить меня, если у меня снова произойдёт заскок на «геройство»? Посмотрим. А на сегодня мне больше нечего сказать.

26 АПРЕЛЯ 2050 ГОДА. Да, отец ничего не забыл.

Оставшуюся часть вчерашнего дня он не заглядывал в мою комнату — видно, был занят в лаборатории. А сегодня утром вошла мать и сказала, что отец вот-вот явится.

— Прошу тебя, Генри, выслушай, что он тебе скажет и ни в коем случае не перечь ему, — предупредила она напоследок и покинула спальню.

Через минут пять дверь отворилась и на пороге появился отец. Вид у него был очень серьёзный: наверно, всё утро обдумывал, что мне сказать.

— Генри…

— Я знаю о чём ты пришёл говорить, — перебил я его. — Мы обсуждали это не один раз, но мой ответ — нет, я не брошу свою затею. Я обязательно обрету сверхспособность и стану героем. И никому меня не переубедить.

Этого оказалось достаточно, чтобы вывести отца из себя. На виске у него запульсировала жилка, а глаза мгновенно налились кровью.

— Повтори-ка, что ты сказал! — злобно проскрипел он сквозь зубы.

Честно сказать, я немного опешил, видя, как отец сжал пальцы в кулаки, но всё же выполнил приказ. И, наверное, зря я это сделал, потому что после вновь озвученных мною слов отец подбежал к кровати, схватил меня за ворот пижамы и, стащив на пол, ударил по лицу.

— Твёрдо решил стать героем, да?! И значит, никто и ничто тебя не переубедит, да?! — взревел он.

— Кажется, ты мне нос сломал, — сказал я, почувствовав, как из ноздрей побежала тёплая струйка крови, а на губах появился её приторный вкус. — Теоретически после этого у меня появится сверхобоняние. — И я захохотал.

Мой смех лишь раздраконил отца пуще прежнего.

— Не мели ерунды, всё в порядке с твоим носом! — выкрикнул он и швырнул меня через кровать.

Я приземлился на спину. Присев, я начал отползать назад, подальше от наступающего отца, но сам себя загнал в угол. Я приготовился к самому худшему и, сжавшись от страха, спрятал лицо в коленях. К моему удивлению, град ударов, которого я ожидал, не последовал. Тогда я поднял голову и посмотрел на отца: тот остановился в двух шагах от меня и, закрыв глаза, пальцами обеих рук массировал лоб. Мне сразу стало ясно, что его накрыл приступ мигрени. С минуту он продолжал массаж, потом открыл глаза и, тяжело вздохнув, произнёс:

— Это всё твоя вина, Генри. Доволен? Вывел-таки меня из себя. Не двигайся! Мы ещё не закончили.

Я сжался ещё сильнее, но тут отец схватил меня за волосы и потащил к стулу. Слёзы выступили на моих глазах.