Сергей Михалков - Басни

Один Паук задался мыслью вздорной
Такую сеть коварную сплести,
Чтоб негде было в комнате просторной
Ни пролететь, ни проползти!
Проходит день, другой и третий.
Что говорить! – растут паучьи сети,
И горе тем, кто залетел в окно:
Спастись от гибели немногим суждено
Но…
Все меняется на свете!
И в комнату явилась раз Метла!
Она прошлась с угла и до угла,
От пола и до потолка,
И паутину начисто смела,
И придавила насмерть Паука…

Торопится, спешит сейчас другой Паук,
Сеть паутины день и ночь плетется,
И замыкается паучьей нити круг…
Что ж, надо полагать, и здесь Метла найдется!

Раз в тихом бочажке, под бережком, чуть свет,
Рыбешка мирная собралась на совет:
В реке их Щука донимала,
И от зубастой им житья не стало.

«Казнить разбойницу! Казнить – двух мнений нет!..»

И Щука старая, как ни сильна была,
Все ж кверху брюхом как-то раз всплыла…

Победа многих вдохновила:
«Преступница нам больше не страшна! —
Разумная Плотичка заявила. —
Но в дальней заводи живет еще одна.
Не худо бы расправиться и с нею!» —
«Конечно, вам, плотве, виднее, —
Из-под коряги молвил сытый Сом, —
Но, правду говоря, та Щука ни при чем —
Она сюда не заплывала,
Вам до нее и дела мало!»
Плотичка возражать не стала,
И дело кончилось на том…

В зеленых берегах текут спокойно воды,
Вьюны и пескари в них водят хороводы,
И караси не залезают в грязь,
Зубастой хищницы отныне не боясь.
Но мирные деньки не больно долго длились —
Исчезло в ясный день плотичек десять штук,
Два пескаря домой без плавников явились
И пропадать уклейки стали вдруг.
Рыбешкам снова не житье, а мука:
Из дальней заводи переселилась Щука
И привела с собою двух подруг!

Мне бедных рыбок жаль. Зато другим наука:
Не слушайте сомов, уничтожая щук!

Однажды, в знойный день, взбесился Пес цепной
И, ядовитой брызгая слюной,
Сорвался вдруг с цепи, махнул через ограду —
Да прямо к стаду!
Сначала он напал по-волчьи на телка,
Потом задрал невинного ягненка,
Одних загрыз, другим порвал бока
И насмерть ранил пастушонка.
Короче: натворил таких он бед,
Каких не видел свет!
Когда б разбойника облавою не взяли,
То многие еще бы пострадали.
Но был в конце концов захвачен лютый Пес,
И… производством дело началось!
Уж не одна неделя пролетела —
Полгода суд идет. Растет и пухнет дело —
Чинят свидетелям допрос.
Бандит в тюрьме окреп, подрос,
Так на харчах казенных откормился
И обленился,
Что от хвоста до шеи залоснился.
Он только знает спать да есть.
При нем друзья. Услуг не счесть:
Ему ошейники меняют,
Его родные навещают,
А два Шакала, посчитав за честь,
Перед судом ретиво защищают:
Скулят, визжат, и лают,
И, чтобы умалить его вину,
Повторный требуют анализ на слюну…
«Чего же судьи ждут? Когда ж повесят Пса?
Слышны повсюду голоса. —
Какой другой конец возможен для урода?..»

Известны нам суды такого рода.

Арбуз, что из земли тянул нещадно соки,
Что более других лежал на солнцепеке
И вырос до такой величины,
Что все другие кавуны
С ним оказались не равны,
Перед собратьями своими возгордился:
«Я тяжелее всех, каков же я на вкус?!
Всяк скажет про меня: «Арбуз так уж арбуз!..»
Так до тех пор он хвастал и кичился,
Пока в хозяйских вдруг руках не очутился.
А как попал под нож,
То оказался уж не так хорош.
Что толку, что велик? Велик, да толстокож!
На цвет? Да как сказать, не бел, но и не красен.
На вкус – трава травой…

Смысл этой басни ясен:
Иной, глядишь, и говорит пестро,
Осанка хоть куда, так важно носит пузо,
А ковырни его да загляни в нутро —
Оно как у того Арбуза!

