Кристофер Сташеф - Чародейский рок. Чародей и сын
Толпа гостей радостно вскричала. Магнус встал и замер перед королем. Когда гости утихли, все услышали, как новоиспеченный рыцарь негромко сказал:
— Я ваш верный слуга, ваше величество. С этих пор и вовеки я буду хранить верность вам и королеве, и вашим наследникам, буду защищать вас в сражениях и служить вам во дни мира.
А потом вперед вышел принц Алан и пожал Магнусу руку. За ним последовал его младший брат, принц Диармид. Наконец к Магнусу подошла королева Катарина и протянула ему руку. Магнус склонился и поцеловал руку королевы.
Толпа гостей снова возликовала, а Туан сказал:
— Теперь ступай к своему отцу.
Магнус поклонился и отвернулся от монаршей семьи. Подбежал Грегори, подал старшему брату дорожный мешок. Магнус взял у него мешок и похлопал мальчика по плечу. Грегори одарил его лучистой улыбкой и зашагал рядом с ним, но его взял за руку Бром О’Берин и заботливо отвел в сторону.
— Не надо, — сказал он шепотом. — Пусть он хоть ненадолго останется наедине с родителями.
Грегори послушался. Гости разошлись так же быстро, как и собрались. Корделия и ее младшие братья провели королевское семейство в замок.
Возле трапа Магнус обернулся и сказал:
— Я обязательно вернусь, отец.
— Знаю, — ответил Род и положил руку ему на плечо. Его глаза блестели. — Только не тяни с этим, ладно? — Он громко проговорил: — Векс!
— Да, Род?
— Это твой новый хозяин. Повинуйся Магнусу, как повиновался мне, покуда он жив или до тех пор, пока он не дарует тебе волю.
Услышав эту древнюю формулу, Магнус вдруг осунулся и погрустнел.
— Хорошо, Род.
— И не забывай следить за тем, чтобы он почаще нам писал.
Магнус улыбнулся и одарил отца взглядом, полным сыновней любви.
— Обязательно, Род.
Только теперь Род наконец обнял сына.
— Будь осторожен, сынок, и всегда, прежде чем совершить посадку на любой планете, самым старательным образом изучай ее традиции и особенности. Поверь мне, во вселенной хватает весьма и весьма неприятных местечек.
— Хорошо, отец. Прощай.
— Но и славных местечек тоже хватает, — добавил Род и старательно улыбнулся. — Бывают времена, когда есть искушение об этом забыть — так ты не забывай, ладно?
— Ладно, — с улыбкой ответил Магнус.
К нему подошла Гвен, обняла его и тихо проговорила:
— Счастливого тебе пути, сыночек! Бог тебе в помощь! Возвращайся ко мне целым и невредимым, и да не будет твое сердце ранено.
— Вернусь таким же целехоньким, каким улетаю, — пообещал Магнус, поцеловал мать в щеку и отступил на несколько шагов.
Векс поторопил его:
— Горизонт для взлета свободен. Корабль приступает к взлету.
Все рассмеялись. Магнус вошел в люк, помахал рукой. Люк закрылся.
Род и Гвен еще долго махали руками — даже тогда, когда корабль-астероид набрал высоту и скорость и превратился в крошечную точку, а потом и вовсе исчез.
Только тогда Гвен отвернулась и, уткнувшись в плечо Рода, горько заплакала. Он крепко обнял ее. У него и у самого на глаза набежали слезы.
Когда супруги вернулись в замок, к ним подошли Туан и Катарина. Король молча обнял своего вассала, а Катарина заключила в объятия Гвен. Такое произошло впервые в их жизни.
Магнус прошел в отсек управления, уселся в кресло пилота, откинулся на спинку и порадовался тому, что ощущение взлетной перегрузки позволило ему забыть обо всем, кроме собственного тела. Но вдруг он ощутил странную боль и пустоту.
Но только он начал погружаться в меланхолию, как в его сознании прозвучал голос:
— Магнус!
Магнус замер и насторожился. Через пару мгновений он ответил:
— Да, Грегори. Так ты и теперь, когда я покинул планету, можешь мысленно беседовать со мной?
— Могу. И теперь мы узнаем, велико ли то расстояние, на котором мы будем слышать друг друга, верно?
— Верно. — Магнус улыбнулся. — Спасибо тебе, братишка.
— И тебе, Магнус. Вот только…
— Что, Грегори?
— Почему тебе понадобилось улетать?
Магнус тяжело вздохнул и попробовал придумать ответ:
— Потому что я не смогу стать самим собой, покуда живу в тени отца, Грегори. Понимаешь?
— Нет.
