Павел Асс - Штирлиц, или Корейский вопрос
Глава 10
В бункере фюрера
– Это же Штирлиц!
Штирлиц осмотрелся вокруг и с удивлением признал в одноглазом главаре ликующей толпы своего старого приятеля Айсмана!
– Ребята! – орал Айсман, сверкая золотыми зубами. – Это же старина Штирлиц! Дружище, какими судьбами?
– Привет! – Штирлиц помахал рукой, подражая одному своему знакомому по фамилии Адольф Гитлер.
В ответ раздался ликующий рев бесноватых эсэсовцев.
– Здравствуй, Айсман, – молвил Борман, спускаясь по трапу вслед за Штирлицем.
– О, Борман! – вскричал Айсман. – Я тебя не узнал. Что-то ты сильно изменился!
С криком «Штирлиц приехал!» налетел Холтофф, за ним еще толпа затянутых в эсэсовскую форму молодчиков, русского разведчика подхватили на руки и понесли к автобусу с фашистской свастикой на боку. Штирлица усадили на почетное сидение, дали в руки литровую кружку и налили баварского пива. Штирлиц сделал большой глоток, зажмурился от удовольствия и залпом выпил до дна. Эсэсовцы зааплодировали.
– Как здорово, что ты приехал! – радостно говорил Айсман. – Нам только тебя и не хватало! Ну, и тебя, конечно, Борман…
К Штирлицу сквозь толпу пробился эсэсовец с погонами штандартенфюрера.
– Штирлиц! Вы меня помните?
Штирлиц отрицательно помотал головой и взял еще одну кружку.
– Ну, как же! Я с вами ходил на футбол в сорок третьем году, помните? Мне тогда было десять лет… Вы меня за пивом посылали! Теперь я стал штандартенфюрером.
– Молодец, – сказал Штирлиц, подставляя кружку, в которую сразу два эсэсовца лили пиво из двух бутылок. – Я тоже был когда-то штандартенфюрером.
Штандартенфюрер расцвел от счастья.
– А я! А я! Штирлиц, меня вы помните? – закричал еще один. – Меня зовут Фриц, я был адъютантом Гиммлера! Вы – мой идеал контрразведчика!
– У меня тоже были когда-то идеалы, – философски изрек Штирлиц. – Айсман, а что, Гиммлер тоже ошивается здесь?
– Нет, Гиммлер уже умер.
– Повезло ему, – Штирлиц облегченно вздохнул. – Терпеть я не могу этого гада! Прибил бы я его…
Автобус заехал за железные ворота и остановился около трехэтажного кирпичного дома. Айсман достал из-под водительского сидения высокие гестаповские сапоги и протянул русскому разведчику.
– Это, Штирлиц, придется надеть.
– Зачем?
– Увидишь. Конспирация.
Штирлиц пожал плечами и натянул сапоги. По одному эсэсовцы вылезали из автобуса, забирались в канализационный люк и исчезали в его утробе.
– А это зачем? – полюбопытствовал Штирлиц.
– Конспирация, – лаконично ответил Айсман. – Чтобы северо-корейские и советские шпионы нас не выследили. Мы сейчас отведем тебя в такое местечко, ты обрыдаешься!
– Ну, ну.
Минут десять все молча шли по канализации. Под ногами смачно чавкало и пахло. Штирлиц пожалел, что оставил в самолете противогаз. Борман, которому выдали дырявые сапоги, грязно матерился.
Наконец, идущий впереди эсэсовец стукнулся лбом о железную дверь и с упоминанием о Божьей матери возвестил, что они пришли. Немцы поднялись по лестнице наверх и очутились в небольшой комнатке. Штирлиц вылез из люка и огляделся. Чем-то это помещение было ему знакомо.
– Кажется, когда-то я здесь уже был, – сказал он.
– Точно! – восхитился Айсман. – Я всегда говорил, что у тебя феноменальная память! Это бункер Гитлера. Мы его разобрали и по кусочкам перевезли сюда, в Корею.
Айсман открыл дверь в соседнюю комнату и гостеприимно повел рукой.
– Проходите!
Вошедших оглушил звук музыки. Штирлиц узнал этот огромный зал, где когда-то проходили совещания у Гитлера. Хотя узнать было мудрено. В углу была оборудована сцена, на которой полуголые красотки танцевали канкан. По всему залу были расставлены столики, с подносами бегали официанты. Эсэсовцы за столиками резались в карты, а в центре – крутили рулетку.
– Господа! – громогласно объявил Айсман. – С нами Штирлиц!
Фашисты, побросав свои дела, бросились обнимать русского разведчика.
– Хайль Штирлиц! – возопили они.
– А я, я что говорил! – захлебываясь кричал Холтофф. – Еще вчера, помните, я рассказывал, что мне приснился сон, будто Штирлиц меня трахнул по голове бутылкой!
– Качай его, ребята!
Потом Штирлица и Бормана усадили за рулеточный стол. Услужливые официанты тут же поставили перед ними шнапс, пиво и закуску. Красотки, столпившись позади счастливых эсэсовцев, ссорились, кому первой спать со знаменитым разведчиком.
