Феликс Кривин - Избранное
ВЕЩИ
Умирает маленькая свечка
И позвать не просит докторов.
Кочерга бесстрашно входит в печку,
Будто укротительница дров.
И удары не пугают ступку,
Сколько медным пестиком ни бей…
Многим замечательным поступкам
Научились вещи у людей.
ХОДИКИ
Ходики помедлили и стали,
Показав без четверти четыре…
Общее собрание деталей
Обсуждает поведенье гири.
«Как случилось? Почему случилось?» —
Тут и там вопросы раздаются.
Все твердят, что Гиря опустилась
И что Гире нужно подтянуться.
Очень строго и авторитетно
Все детали осуждают Гирю…
Три часа проходят незаметно.
На часах без четверти четыре.
КОСМИЧЕСКИЙ ВЕК
Снежинка медленно опускаясь на землю, спрашивает у встречных Кустов:
— Это Земля? Скажите, пожалуйста, какая это планета?
— Да, кажется, это Земля, — отвечают Кусты.
Но в голосе их не чувствуется уверенности.
ЗАНАВЕС
Всякий раз, когда спектакль близился к концу, Занавес очень волновался, готовясь к своему выходу. Как его встретит публика? Он внимательно осматривал себя, стряхивая какую-то едва заметную пушинку и — выходил на сцену.
Зал сразу оживлялся. Зрители вставали со своих мест, хлопали, кричали «браво». Даже Занавесу, старому, испытанному работнику сцены, становилось немного не по себе оттого, что его так восторженно встречают. Поэтому, слегка помахав публике, Занавес торопился обратно за кулисы.
Аплодисменты усиливались. «Вызывают, — думал Занавес. — Что поделаешь, приходится выходить!»
Так выходил он несколько раз подряд, а потом, немного поколебавшись, и вовсе оставался на сцене. Ему хотелось вознаградить зрителей за внимание.
И тут — вот она, черная неблагодарность! — публика начинала расходиться.
ШЕСТИДЕСЯТЫЕ
ЭХО
Однажды я поймал в лесу эхо.
— Ты чего разоряешься?
— …разоряешься…
— Да нет, я у тебя спрашиваю.
— …спрашиваю…
Я понял, что Эхо попросту трусит. Повторять чужие слова куда безопасней, чем говорить свои.
— Ты не бойся, — подбодрил я его, — можешь свободно говорить, смело высказывать свое мнение.
— …свое мнение? — отозвалось Эхо, но это был не просто повтор. В голосе Эха явно слышалось удивление.
— Ну да, свое мнение. Разве это так плохо?
И тут Эхо забылось.
— Да нет, неплохо, — впервые заговорило оно от себя, — но у нас тут один попробовал высказать свое мнение, так его за это съели волки.
— Съели волки? Хорошие же порядки у вас в лесу! А как же тебя эти самые волки?..
— Меня не съели, я стараюсь не показываться им на глаза.
— А вообще-то ты умеешь показываться?
Эхо смутилось.
— Раньше умело… Теперь разучилось. Волки, сами понимаете…
Тут я отпустил Эхо.
— Смотри, не попадись волкам, — посоветовал я ему на прощанье.
— …волкам… — отозвалось Эхо.
— И голос побереги. Трудно тебе будет без голоса!
— …без голоса…
Так и перекликались мы в лесу — я и Эхо. Оно во всем соглашалось со мной, ни в чем не противоречило. Потому что мы были в лесу, где волки уже одного съели.
НОЧЬ
Я встаю, а она еще не ложилась. Она стоит под окном, как стояла с вечера.
— Уходи! — гоню я ее. — Мне надо работать.
Ночь уходит весьма неохотно. И не успеешь оглянуться — снова стоит под окном.
— Чего тебе не спится? — спрашиваю я не слишком строго.
— Холодно, — отвечает Ночь. — Разве тут уснешь, разве согреешься?
Тогда я гашу свет и впускаю Ночь в комнату.
— Ладно, грейся. Только это в последний раз. Завтра же ты должна оставить меня в покое.
Ночь обещает, но я знаю, что это — только слова. Куда она денется среди зимы, не ночевать же ей под открытым небом!
Завтра и послезавтра все повторяется снова.
Чуть стемнеет, Ночь приходит в мою комнату и уходит только на рассвете. Мне не хочется ее тревожить.
А время идет, и ничего я не успеваю сделать. Ночи этого не объяснишь — она темная, разве она понимает?..
