Джозеф Хеллер - Поправка-22
— Одевайся, — скомандовал он ей, мысленно вознося себе хвалу за свою рыцарскую бдительность.
— Perché? — с любопытством спросила она.
— Perché? — снисходительно переспросил он. — Да потому что я не могу позволить им пялиться на тебя, когда ты раздета.
— Perché no?[26] — поинтересовалась она.
— Perché no? — изумленно переспросил он. — Да потому что это нехорошо.
— Perché no?
— Потому что нехорошо! — в отчаянии рявкнул он. — Не смей со мной спорить! Я мужчина, и ты должна меня слушаться! Отныне и впредь я запрещаю тебе выходить из комнаты неодетой! Понятно?
Ей показалось, что он спятил.
— Ты спятил? Che succede?[27] — воскликнула она.
— Не смей со мной спорить! — завопил он.
— Tu sei pazzo! — возмущенно крикнула она и выскочила из постели. А потом, что-то невнятно бурча, натянула трусики и шагнула к двери.
Нетли сурово выпрямился и мужественно приосанился.
— Я запрещаю тебе выходить из комнаты в таком виде, — холодно сказал он ей.
— Tu sei pazzo! — выкрикнула она и, выйдя за дверь, изумленно покачала головой. — Idiota! Tu sei un pazzo imbecille![28]
— Tu sei pazzo! — провозгласила ее тщедушная младшая сестра, надменно выплывая в коридор следом за старшей.
— А ну вернись! — приказал ей Нетли. — Тебе-то я раз и навсегда запрещаю разгуливать по квартире в таком виде.
— Idiota! — крикнула она ему из-за двери. — Tu sei un pazzo imbecille!
Нетли растерянно покрутился на месте, а потом помчался в гостиную, чтобы запретить своим друзьям смотреть на его возлюбленную, которая жаловалась им, стоя перед ними в одних трусиках, что он спятил.
— А почему не смотреть? — спросил Дэнбар.
— Почему? — возмутился Нетли. — Да потому что она теперь моя девушка, и будет нехорошо, если вы увидите ее без одежды.
— А почему нехорошо? — спросил Дэнбар.
— Спятил, — сказала, пожав плечами, его девушка. — Lui è pazzo![29]
— Si, è molto pazzo,[30] — эхом отозвалась ее младшая сестра.
— Так прикажи ей одеться, если не хочешь, чтоб мы видели ее без одежды, — проворчал Обжора Джо. — А к нам-то ты какого дьявола привязался?
— Да она меня не слушается, — смущенно признался Нетли. — Поэтому вы должны закрывать глаза или смотреть в другую сторону, когда она выходит из комнаты в таком виде. Понимаете?
— Madonn’![31] — гневно вскричала его девушка и ушла.
— Madonn’! — вскричала ее младшая сестра и ушла вслед за ней.
— Lui è pazzo, — добродушно хмыкнув, сказал Йоссариан. — Приходится с ними согласиться.
— Ты что — действительно спятил или просто опупел? — ошарашенно спросил его Обжора Джо. — Может, ты и на панель запретишь ей выходить?
— Отныне и впредь, — объявил Нетли своей девушке, которая вернулась в гостиную, — я запрещаю тебе выходить на панель.
— Perché? — с любопытством спросила она.
— Perché? — в отчаянии выкрикнул он. — Да потому что это нехорошо!
— Perché no?
— Потому что нехорошо! Нехорошо, когда хорошая девушка ищет на улице мужчин, чтобы с ними спать. Я в достатке обеспечу тебя деньгами, и ты сможешь бросить свой дурной промысел.
— А что же я буду весь день делать?
— Как это что? То же, что делают твои подруги.
— Мои подруги ищут весь день мужчин, чтобы с ними спать.
— Значит, заведи себе других подруг! Ты не должна якшаться с девицами вроде этих. Заниматься проституцией дурно, понимаешь? Это известно всем, даже ему. — Нетли уверенно повернулся к многоопытному старику. — Вы согласны?
— Ни в коем случае, — ответил старик. — Проституция дает ей возможность встречаться с людьми. Благодаря своему промыслу она бывает на свежем воздухе, не ведет сидячий образ жизни, который вредит здоровью, и держится в стороне от всякого рода извращенцев, которые могли бы ее погубить.
— Отныне и впредь, — поворачиваясь к своей девушке, твердо объявил Нетли, — я запрещаю тебе иметь дело с этим распущенным стариком.
— Va fongul![32] — воскликнула его девушка, изнеможенно вскидывая взгляд к потолку. — Чего ему от меня надо? — выкрикнула она, потрясая сжатыми кулаками. — Lasciami![33] — напустилась она на Нетли. — Stupido![34] Если мои подруги такие плохие, скажи своим друзьям, чтоб они не лезли к ним в постель!
— Отныне и впредь, — сказал Нетли своим друзьям, — вы не должны лезть в постель к ее бывшим подругам. Пора вам наконец остепениться.
— Madonn’! — воскликнули его друзья, изнеможенно вскидывая взгляды к потолку.
