Феликс Кривин - Жизнь с препятствиями
Удивляются старые Сверла: и как это их сын от рук отбился?
Яблоко
Яблоко пряталось среди листьев, пока его друзей срывали с дерева.
Ему не хотелось попадать в руки человека: попадешь, а из тебя еще, чего доброго, компот сделают! Приятного мало.
Но и оставаться одному на дереве — тоже удовольствие небольшое. В коллективе ведь и погибать веселее.
Так, может быть, выглянуть? Или нет? Выглянуть? Или не стоит?
Яблоко точил червь сомнения. И точил до тех пор, пока от Яблока ничего не осталось.
Соседки
Вот здесь живет Спесь, а через дорогу от нее — Глупость. Добрые соседки, хоть характерами и несхожи: Глупость весела и болтлива, Спесь — мрачна и неразговорчива. Но — ладят.
Прибегает однажды Глупость к Спеси:
— Ох, соседка, ну и радость у меня! Сколько лет сарай протекал, скотина хворала, а вчера крыша обвалилась, скотину прибило, и так я одним разом от двух бед избавилась.
— М-да, — соглашается Спесь. — Бывает…
— Хотелось бы мне, — продолжает Глупость, — отметить это событие. Гостей пригласить, что ли. Только кого позвать — посоветуй.
— Что там выбирать, — говорит Спесь. — Всех зови. А то, гляди, подумают, что ты бедная!
— Не много ли — всех? — сомневается Глупость. — Это ж мне все продать, все из хаты вынести, чтоб накормить такую ораву…
— Так и сделай, — наставляет Спесь. — Пусть знают.
Продала Глупость все свое добро, созвала гостей. Попировали, погуляли на радостях, а как ушли гости — осталась Глупость в пустой хате. Головы приклонить — и то не на что. А тут еще Спесь со своими обидами.
— Насоветовала, — говорит, — я тебе — себе на лихо. Теперь о тебе только и разговору, а меня — совсем не замечают. Не знаю, как быть. Может, посоветуешь?
— А ты хату подожги, — советует Глупость. — На пожар-то они все сбегутся.
Так и сделала Спесь: подожгла свою хату.
Сбежался народ. Смотрят на Спесь, пальцами показывают.
Довольна Спесь. Так нос задрала, что с пожарной каланчи не достанешь.
Но недолго пришлось ей радоваться. Хата сгорела, разошелся народ, и осталась Спесь посреди улицы. Постояла, постояла, а потом — деваться некуда — пошла к Глупости:
— Принимай, соседка. Жить мне теперь негде.
— Заходи, — приглашает Глупость, — живи. Жаль, что угостить тебя нечем: пусто в хате, ничего не осталось.
— Ладно, — говорит Спесь. — Пусто так пусто. Ты только виду не показывай!
С тех пор и живут они вместе. Друг без дружки — ни на шаг. Где Глупость — там обязательно Спесь, а где Спесь — обязательно Глупость.
Бритвы
Какою бритвою скорей
Лицо себе поранить можно?
Не той, которая острей, —
С тупою будьте осторожны.
Пускай не вызовет обид
И шутка в нашем разговоре:
Острота зла не причинит,
А тупость — причиняет горе.
Педагогическое
Развязный Галстук весел и беспечен,
И жизнь его привольна и пестра:
Заглядывает в рюмку что ни вечер,
Болтается по скверам до утра,
Сидит на шее и забот не знает
И так в безделье проживает век…
Подумайте!
А ведь его хозяин
Вполне, вполне приличный человек!
Трюмо
Трюмо терпеть не может лжи
И тем и знаменито,
Что зеркала его души
Для каждого открыты.
А в них —
То кресло,
То комод,
То рухлядь,
То обновки…
Меняется душа Трюмо
Со сменой обстановки.
Отобрали солнце у растения…
Отобрали солнце у растения,
Спрятали за каменной стеной.
И растение привыкло к тени,
Только цвет приобрело иной.
И оно не тянется к оконцу,
Не мечтает повстречать рассвет.
Позабыло облик свой и цвет,
Только сказки слушает про солнце.
Работник
«Вот этот человек, — заметила Овца,
Служил еще у моего отца.
Как он работал!
Просто глянуть любо.
Сбивался с ног, по дому хлопоча.
Отец-Баран новехонькую шубу
Ему пожаловал
Со своего плеча».