— Надеюсь, тебе никогда не придется этого понять. Но я скажу тебе только об одном. Я не верю, что это правильно — навязывать людям ту форму власти, которая больше нравится тебе самому.
— Ясно, — протянул Грегори. — А если бы ты остался в Грамерае, рано или поздно тебе пришлось бы сражаться из-за этого с папой.
— Ты все правильно понял. Поэтому я и должен был улететь.
— Да. Но, Магнус.
— Что?
— Это — не единственная причина?
Магнус немного помолчал и мысленно ответил:
— Ты прозорлив, как всегда, братишка. Нет, не единственная.
— Значит, есть и другие.
— По крайней мере еще одна. Но все сводится к главному.
— А мне придется когда-нибудь последовать за тобой?
— Не знаю. Но думаю, не придется. Ты — самый младший, и мир разума для тебя всегда был более реальным, чем мир чувств. Думаю, тебе хватит простора для странствий, даже если ты никогда не покинешь нашего маленького острова.
— Хорошо бы. — Грегори вздохнул. — Что ж, да пребудет с тобой удача, братец. Если понадоблюсь — зови.
— Позову, — ответил Магнус. — Я так тебе благодарен.
Мысленный голос Грегори умолк, и Магнус снова остался один, но ощущение пустоты почти отступило.
— Там, куда ты направляешься, тебе очень даже понадобится надежная защита для твоего бедного сердечка, — проговорил кто-то совсем рядом.
Магнус вздрогнул, повернул голову и увидел, что в кресле второго пилота восседает старьевщик.
— Ты? Ты и здесь можешь преследовать меня?
— Везде, — торжественно кивнул старьевщик. — Потому что я — внутри тебя, как внутри любого другого человека. Ты же видишь только мое внешнее проявление. Ну, возьмешь ты защиту для сердца, в конце концов?
Несколько минут Магнус молчал и смотрел на старьевщика, обдумывая, насколько этому типу можно верить. Конечно, это мог быть просто-напросто лживый демон — но скорее всего галлюцинация. Магнус гадал, что же произошло с его разумом, почему видения начали являться ему намного раньше, чем это случилось с его отцом.
— На четверть ты — истинный грамераец, — напомнил ему старьевщик, — и потому носишь в себе то, что у вас принято называть «ведьминым мхом».
Магнус нахмурился.
— Значит, когда мы окажемся довольно далеко от Грамерая, ты перестанешь мне являться?
— Быть может, и так. Но если это так, то ты должен или взять у меня защиту, или уж отказаться навсегда. Ну, берешь?
Магнус молчал и пристально разглядывал старьевщика. Наконец у него мелькнула мысль о том, что все те перемены в его разуме и теле, которые произвела Дева Озера, пожалуй, должны были уберечь его от любых вредных воздействий «подарочка» старьевщика.
— Берешь или нет? — не унимался старьевщик. — Хочешь, чтобы твое сердце стало неуязвимым?
— Да, — ответил Магнус наконец. — Хочу.
Старьевщик довольно ухмыльнулся, хлопнул в ладоши, развел их в стороны, и над его пальцами поднялась в воздух почти прозрачная золотая шкатулочка, в крышке которой виднелась большая замочная скважина.
Магнус не отрывал зачарованного взгляда от шкатулки, а она подплыла к нему и вдруг, набрав скорость, нацелилась на его грудь. Он вскрикнул, отшатнулся, но шкатулка упорно преследовала его. Теперь были видны только ее очертания. В конце концов она коснулась груди Магнуса, словно бы проникла в нее и исчезла. Магнус взвыл, обхватил себя руками, ожидая острой боли — но боли не было, было только едва различимое ощущение… Как будто что-то у него в груди немножко сместилось, а потом…
— Ничего, — прошептал он, устремив на старьевщика затравленный взгляд. — Я чувствую себя точно так же, как раньше.
— С этих пор осознаешь разницу.
Магнус вдруг понял, что, возможно, совершил нечто непоправимое.
— А если я пожелаю избавиться от этого? Ты заключил мое сердце в золотую шкатулку. Как мне открыть ее?
— Ключ — внутри тебя, — заверил его старьевщик.
— Где?
Старьевщик ухмыльнулся.
— Ну, знаешь… Это уж ты сам поищи. Этого и я не ведаю.
— Лжец! — прокричал Магнус.
Старьевщик мгновенно исчез. Какое-то время еще звучало эхо его противного хохота.
Домик был выстроен из саманных кирпичей и обмазан глиной, как все прочие вокруг него. Анархисты не желали привлекать к себе внимание. Но под слоем саманных кирпичей лежал слой бронированной стали, а в самой большой из этих «лачуг» за рабочим столом под самой современной лампой сидел пожилой мужчина.
