Светлана Багдерина - Весёлый лес
По мягкой земле глухо застучали уносящиеся прочь шаги.
– Эй, волшебник, ты куда?!
– Я не «куда», я – «откуда»! – выкрикнул через плечо Агафон, проворно ретируясь в сторону подземного тоннеля.
– Стой, ты не имеешь права!..
Де Шене бросил кипящий ревностью и темными подозрениями взгляд на дровосека и метнулся догонять их единственную, но быстро исчезающую надежду на магическую поддержку.[9]
– А ты не имеешь мозгов! Как вы все тут! – обезумевший от страха студент вырывался из стальной хватки шевалье, исступленно лягаясь и извиваясь, словно плотоядный змееконь – герой одной из иллюстраций из того самого учебника. – Вам что, жить всем надоело?! В виде человеков? Побыть слизнями захотели, пауками, поющей плесенью или ходячими трупами? Так это – воля ваша, идите, бегите, неситесь, задрав штаны! А я…
Озвучить вариант альтернативных действий его премудрию не дал испуганный женский вскрик, долетевший оттуда, где несколько минут назад бурлящая гневом и презрением Изабелла неслась навстречу судьбе.
– Началось… – провещал и обмяк Агафон.
– Ваше высочество!!! – Люсьен, выпустив из рук кулем осевшего на землю кудесника, кинулся на звук. Но расторопный и близкий Лесли у цели был первым: рискуя жизнью, здоровьем[10] и единственным оружием отряда[11] он уже доставал из затянутого ряской бочажка принцессу, провалившуюся по колено в грязную мутную воду.
– Здесь болото, – тонко, но несколько запоздало подметила дочь бондаря, переминаясь с ноги на ногу на мягко пружинящей и похлюпывающей почве. Налетевший порыв ветра всколыхнул и погнал по сонной долине волны высокой жесткой травы.
– Камыши и осока! – с отчаянием, граничащим с паникой, воскликнула принцесса. – Тут до самого замка кругом сплошная трясина!
– Не знал, что ваше высочество может отличить осоку от лебеды, – в ожидании благодарности за спасение Лесли смастерил из подручного материала комплимент.
– Не знала, что ваше высочество считает меня идиоткой, не способной даже на такую малость, – огрызнулась Изабелла, брезгливо вытирая ладони о подол бального платья, увидеть которому следующий бал уж если и было суждено, то только в роли половой тряпки.
Растерявшись от оскорбления там, где ожидалась признательность, дровосек обиженно вспыхнул, словно от публичной пощечины, и яростно прикусил губу, будто пытаясь удержать за зубами готовые сорваться слова возмущения. Агафон сочувственно поморщился, но тоже промолчал: ради трона люди и не такое каждый день переносят. Шевалье закаменел лицом.
– А я не знала, что ваше высочество не знает слова «спасибо»! – неожиданно для себя выпалила Грета.
– Не твое дело, ведьма! – надменно вскинула голову принцесса. – А из этой лужи я могла выбраться самостоятельно, не надо меня принимать за инвалида!
– В следующий раз, когда ваше высочество будет тонуть, не трогай ее, Лес… – дочка бондаря, хоть и в запале негодования, но вспомнила обещание, прикусила язык и поспешила вывернуться: – Не трогай ее, хоть в лесу, хоть на болоте, я хотела сказать!.. И если утопнет – значит, самостоятельно вылезти не могла, и надо было ее спасать!
– Грета… – смущенно пробормотал дровосек, и багровая краска стыда – за прилюдное унижение и за то, что принял защиту от той, кого предал, залила и исказила его простое и совсем еще недавно честное лицо. – Ну… зачем…
– И ты дурак тоже! – прошипела ему в ухо девушка и сердито отвернулась.
– Что нам теперь делать? – растерянно оглянулся де Шене.
– Это не лечится, если ты это имеешь в виду, дворянин, – фыркнула односельчанка царевича Лесли.
– Нет, я имею в виду…
– И ты что-то имеешь против меня, да? – вызывающе уткнула руки в бока Изабелла. – Тебе тоже мои манеры не по вкусу?
– Нет, – коротко ответил де Шене. – Ваша матушка так никогда бы себя не вела.
Принцесса хватанула воздух беззвучно открытым ртом, будто нужные и ненужные слова вдруг кончились во всем мире, и глаза ее вспыхнули неистовым огнем.
– Да что ты знаешь про мою маму!!! – выдохнула она яростно через несколько секунд. – Ты!!!.. Ты!!!.. Ты!!!.. Деревенщина!!!
– Я имел честь лицезреть ее величество, ваше высочество, – тихо и почтительно проговорил рыцарь. – Десять лет назад. Судьба распорядилась так, что произошло это как раз в тот месяц, когда она… скоропостижно покинула своих поданных и тех, кто был ей дорог. Это была великая королева.