Пассажир
На остановке при посадке
Кричит он в гневе благородном:
«Чего толпиться на площадке?
Там впереди совсем свободно!»
Но лишь ему пробиться дайте,
Как он начнет ворчать сердито:
«Потише, эй, не нажимайте!
Здесь и без вас битком набито!»
Три монаха
Три нищих монаха входили в богатый город.
— Сейчас посмотрим, крепка ли вера у здешних жителей!
Вышел один из них ни базарную площадь, гду обычно собирался народ, и провозгласил:
— Братья, я пришел, чтобы научить вас надевать штаны через голову!
Вера у жителей была крепка: «Ну, слава Богу!», «Справедливая мысль!», «И как мы сами до этого не додумались?»
Монаха щедро наградили, и жители стали осваивать новый метод.
Нелегкое это дело — надевать штаны через голову, да и получается как-то не так… Но жители не видели, как получается, потому что глаза у всех были закрыты штанами.
Прошло какое-то время, и решил второй монах посмотреть, крепка ли вера у жителей города. Вышел на базарную площадь т возгласил:
— Братья, надевая штаны через голову, не следует забывать о ногах!
Вера у жителей была крепка: «Ну, слава Богу!», «Справедливая мысль!», «И как мы сами до этого не додумались?»
Это уже и вовсе трудно: надевать штаны и через ноги, и через голову. Жители забросили все дела и с утра до вечера возились со своими штанами. А монах вернулся к своим товарищам — он свое получил.
Прошло еще время, и выходит на площадь третий монах:
— Братья, я знаю, как надевать штаны!
Вера у жителей была крепка по-прежнему: «Как?», «Как?», «Расскажи!», «Научи!», «Посоветуй!» И сказал им этот третий:
— У кого голова на плечах, тот не станет тянуть штаны через голову, а будет надевать их непосредственно на ноги.
Переглянулись жители — у всех вроде головы на плечах. Как же это получилось?
И тут каждый вспомнил, какие муки пришлось ему пережить, надевая штаны через голову. «Ну, слава Богу!», «Справедливая мысль!», «И как мы сами до этого не додумались?»
Наградили и этого монаха, и уже хотели надевать штаны по-новому, а в сущности, по старому доброму методу, да только в городе не нашлось штанов.
…Три богатых монаха уходили из нищего города…
Портьера
— Ну, теперь мы с тобой никогда не расстанемся, — шепнула Гвоздю массивная Портьера, надевая на него кольцо.
Кольцо было не обручальное, но тем не менее Гвоздь почувствовал, что ему придется нелегко. Он немного согнулся под тяжестью и постарался поглубже уйти в стенку.
А со стороны все это выглядело довольно красиво.
Глина
Глина очень впечатлительна, и всякий, кто коснется ее, оставляет в ней глубокий след.
— Ах, сапог! — киснет Глина. — Куда он ушел? Я не проживу без него!
Но проживает. И уже через минуту:
— Ах, копыто! Милое, доброе лошадиное копыто! Я навсегда сохраню в себе его образ…
Осенняя сказка
Взгляни в окно: ты видишь, одинокий лист кружится на ветру? Последний лист…
Сейчас он желт, а когда-то был зелен. И тогда он не кружился по свету, а сидел на своей ветке рядом с молодой, румяной вишенкой, которую любил всем сердцем. Старый гуляка Ветер часто говорил ему:
— Пойдем, побродим по свету! Повсюду столько румяных вишенок!
Но Листик не соглашался. Зачем ему много вишенок, когда у него есть одна, его Вишенка, самая лучшая в мире!
И вот счастье его оборвалось. Вишенка вдруг исчезла, и никто не мог сказать, куда она девалась.
Стояла холодная пора, и все листья с дерева давно облетели. Только один Листик, осунувшийся, пожелтевший от горя, оставался на своей ветке: он все еще ждал, что вернется Вишенка.
— Что ты здесь высидишь? — убеждал его Ветер. — Пойдем поищем, — может быть, и найдем…
Ветер дунул посильней, и они полетели.
…Взгляни в окно: ты видишь, темные деревья зябко ежатся от холода. Еще бы: все одеваются к зиме, а они, наоборот, раздеваются. А вон там, видишь, кружится на ветру последний желтый лист. Это наш Листик, наш однолюб. Он все еще ищет свою Вишенку.
Память
