Светлана Багдерина - Бояре: подземная одиссея
— А что с ним такое? — помимо воли заинтересовался Ништяк, удивлено оглядывая мощную, кряжистую, в буграх мускулов, которые не смог скрыть и праздничный армяк в петухах, фигуру кузнеца — как будто его мать с отцом не родили, а выковали в фамильной кузне.
— Вот, Костыль признал… — Данила близоруко вгляделся в пляшущих человечков на бересте и довольно выдал: — …признал усугубленный вывих пищевода!
— Ага. Вывих пищевода, значит, — непроницаемо кивнул Ништяк и ткнул пальцем в мужика поближе к нему. — Усугубленный. А у этого что? Тоже?..
— Нет, у шурина Степана молоток опал… топор рубин… ножовка жадеит… а, пила нефрит печени! Или в печени?.. Степка, где у тебя пила-то?
— В сарае пила… — пробасил Степка и махнул рукой — наверно, в сторону предполагаемого нахождения того сарая.
— Да дурак ты, я про болесть твою говорю… — скроил ему заговорщицкую мину Данила.
— Да это только Филька написал, что я больной, а на самом-то деле…
— А-а, не слушайте его, боярин, дурак он, когда выпьет… — размашисто отмахнулся хозяин от потерявшего нить разговора шурина, пока тот не наболтал лишнее. — От болести заговаривается. Вот ить… Мудреная у его болесть больно, нормальному человеку и не запомнить…
— Да ты сам-то зато не больно мудреный… — обиженно забасил шурин, — Филька не всякому такую болезню напишет — целую курицу отдать пришлось за такую болезню! Вон, Федот Петров с тремя яйцами к Фильке сунулся — тот ему кишечное расстройство желудка и написал… А это по-простому значит знаешь что?… — Степан полупьяно подмигнул лейтенанту и гулко расхохотался. — Вот ты ахвицер, а ты знаешь, что это значит?..
— Да сиди уже!.. — строго прицыкнула на него тощая баба — его жена.
— Да ты сама сиди! А я с людями разговариваю! Саломея, Данила, знаете что это на самом деле?
— Да все знают, сиди ты…
— Нет, не все, наверное… Ляксеич, знаешь, что это за болезня? Это значит… Не за столом будь сказано…
— Фу, ты, прилип!..
— Дед Назар, знаешь?..
— А у этого? — ткнул кривым пальцем в мужика напротив лейтенант, не дожидаясь исхода опроса и недобро скривив губы.
— У меня колит грудной клети, — убежденно заявил тот и полез в карман штанов за своей грамотой. — Как тяжелое подниму — так в груди как заколет, как заколет!..
— Вишь, боярин, какие у нас тут недуги, — как бы извиняясь, развел руками Данила. В одной из них как по волшебству снова оказалась чарка. Он протянул ее лейтенанту. — Поэтому уважь обчество — выпей с нами за здоровье молодых, да пирожков покушай, да картошечки с рыбкой, да…
Никто не ожидал такого злого удара от Ништяка.
Махнув пудовым кулаком, тот выбил из отлетевшей чуть не за спину руки хозяина чарку, а второй сгреб его за грудки и швырнул на стол.
— Скоты!.. Да у вас тут что попало делается! У меня в руднике на сто охранников двести пятьдесят работников со всего города нашлось только здоровых, а тут лбы здоровенные водку пьют, да сидят за просто так!.. С Филькиными грамотами!.. Взять этих придурков, всыпать по сто плетей, а если живы останутся — в рудник, пока не сдохнут! — проревел он команду своим солдатам и зачарованным дружинникам. — И баб тоже! Всех!!!..
Те двинулись ее выполнять.
Два десятка хорошо обученных, экипированных и вооруженных солдата, готовых не останавливаться ни перед чем и не перед кем. Если все прикинуть и посчитать — у толпы безоружных, разряженных по случаю праздника мужиков не было ни единого шанса.
В любой другой день.
Но не в этот.
Современной лукоморской наукой к тому времени уже было доказано, что потребляемая спиртосодержащая жидкость в первую очередь пагубно воздействует на левое полушарие мозга, отвечающее за логику и расчет. Правому же полушарию, отвечающему за творчество, фантазию и свободный полет мысли, это же количество точно такой же жидкости идет только на пользу и развитие.
Что и предстояло сейчас продемонстрировать гостям свадьбы кузнеца с шорниковой дочкой.
Если бы мужики были в состоянии раздумывать и анализировать, они бы безропотно подчинились грубой силе, но сейчас, вырвавшись из-под спуда подвыпившего и завалившегося спать левого полушария, у них просилась в полет душа.
— Да что же это деется-то, а?!.. — разнесся над праздничным столом, так неожиданно ставшим местом побоища, горестный женский голос.
— Выхоть, они нас СОВСЕМ не уважают?.. — недоуменно, но уже подозревая что-то важное, вторил ей мужской.
