Николай Эрдман - Стихи. Басни

Однажды самогонный аппарат
Подумал так: «Я не персона грата,
Но все-таки, в известном смысле, брат
Фотографического аппарата.
Работать я могу день изо дня.
Я хорошо сработан, молод, емок,
Так почему ж не пользуют меня
Хотя бы для простых натурных съемок?»
И вот куда-то в Центр, без замедленья
Он написал об этом заявленье.
Зав.,
Заявленье прочитав,
Сказал: «А он, пожалуй, прав».
И так постановил: «В течение недели,
Без канители,
Казенщины, а также лишних трат,
Оставив в стороне вопрос зарплаты,
Зачислить самогонный аппарат
В фотографические аппараты,
И выдать соответственный мандат».

Мы пишем не для похвалы,
А для внушения морали.
В лесу однажды все ослы
Вдруг диалектиками стали.
Но так как страшный произвол
Царит сейчас во всей вселенной,
Диалектический осел
Глуп так же, как обыкновенный.

Две стрелки на часах шли, не переставая:
Минутная и часовая.
«Не понимаю, почему ты
Не хочешь, как и я, отсчитывать минуты? —
Спросила та, которая длинней,
У той, которая короче,
Соединившись с ней
В 12 ночи. —
Встряхнись! Пора! Беги за мной!»
Короткая сказала: «Можно».
И понеслась неосторожно
За торопившейся большой.
Сейчас мы поясним сию картинку:
Часы пришлось отдать в починку.

На чьем-то теле, под рубашкой,
Мурашка встретилась с мурашкой.
Они решили вместе жить,
Чтоб что-нибудь для вечности свершить,
Стремясь к какой-нибудь великой Цели
Смело…
Но тут залихорадившее тело
Окутал вязаный жакет,
Озноб прошел.
Оно вспотело,
И вот мурашек наших нет…
Мурашки — это те, которые по коже.
А мы? Что если вдруг и мы на них похожи?

Один верблюд пролез в игольное ушко,
А это очень нелегко…
И чтоб отметить это чудо,
Все стали чествовать верблюда:
Он — сверхверблюд!
Громадный труд!
Какая нужная работа!
Вдруг замечает где-то кто-то:
За этот труд хвала ему и честь,
Но вот что он туда пролез — понятно,
А вот пускай попробует пролезть обратно.
Верблюд рассвирепел как бес.
Полез обратно — и пролез!
И вот его все знают города,
Его снимают все, о нем уж пишут книжки.
А наш верблюд туда-сюда,
туда-сюда без передышки.
Натер себе бока и холку
И наконец сломал иголку.
Мораль: у нас неповторимая эпоха.
Но вот иголки делаем мы плохо.

Видишь, слон заснул у стула.
Танк забился под кровать,
Мама штепсель повернула.
Ты спокойно можешь спать.

За тебя не спят другие.
Дяди взрослые, большие.
За тебя сейчас не спит
Бородатый дядя Шмидт.

Он сидит за самоваром
Двадцать восемь чашек в ряд, —
И за чашками герои
о геройстве говорят.

Льется мерная беседа
лучших сталинских сынов
И сияют в самоваре
двадцать восемь орденов.

«Тайн, товарищи, в природе
Не должно, конечно, быть.
Если тайны есть в природе.
Значит, нужно их открыть».

Это Шмидт, напившись чаю.
Говорит героям.
И герои отвечают:
«Хорошо, откроем».

Перед тем как открывать.
Чтоб набраться силы,
Все ложатся на кровать.
Как вот ты, мой милый.

Спят герои, с ними Шмидт
На медвежьей шкуре спит.
В миллионах разных спален
Спят все люди на земле…

Лишь один товарищ Сталин
Никогда не спит в Кремле.

Четыре гинекологички.
Они гребли что было сил,
Вдруг кто-то с берега спросил:
— Куда плывете, девы?
Работаете… где вы?……….

В трамвай вошли три дамы
Одна беременней другой
И не теряя времени
Я уступаю место той
Которая беременней.