Любовь Тильман - Отголоски
– Нет, – Сонечка отрицательно помотала головой, – у Ангелов, которые падают, крылышки – вот такие, малюсенькие, как у воробышков, – она показала на свою ладошку, – а у меня будут большие-большие, как небо, и красивые, как у Царевны-Лебедь. Они будут прозрачно-белые, и когда я буду лететь по небу, все будут думать, что это облака, а когда опущусь на Землю, чтобы кому-нибудь помочь, все подумают, что это туман. А когда я буду заглядывать в окна, они будут золотые-золотые, как солнечные лучики.
– Красиво! – с плохо скрываемой завистью, что не она это придумала, восхитилась Лариска.
– А ты когда умрёшь? – спросил Славик.
– Не знаю, – пожала плечами Сонечка, – они не говорят, но у мамы, когда она вышла вчера от доктора, были красные глаза и кончик носа, думаю, что скоро.
– Дурак ты! – возмутился Олежек. – Тебе же сказали, что никто не умрёт. Я стану водителем автобуса, Андрей – лётчиком, Толик – поваром, Валера – художником, а наша Сонечка – Ангелом Помощи, как Царевна-Лебедь.
– А я кем стану? – спросила Лариса.
– Ты?! Ты станешь балериной!
– Здорово! – Лариса закружилась по комнате и сделала книксен.
– А я стану доктором, – сказала Наташа, – я буду много-много знать и вылечу всех-всех, даже Коленьку. Ребята притихли и оглянулись на кровать, где молча лежал, следя за ними глазами, их недавний товарищ по играм.
Утром, Наташа подошла к окну и ахнула: «Это же Сонечка!». Ребята собрались у окна и приподняли Колю на подушках, чтобы он тоже мог видеть. Всю лощину лесопарка покрывал туман, кое-где он поднимался к небу, обнажая яркие осенние краски дубов и клёнов. «Сонечка! Сонечка! Сюда! Мы здесь!»
Вошла медсестра: «Успокойтесь! Сонечке стало лучше и ночью её выписали домой».
Ребята переглянулись. Взрослым ни к чему было знать их маленькие детские секреты: солнечный луч, проникая через стекло, согревал и ласкал кожу, это Ангел-Сонечка, пришла спасти их от боли и страха.
Олежек вытащил из Соничкиной тумбочки ящик, перевернул его, забрал спрятанную там картинку «Царевна-Лебедь» и бегом побежал в туалет, пока никто не успел увидеть, предательски набухшие слезами, глаза. «Сонечка, Ангел мой, Сонечка! Я буду сильным, как ты! И тоже буду улыбаться… до конца…Я не буду водителем, как мой папа, я тоже стану Ангелом-Помощи, как ты… Моими крыльями будут крылья ветра, и каждый сможет почувствовать моё прикосновение…» – шептал он по дороге, прижимая кусочек бумажки к сердцу.
*[Правила предлагают писать это слово слитно, но в данном контексте именно такое написание передаёт суть изложенного – не вполне детские секреты]
Измена
Они опять поссорились, и снова с его подачи. «А чего я должен извиняться перед ней, – думал он, – я же не виноват, что у меня взрывной характер. Подумаешь, какие мы нежные… сама передумает…» Так уже было неоднократно, а точнее сказать – всегда, в течении многих десятилетий их совместной жизни.
Поначалу он извинялся, и даже было, когда она решительно заявила, что подаст на развод, на коленях просил прощения. Но со временем понял, что она слишком добрая, чтобы оставить его, зная, что ему не справиться в одиночку с жизненными проблемами. Да и в молчании ей было с ним не соревноваться. Он мог молчать как угодно долго, её же всегда тяготила, зависающая, словно паучьи сети, напряжённая тишина. Супруга говорила, что задыхается в ней, что воздух становится таким плотным, что им невозможно дышать, и, как бы сильно он её не обидел, первая шла на мировую. Он ждал, что так будет и в этот раз. Нельзя сказать, что они совсем не общались. Многие бытовые проблемы требовали совместного действия, и ему этого было почти достаточно для спокойной жизни. Молчание, однако затягивалось – это нервировало.
Прошло уже три дня. Он ехал в автобусе, с работы, и вдруг вздрогнул, увидев её на лавочке с незнакомым мужчиной. Чужой мужик полуобнял его супругу за плечи, поднеся к губам бутылку. Он не поверил своим глазам. Стало так жарко, словно его погрузили в горячую смолу. Первым желанием было выскочить из автобуса и бежать разбираться. Но потом он подумал, что разумнее сделать вид, что ничего не знаешь и тогда, может быть, всё останется по-старому, зато у него появится козырь, против её заявлений, что от него за версту несёт чужими духами. А ещё через несколько остановок, он уверил себя, что обознался, и что сейчас приедет домой, а она там, как всегда недовольная, что он опять напился.