Нетли обезумел. От требовал, чтоб они немедленно влюбились и обзавелись женами. Дэнбар мог жениться на бывшей шлюхе Орра, а Йоссариану следовало окончательно влюбиться в мисс Даккит или жениться на любой другой девушке, которая ему приглянется. После войны им всем предоставит работу его отец, так что они смогут жить, растя детей, в том благопристойном пригороде, где жил он сам. Ему ясно рисовалась эта безумная, на их взгляд, картина. Счастливая любовь превратила Нетли в романтического идиота, и друзья спровадили его к возлюбленной, которая ушла в свою комнатенку, где он принялся пререкаться с ней насчет капитана Гнуса. Она пообещала больше не продаваться ему и даже не отдавать полученные от Нетли деньги, но зато наотрез отказалась раздружиться с безобразным, развратным, беспринципным и разнузданным стариком, который презрительно относится к расцветающему роману Нетли и нагло отказывался признать Конгресс величайшим совещательным органом в мире.
— Отныне и впредь, — сурово объявил своей возлюбленной Нетли, — я категорически запрещаю тебе даже разговаривать с этим омерзительным стариком.
— Да за что ты на него взъелся? — обескураженно завопила она. — Perchè no?
— Ему не нравится Палата представителей.
— Mamma mia![35] Да что с тобой стряслось?
— E pazzo, — философски заметила ее младшая сестра. — Вот что с ним стряслось.
— Si, — согласилась старшая, горестно дергая себя за длинные каштановые пряди. — Lui è pazzo.
Однако она скучала по Нетли, когда ему приходилось возвращаться в полк, и навеки возненавидела Йоссариана, который отправил его в госпиталь, сломав ему нос.
Глава тридцать четвертая
ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ
Йоссариан сломал Нетли нос по вине сержанта Найта, а случилось это в День благодарения, когда почти все наконец изнемогли, обожравшись благодаря Мило Миндербиндеру чудовищно обильным обедом, который продолжался до вечера, и опившись дешевым виски, выдаваемым по приказу Мило в непочатых бутылках каждому желающему без каких бы то ни было ограничений всю ночь напролет. Еще до наступления темноты молодые солдаты с одутловато-бледными лицами начали выворачиваться от рвоты наизнанку и потом засыпали мертвецким сном в ближайших кустах. Воздух тошнотно провонял перегаром. Кое-кто, однако, продержался на ногах до ночи, а некоторые через несколько часов проспались, и буйное, бессмысленное, пьяное пирование нескончаемо продолжалось, превратившись мало-помалу в безумную, дикую, страшную и похабную вакханалию, захлестнувшую не только лес вокруг офицерского клуба, но и близлежащие холмы от госпиталя до зенитных батарей у аэродрома. В эскадрилье Йоссариана то и дело вспыхивали кулачные потасовки, а один раз дело дошло и до поножовщины. Капрал Колодный, забавляясь в разведпалатке с заряженным пистолетом, прострелил себе ногу, так что его пришлось отправить на машине «Скорой помощи» в госпиталь, а по дороге ему вымазали десны и пальцы на ногах лиловым раствором горечавки, чтобы унять хлещущую из раны кровь. Люди с порезанными пальцами, разбитыми головами, желудочными коликами и вывихнутыми конечностями покаянно тащились в медпалатку, где Гэс и Уэс без устали мазали им десны и пальцы на ногах раствором горечавки, а потом потчевали слабительным, от которого следовало избавиться как можно быстрей. Громогласное гульбище бушевало почти до утра, и ночную тьму беспрерывно вспарывали удалые пьяные вопли, ликующие заздравные клики, звон разбиваемых об камни бутылок, угрожающие крики дерущихся, истошные проклятия избитых и утробные стоны упившихся до рвотной дурноты. Откуда-то издали доносились похабные песни. Эта оргия перещеголяла даже буйное ночное пьянство в сочельник.
Зная повадки однополчан, Йоссариан на всякий случай рано лег спать, и вскоре ему приснилось, что он мчится с дробным стуком каблуков по бесконечной деревянной лестнице вниз. А проснувшись, обнаружил, что кто-то стреляет в него из пулемета. Он чуть не задохнулся от подступивших в горлу страдальческих рыданий. Сначала ему почудилось, что Мило Миндербиндер опять заключил с немцами контракт и его самолеты поливают их эскадрилью с бреющего полета пулеметным огнем; он соскочил на пол, проворно закатился под койку и свернулся там в мокрый от холодного пота клубок, сотрясаемый тяжкими ударами бьющегося, словно взбесившийся кузнечный молот, сердца. Однако вместо рева самолетных двигателей он услышал гомерический пьяный хохот. «С Новым годом, с новым счастьем!» — жизнерадостно выкрикивал откуда-то сверху знакомый ему голос между короткими, оглушительно резкими пулеметными очередями, и он быстро сообразил, что озверевшие шутники забрались в пулеметное гнездо, которое оборудовал на холме после своего налета Мило Миндербиндер, приставив к нему для круглосуточного посменного дежурства команду из своих людей.