Все ждали, что Штирлиц произнесет тост. Штирлиц встал, прокашлялся и сказал:
– Ну, у вас тут – прямо Германия! Я оценил! Здесь, среди вас, я снова себя чувствую себя молодым, пьяным и веселым!
– Для этого мы и вывозили бункер фюрера, – прослезился Айсман. – Тут у нас не только ресторан, казино и публичный дом, здесь у нас и досье разные. Бог ты мой, есть даже коллекция Мюллера!
– Не верю! – пошутил Штирлиц.
– Прямо дом родной. Мы здесь и с агентами встречаемся, такой психологический эффект производит! А в подвалах храним оружие и взрывчатку. И все немецкое! Все вывезли из Германии! Даже пиво! – спешил поделиться новостями Айсман.
– Девочек тоже из Германии вывезли?
– Нет, – всхрапнул Айсман. – Девочки местные.
– Друзья! – сказал Штирлиц. – Я пробыл тут всего десять минут, но уже чувствую себя, как на Родине! За вас!
– Гип-гип, ура! – хором завопили эсэсовцы.
Штирлиц выпил шнапсу. Слуга-кореец налил еще.
– Мой корейский слуга Кан Дон Ук, – похвалился Айсман. – Золотой парень. За два месяца выучил немецкий.
– Уважаю, – сказал Штирлиц. – А чем вы сами тут занимаетесь? Корейский учите?
– Мы готовим заговор против Ким Ир Сена, – сказал Айсман. – Свергнем власть коммунистов и объединим Северную Корею и Южную.
– Парень, – спросил Штирлиц у корейского слуги. – Хочешь объединения Южной и Северной Кореи?
– Да, конечно, – сказал кореец. – У меня там семья.
– Хорошо, – Штирлиц доброжелательно кивнул. – Хочешь быть моим слугой?
– Хочу.
– Айсман, ты мне подарил своего слугу, – проинформировал друга Штирлиц.
– Бери, – Айсман махнул рукой. – У меня еще трое есть! И все трое – тоже золото!
– Садись, Кан, – предложил корейцу Штирлиц. – Слугой ты мне не будешь, я против этих господских штучек. Будешь моим адъютантом, но слушаться только меня, понял?
– Понял, господин Штирлиц! – ответил адъютант Кан, подобострастно глядя на Штирлица.
– Налей себе водки.
Кореец присел рядом и налил себе стакан шнапса.
– Значит, Айсман, вы затеяли заговор.
– Ну.
– И кто у вас главный? Гиммлер?
– Нет, Гиммлер умер. Это я уже говорил!
– Геббельс?
– Нет, Геббельс сейчас в США стал доктором-гинекологом.
– Геринг?
– Нет, он в Италии занимается производством туалетной бумаги.
– Засранец, – заклеймил Штирлиц.
– Не скажи, у него три больших завода.
– Тогда кто? Не Мюллер же?
– Нет, конечно. Мюллер во Франции снимает порнографические фильмы, печатает порножурналы и открытки. В основном черно-белые, но есть и цветные.
– Что, негры с белыми? И с китайцами?
– Ну так! – засмеялся Айсман. – Мюллер теперь у нас большой человек!
– А главный-то кто?
– Ты не поверишь, но это Кальтенбруннер. Говорят, он совсем не постарел. Правда, лично я его никогда не видел, ни в Рейхе, ни здесь…
– Я тоже, – сознался Штирлиц.
– Говорят, он сделал себе операцию по омолаживанию организма и не стареет, – доложил Холтофф.
– И сколько вас тут, немцев?
– Около сорока. Во время войны большинство из наших были в «Гитлерюгенде», а некоторые вообще еще пешком под стол ходили. Молодежь! – Айсман сосчитал по пальцам. – Да точно, если посчитать меня за двоих, то будет ровно около сорока человек! А если посчитать тебя, Штирлиц, меня и Бормана – можно сказать, что все сто! Мы, зубры старой закалки, каждый стоим двадцати человек!
– Отлично, – сказал Штирлиц. – К черту Кальтенбруннера! Заговор возглавлю лично я! Хватить тянуть кота за хвост!
– Хайль Штирлиц! – вновь завопили эсэсовцы, как заведенные.
– Правильно! – подхватил Борман. – Хватит на кофейной гуще гадить!
Борман только что вернулся из задних комнат, уже облаченный в эсэсовский мундир. Он сел между Айсманом и Холтоффом, и, глядя на них, Штирлиц испытал приступ сентиментальности. Бывало, как дашь кастетом по этим милым сердцу рожам!
– Теперь поговорим о деле, – Штирлиц хлебнул шнапса и закусил малосольным огурцом.
– Дела идут с трудом, – признал Айсман. – Мы завербовали кучу корейских агентов, но никто из них не хочет ехать в КНДР. Боятся, что их поймают и заставят строить социализм. А у нас такие планы! Можно взорвать дамбу, наслать на поля саранчу или подсыпать в колбасу крысиной отравы…
– Это все мелочи, детский сад какой-то! – Штирлиц встал. – Мой план лучше.
Эсэсовцы обратились в слух.