— Мы к имям как к людям, а они к нам…
— Даже свадьбу догулять не дают!..
— Баб наших забижають!..
— Ишь — раскомандовались — «в рудник!» «в железа!» «в кнуты!»…
— Паразиты на теле обчества!..
— Дед Назар, бабка Люда, а вы знаете, кто такие паразиты?
— Степан, отстань!..
— Распояс… сались!.. Бусс… сер…мане!..
— Кто их сюда звал?!..
— Басс… сор… мяне!..
— Да кто они вообще такие?!..
— Босс… сур… мяне!..
— Васька, Вась, а ты знаешь, кто такие паразиты на теле, не за столом будь сказано?..
— СТЕПАН!!!..
— Думают, им тут все можно!..
— Нахальё!..
— Понаехали тут!..
И, наконец, над разогретыми и уже должным образом взвинченными гостями пронесся исконный лукоморский боевой клич-пароль:
— Наших бьют!!!..
И тут же прогремел отзыв:
— Ах, ты ж, заломай тебя медведь!..
И мужики, похватав, что под руки попало — со стола ли, из кучи ли подарков, или просто, не мудрствуя лукаво, выдернув скамью или доску из-под своего или соседского зада, встречной радостной волной налетели на едва успевших продвинуться на несколько шагов солдат узурпатора.
Вот теперь все было правильно, сердцем чувствовали они.
Вот теперь — хорошо.
Праздник удался.
Ай, да Данила. Ай, да молодец.
Ведь даже младенец в Лукоморье знал, что попить, попеть и не покуражиться — свадьба на ветер.
А покуражиться ТАК, и над ЭТИМИ…
Ох, кому скажи — обзавидуются!
— Ах, растудыть твою в дуду!..
— Так ты еще драться!..
— Ох, ты ж морда чужеродная!..
— В душу плюнули!..
— Ук… копанты!..
— Прочь!..
— Скоты!..
— Хватайте их!..
— На!.. Моей!.. Свадьбе!.. Не позволю!..
— Бесс… сюр… Ак… кунпанты!..
— Руки убери, пока не оторвали с башкой!..
— Ах ты, мужик сиволапый! Да я с тебя шкуру спущ…
БУМ-М-М-М…
Медный таз для варенья, пущенный рукой невесты, звучно встретился со шлемом накинувшегося было на жениха лейтенанта, и это прозвучало сигналом к вводу в действие засадного полка.
— Не тронь мово Семена, злыдень!!!.. — завизжала как циркулярная пила, наткнувшаяся на гвоздь, Аленка — шорникова дочь.
— Что ж это они деют-то, а?!.. — мгновенно получила она поддержку от товарок.
— Ах они, окаянные!..
— Давай, бабоньки, вперед!..
— Зададим им жару!..
— Бей супостатов!!!..
— Спасай мужиков!!!..
И женская половина свадьбы, не усидев на месте, похватала на дворе и в сараях то, чем побрезговали или до чего не добрались мужики, и ринулась в бой.
В ход пошли штуки полотна, которыми орудовали как палицами, моченые яблоки — ручные гранаты, лопаты — копья, поленья — мечи, прялки — бумеранги, веретена — дротики, подушки и перины — дымовые (перьевые) завесы, упряжь — лассо, помои — газовая атака…
Павших дружинников, не знавших слова «отступать», разошедшиеся женщины связывали ремнями или засовывали в бочки и катили в сарай.
Черносотенцы, прикрывая лейтенанта а, может, просто толкая его, чтобы скорее проходил в ворота, чтобы и они успели ноги унести, прикрывая головы от картошки в мундире и банок с вареньем, нервно рвались на улицу.
— Черная Сотня!.. На помощь!.. Бунт в городе!!!.. — вопили они, захлопывая за собой ворота. — Все сюда!!!.. В городе восстание!!!..
И клич их был услышан.
— В городе восстание!..
— В городе бунт!..
— А мы тогда тут чего сидим?!..
— НАШИХ БЬЮТ!!!
И со всех концов стольного града Лукоморска, сметая заметавшихся в панике угнетателей-оккупантов, как весенний паводок очищает от зимней грязи все на своем пути, к дворцу понеслась-потекла веселая и злая толпа. Все, что могло наносить колюще-режущие ранения или, на худой конец, послужить причиной смерти от удара тупым тяжелым предметом, как по волшебству находило свой путь в руки разошедшимся и не знающим больше удержу горожанам.
— Бей их!..
— Не жалей!..
— Как они нас не жалели!..
— Как бояр наших живьем в землю закопали ночью!..
— Думали, не узнаем!..
— Как царя-батюшку в темницу посадили!..
— Как мужиков наших в карьер угнали под плетками!..
— Да они ж алкаши безродные!.. Нормальные-то откупились у лекаря!
— А алкаш что — не человек?..
— Человек алкаш!..
— За алкашей!..
— За человеков!..