Но дома её не было. «Нет, этого просто не может быть… – мысли в голове проносились, как ураган, опережая одна другую, – столько лет, столько разных ситуаций, возможностей… никогда… никогда… и вдруг сейчас, ни с того, ни с сего, средь бела дня, при всех, на лавочке…» – он обозлился и, как был в рабочей одежде, не раздеваясь, завалился под одеяло: «Это тебе…, чтоб знала!» – он представил себе лицо жены, которая терпеть не могла, когда в одежде садились даже на застеленную кровать, и ехидно усмехнулся.
Проснулся он, услышав сквозь сон её голос, она звала его. «Ага, явилась…» – он повернулся на другой бок, лицом к стене, и сделал вид, что храпит, а вскоре и в самом деле заснул. Разбудил его телефонный звонок, который он, по привычке, проигнорировал – «Сама подойдёт». Но телефон звонил и звонил, а в квартире не слышалось никакого движения. Он с трудом сполз с постели и, пошатываясь, начал бродить по комнате, пытаясь вспомнить, где вчера бросил мобильник. Наконец нашёл его, но звонок уже отключился, а номер был незнаком. «Ошиблись!» – он прошёлся по квартире, супруги не было. «Ну и чёрт с ней! Надо подправить снасти к завтрашней рыбалке» – его душила злость. Время от времени ему чудилось, что она зовёт его, и тогда он вскакивал и бежал к окну…, а через несколько часов не выдержал, и сам позвонил ей, но её аппарат был вне сети.
Злость зашкаливала. За что она с ним так?! Ну да, у него паршивый характер. А она сама, что – золото?! Вечно контролирует каждый его вздох: так не делай, там не стой, сюда не ставь… На работе смеются, что она ездит с ним, помогает ему, «за ту же зарплату», а ещё и разгребает его проблемы. Они, правда, тоже хороши – неоднократно пытались обмануть, записывая ему меньше рабочих часов, и если бы не супруга, он навряд ли стал бы проверять сумму, переведённой на счёт, зарплаты. Надо отдать ей должное, она сумела разрешить и множество других, казалось бы неразрешимых, ситуаций. Но это, что – для него?! Это ведь их общие деньги, значит и делает она это всё для себя. И он ведь тоже старается – готовит, убирает….
Руки тряслись. Леска путалась. Он пробовал читать… смотреть кино… А потом достал бутылку спирта. Но только налил его в кружку, чтобы развести, как зазвонил телефон: «Добрый день! Вы Александр? С Вами говорят из отделения реанимации больничного комплекса «Реки жизни». Ваша жена в тяжёлом состоянии, Вам необходимо приехать». Телефон отключился, а он стоял, оглушённый, не в силах пошевелиться. Откуда-то из глубин, возникли судороги рыдания, сотрясая всё тело и не давая дышать. Из глаз хлынули слёзы: «Как?! Почему?! Во что она вляпалась?! – и снова обжигающая злость: – Сама виновата, нечего с чужими мужиками якшаться»! И внезапное осознание: «А я?! Как же я?!».
Он не помнил, как добрался до больницы и нашёл необходимое отделение. «Саша, Сашенька, милая, только не оставляй меня… как же я без тебя…» – каруселью кружило в его мозгу. Она лежала на высокой кровати, бледная с разметавшимися волосами, подключенная к капельнице и ещё каким-то непонятным приборам. Полные боли глаза, при виде его, засветились улыбкой и бескровные губы, издав облегчённый вздох, прошелестели: «Ты пришёл». Он не выдержал и снова заплакал.
«Её нельзя расстраивать», – сказала, находящаяся в палате, дежурная медсестра. Он хотел выйти, но супруга издала стон, и пошевелила пальцами, подзывая его к себе. Он остался посреди комнаты в растерянности, не зная, что делать. «Вы можете посидеть возле неё» – сказала медсестра, придвинув стул к койке. Он присел, и супруга коснулась пальцами его руки, слегка поглаживая её, как она делала всегда, пытаясь успокоить его: «Ты здесь, и теперь я могу поспать» – с трудом угадал он в её шепоте.
Жена заснула. Он вышел в коридор, пытаясь узнать у медперсонала, что произошло. «Вашу супругу доставили вчера днём. – сказал врач. – Ей стало плохо с сердцем, на улице. Её спас случайный прохожий, он перенёс её на лавочку, попытался отпоить водой, и вызвал «Скорую».
Не привлекая внимания
Ирина и Виталий жили в провинциальном городке, где любое, даже самое малозначительное, событие бурно обсуждалось от дома к дому, обрастая самыми фантастическими подробностями. Поэтому, когда, после прополки места под огород, они возвращались домой, Виталий вёл машину объездными путями, чтобы никто из знакомых, или пациентов, не увидел их в спортивных костюмах, облепленных травяным пухом. Встретив на пустынной улочке небольшой продуктовый магазинчик, они решили остановиться, чтобы купить хлеб и, немного подискутировав, кому лучше отправиться за покупкой, пошли вдвоём.