Индюк завидовал гусям,
Что могут плавать там и сям.
Короче говоря,
Его к воде тянуло —
На реки, на озера, на моря,
Откуда иногда соленым ветром дуло.
Но более всего его манило то,
Что краше моряков уж не одет никто!..
Везет же индюкам! Индюк попал на флот!
Индюк по-флотски ест. Индюк по-флотски пьет.
В тельняшку он одет, как ходят все на флоте.
Но в воду вы его и силой не столкнете:
Подальше от воды на суше он живет,
А если с берега увидит вдруг волну,
Так уж кричит: «Тону-у!..»
Заехал раз Индюк домой, на птичий двор,
И произвел фурор.
О нем лишь только разговор:
«Какой моряк! Ах! Ах! – кудахчут куры. —
Какой жаргон!
И как татуирован он!
А мы живем за петухами, дуры!»
Надулся наш Индюк, вдруг став героем дня.
Хвост распустил, а сам что было сил
(Хотя особенно никто и не просил)
Заголосил:
«Родня!
Берите все пример с меня!
Довольно вам в пыли купаться!
Я – водоплавающий, братцы!
Жить не могу без корабля!
Аврал! Форштевень! Брамселя!»
Захлопал крыльями весь птичий двор вокруг:
«Как мы горды! Нас посетил Индюк!»
И даже сам Петух пропел «кукареку»,
Воздав хвалу морскому Индюку.

Так прячутся порой нахалы и невежды
За громкие слова и пышные одежды.

«Красиво ты живешь,
Любезная сестрица! —
Сказала с завистью в гостях у Крысы Мышь.
На чем ты ешь и пьешь,
На чем сидишь.
Куда ни глянешь – все из-за границы!»
«Ах, если б, душенька, ты знала, —
Со вздохом Крыса отвечала, —
Я вечно что-нибудь ищу!
Я день-деньской в бегах за заграничным —
Все наше кажется мне серым и обычным,
Я лишь заморское к себе в нору тащу:
Вот волос из турецкого дивана!
Вот лоскуток персидского ковра!
А этот нежный пух достали мне вчера —
Он африканский. Он от Пеликана!»
«А что ты ешь? – спросила Крысу Мышь. —
Есть то, что мы едим, тебе ведь не пристало!»
«Ах, душенька! – ей Крыса отвечала. —
Тут на меня ничем не угодишь!
Вот разве только хлеб я ем и сало!..»

Мы знаем, есть еще семейки,
Где наше хают и бранят,
Где с умилением глядят
На заграничные наклейки…
А сало… русское едят!

Медведю от Козы глухой Осел завез
Однажды под вечер продуктов целый воз!
Завез да и свалил в берлогу
Всего помногу —
И за год Мишеньке не съесть!..
«Откуда мне такая честь? —
Задумался Медведь. – Что это означает?
Видать, Рогатая души во мне не чает!..»
Вот наш Медведь дня через два встречает
И от души благодарит Козу.
«За что?» – «Да как за что? – Топтыгин отвечает. —
За то, что было на возу!»
Коза рогами только замотала:
«О чем ты, Миша? Право, не пойму!..»

А как домой пришла, так уж Ослу попало:
Гостинцы он завез. Но только не тому!
Коза их, как на грех, другому посылала!
Вот догадаться бы: куда?.. За что?.. Кому?..

«Иван Тарасович, а я к тебе по делу!»
«Ну, в чем твоя нужда?» – «Да мне немного мелу!
Пока стоят хорошие деньки,
Хотим мы побелить в конторе потолки,
И мелу сущие нам нужно пустяки!»
«Ты больно скор, тут надобно решенье!»
«Да ведь горит у нас!» – «А ты имей терпенье,
Такой вопрос нельзя решать сплеча
И сгоряча,
Здесь важно мнение Степана Кузьмича!
Посмотрит Клим Фомич и даже сам, быть может,
Матвею Саввичу доложит,
Тот резолюцию наложит
И сам поставит на совет.
А уж совет решит, белить вам али нет!..»
«Ну и дела у вас!» – «Сам видишь – не гуляем!»
«Все трудитесь?» – «Да, братец, заседаем!»

В основу басни сей я взял нарочно МЕЛ,
Чтоб не затронуть поважнее дел!

Увидев Коршуна, что над деревней плыл
И на цыплят напасть намеревался,
Охотник хищника убил.
Разбойник как упал, так и лежать остался.
Но долго над землей еще кружился пух…
Тогда из-под кустов и вылез наш Петух.
Недвижим тот лежит, кого он так боялся!
Бессилен острый клюв, и хищный взор потух.
Воинственный проснулся в Петьке дух!
Издав победный клич, он чуть не надорвался —
Налился кровью Петькин гребешок:
«Эй, птицы, все сюда!» Вот прилетели птицы.
Что видят? Коршуна у петушиных ног!
«Ну, дипломат! Ну, Плимутрок!
И кто б подумать только мог?!»

А наш крикун все пуще петушится
И победителем глядит на всех вокруг.
Но тут какой-то друг
Перевернул убитого на спину
И из-под перьев выклевал дробину,
А там еще одну. И… все открылось вдруг!

К иному приглядишься человеку —
Точь-в-точь как тот Петух, кричит он «кукареку».