ВИШНЕВАЯ КОСТОЧКА
Вишневая Косточка вылетела из окна в полном смятении.
— Караул! — кричала она. — Раздели, ограбили!
Пробегавший Ветер подхватил ее и потащил за собой.
— О, вы себе даже представить не можете, — жаловалась ему Косточка. — Такое безобразие, такая наглость! Шуба — представляете?.. И вдруг — как вам это понравится?
— Погодите, погодите! — прервал ее Ветер. — Нельзя ли помедленней? А то я спешу, да еще вы спешите — и в результате ничего не поймешь.
— Меня ограбили, — снова заговорила Косточка. — Украли единственную шубу. Пригласили к обеду, предложили раздеться, а потом — выставили за окно.
— Что-то вы опять путаете, — сказал Ветер. — Сейчас такая жара — при чем здесь Шуба?
— Ах, вы мне не верите? — обиделась Косточка. — Затащили бог знает куда, да еще не верите! Ладно, обойдусь без вас. Можете отправляться своей дорогой.
Оставшись одна, Косточка огляделась по сторонам и увидела, что сидит она над самым ручьем. Ручей был светлый, прозрачный, и в нем, как в зеркале, отражались деревья, кусты и даже тучи. Отражалась в ручье и Косточка.
Лучше бы она в нем не отражалась!
Взглянув на себя, Косточка пришла в ужас от своего вида: казалось, она собрала всю пыль и грязь, которые были на дороге.
«Надо выкупаться!» — решила Косточка и стала осторожно сползать к ручью. Но только она окунулась в холодную воду, как Ручей подхватил ее и понес неизвестно куда.
— Не тяните меня, прошу вас! — взмолилась Косточка. — Меня уже раз тянули — до сих пор не могу опомниться.
— У вас несчастье? — участливо спросил Ручей. — Какое? Может быть, я смогу вам помочь?
И Косточка повторила ему свою историю — о том, как ее пригласили к столу и как она осталась без шубы. А в заключение сказала о Ветре:
— Это такой хам, такой хам! Я с ним поделилась, как с другом, а он сказал, что я лгу.
— Я знаком с Ветром, — сказал Ручей. — Он иногда бывает резок, но он — открытая душа.
— Вы так считаете? — раздраженно ответила Косточка. — В таком случае — высадите меня на берег. Я не хочу и минуты оставаться в вашем обществе!
Они проплывали как раз мимо дома, и Косточка выскочила на берег перед самым окном — точно таким, как то, из которого ее выбросили.
«Все к лучшему, — решила Косточка. — Теперь я смогу найти свою шубу».
Но при ее росте забраться в окно было просто немыслимо. Косточка уже пришла к этому выводу, когда ее окликнули:
— А, здравствуйте! Вы все еще ищете свою шубу?
Это был Ветер.
— Лучше помогите, чем зря расспрашивать, — недружелюбно сказала Косточка. — Видите, что не могу до окна дотянуться.
Ветер подхватил ее и легко забросил в окно.
И опять все началось с неприятностей: Косточка попала на письменный стол и чуть не разбила Очки, которые просматривали там какие-то бумаги.
Очки строго посмотрели на нее и спросили:
— Что это за хулиганство? Откуда вы взялись?
— Я вернулась за своей шубой, — сказала Косточка. — Меня ограбили самым бессовестным образом.
— Где вас ограбили? — спросил Карандаш, на минуту отрываясь от работы.
— Здесь. В этом доме. Во время обеда. Теперь припоминаете?
— Ничего я не припоминаю, — возразил Карандаш. — Я вас впервые вижу. И шубы никакой здесь не было. Да и какая может быть летом шуба?
Последней фразы Косточка не могла вынести.
— Не вам меня учить, как мне одеваться! Лучше следите за своим длинным носом! — раздраженно сказала она Карандашу.
Косточка очень разволновалась, и надо было как-то ее успокоить.
— Может быть, посадить ее в нашем саду? — предложили Очки, которым приходилось кое-что читать из области садоводства.
— Посадить? За что меня сажать? Постыдились бы говорить такое!
Но ее все-таки посадили.
…Перед самым окном, в которое когда-то влетела Косточка, растет большая, развесистая Вишня. Она глубоко пустила корни и давным-давно позабыла о грехах молодости, когда она была глупой Косточкой, среди лета потерявшей свою шубу.
И лишь по временам, когда Ветер всколыхнет ее воспоминания, Вишня робко стучится в окно, словно просит прощения за прежние ошибки.
ПОЛУПРАВДА