– Ты… ты… ты… Ты ничего не понимаешь!!! – выкрикнула Изабелла и, снова лишившись дара речи, взмахнула стиснутыми кулаками.
Если бы ее спутники думали, что это возможно, они бы решили, будто на глазах принцессы блеснули слезы.
– Как скажете, ваше высочество, – послушно склонил голову Люсьен.
– Да, я скажу! Я всем вам скажу! Всем! Вы не имеете никакого права! Вы не можете! Я вам запрещаю! Вам, стервятникам, которым от королевской дочери нужно только…
Заунывный пронзительный вой, словно оплакивавший все невинные души, когда-либо побывавшие в Веселом лесу, донесся вдруг со стороны болота, заглушая последние слова Изабеллы. Люди вздрогнули и очнулись от морока дрязги, вспомнив, где они, зачем сюда пришли и почему собирались уходить.
– Д-да к-кто это там? – трясущимися губами пробормотал лесоруб, стискивая топорище до онемения пальцев.
– По-моему, земураг, – неожиданно донесся из-за спин усталый, полный обреченной покорности голос студента. – Или чекмарник. Хотя, не исключено, что тернохвост.
– К-какая разница? – нашел в себе силы и громкость де Шене.
– Принципиальная, – со спокойствием человека, уже распрощавшегося с жизнью, уточнил Агафон. – В способе поедания и продолжительности переваривания добычи.
– И… куда… нам теперь? – прошептала Грета.
– Обходить по кромке леса, куда еще… Я же говорил…
Оспаривать ни один из фактов спутники его премудрия не стали, и маленький отряд безмолвно взял курс на край зловещей, пропитанной до последнего корешка и листика подвижным угольно-черным мраком стены, по непонятному недоразумению носящей ласковое солнечное название «опушка».
По самой окраине леса пройти не получилось: чахлые корявые стволики деревьев и кустов, отбившихся от старших товарищей и чудом проросших на заболоченной земле, вставали на их пути непроходимой преградой. И путникам, чтобы обойти и трясину, и ее живую изгородь, пришлось углубиться в лес.
С первыми же шагами под густым навесом крон стало понятно, что без освещения путь продолжать было можно только очень медленно и на коленях, тщательно ощупывая всё, что подбрасывал им под ноги лес с самым развитым чувством юмора в мире. Бурелом и лианы, муравейники и норы, клубки змей и липкие ловчие сети шпагатных пауков, получивших такое название отнюдь не из-за своих гимнастических способностей… На девятом сюрпризе – зарослях лабиринтного шиповника – экспедиция остановилась и окружила чародея.
– Нам нужен свет, уважаемый Агафоникус, – вежливо, но решительно проговорил Люсьен.
– Да, точно, нужен, – подтвердила Грета, пытаясь высвободить зацепившийся за колючки подол с минимальным ущербом для наряда. Попытка, судя по тихому треску медленно разрываемой ткани, проходила с отвратительным успехом.
– А я что сделаю? – попытался вразумить соратников его премудрие. – У меня с собой даже спичек нет!
– Ты должен создать хоть один огонек! Хоть самый крошечный! При помощи своего волшебства! – сердито заявила принцесса. – Иначе мы проблуждаем тут в трех соснах до утра!
– Свет заметят из замка, – резонно возразил студент.
– Твой? – скептически хмыкнул Лесли. – Хорошо, если заметить его сможем мы.
Волшебник гордо поджал губы и окатил крестника презрительным молчанием, но с того подобные трюки скатывались как с гуся вода.
– Ладно, – оставил проигрышные позиции и вздохнул студиозус. – Но если через пять секунд после того, как я зажгу светильник… засвечу фонарь… запалю лес… сюда примчится Гавар…
– Мы скажем тебе «спасибо», что не пришлось тащиться за ним до самого логова, – куртуазно договорил шевалье.
– Я вас предупредил… – загробным голосом пробормотал чародей, не находя больше аргументов для отказа от исполнения крестнических обязанностей, вынул из кармана волшебную палочку и отвернулся.
– Небольшой фонарь, чтобы крестнику Лесли было видно, куда он свалится, – неразборчиво процедил он сквозь зубы волшебные слова, и в ту же секунду услышал, как дровосек ойкнул, а все остальные ахнули.
Потом хихикнули.
Потом загоготали.
Пронзенный странным предчувствием, школяр стремительно обернулся, ожидая увидеть что угодно…
Но только не это.
Не видимая ранее неровная поляна озарялась теперь неярким лазурным сиянием – как раз то, что надо… если бы не исходило оно из небольшого лилового синяка под левым глазом лесоруба, что делало его похожим на нелепый передвижной маяк-мутант.
