Милослав Швандрлик - Черные бароны или мы служили при Чепичке
Перница сиял.«Теперь у меня есть девка», — причмокивал он, — «Прямо такая, как мне нужна. Не женщина, а кобыла! Всем пожелал бы эту стерву испытать в постели!»
Лейтенант Перница отхватил себе слишком большой кусок счастья и слишком жадно от него откусывал, что не могло продолжаться долго. Какой‑то завистник познакомил супруга Андулы с безобразиями, которые творятся в его доме в то время, пока он сидит за стаканом, и супруг принял новость с неодобрением. Он был крепкий, коренастого сложения, и хоть уже имел в крови несколько промилле, знал, в чём его честь. После ужина он, как обычно, пошёл в пивную, но уже не сидел там, по своей привычке, до закрытия, а выпил всего четыре пива и в начале десятого покинул заведение.
— Господа, не хочу попасть пальцем в небо, — ухмыльнулся бармен, — Но сдаётся мне, сегодня будет изрядная заваруха.
Он не ошибался. Супруг Андулы вернулся домой и обнаружил, что мужчина, лежащий в постели с его женой, ему вовсе не симпатичен. Схватив кочергу, он кинулся на офицера. Едва одетый Перница выскочил в окно, негалантно оставив Андулу на произвол судьбы, и помчался к Табору. Разъярённый муж с кочергой — за ним. Старший лейтенант не отличался физической формой и расстояние между ним и супругом Андулы уверенно сокращалось. Мысль о том, что он будет избит кочергой и обнаружен в одних трусах на берегу Лужнице, страшила Перницу. И, хоть Перница и сторонился воды, как мало кто другой, он прыгнул от ревущего мстителя в реку и переплыл на другой берег. Супруг Андулы швырнул в него кочергой и промахнулся совсем чуть–чуть. Изрыгнув немалую порцию ругательств, он отправился домой, чтобы отколотить хотя бы пани Андулу.
Старший лейтенант Перница оказался в относительной безопасности. Он щёлкал зубами и трясся от холода, потому что было немного ниже нуля, как это обычно бывает в декабре, а он никогда не состоял в каком‑либо кружке моржей. Ему хотелось расплакаться, но это было неправильное решение. Надо было срочно вернуться в казарму, но при этом избегать центральных улиц Табора. Старший лейтенант решительно отправился в путь, но тут же завопил, потому что порезал ногу об старую ржавую кастрюлю. Тут он чуть не заплакал, но задерживаться было нельзя. Вода, стекающая по телу, замерзала, и трусы стали словно из жести.
Ни к чему лишний раз смаковать мучения офицера народно–демократической армии, попавшего в трудное положение. Известно, что старший лейтенант Перница добрался до казармы около половины одиннадцатого и приказал дежурному по роте заварить чаю. Однако, чай не помог, и через пару часов беднягу отвезли в больницу с воспалением легких. Первая рота вспомогательного технического батальона перед самой демобилизацией осталась без командира.
Лейтенант Троник протестовал. Уже в который раз он докладывал в Непомуки, что ситуация серьёзная, а он не может взять на себя полную ответственность за дальнейшие события в подразделении. Сложность обстановки общеизвестна, и даже двое офицеров не могли гарантировать гладкое протекание последних дней. Теперь это уже практически исключено.
— Что мне сделать, Троник? — спросил его по телефону Таперича, — Так во всех частях.
— Но ведь я политработник, — жаловался замполит, — Как я смогу выполнять трудные командирские задачи, которые наверняка встанут в ближайшие дни?
— А что, если командир пал в бою? — спросил Таперича, и, прежде, чем Троник успел ответить, повесил трубку.
Замполит злобно стиснул кулаки. Да, Таперича был в известном смысле прав. Если командир пал в бою, то его заместитель автоматически и без отговорок занимает его место. Но так же правда и то, что технические батальоны были устроены совсем не для того, чтобы воевать. Если бы дошло дело до войны, то пришлось бы провести тщательный отбор, опасных элементов отстранить, а при необходимости и ликвидировать. Сейчас же ситуация совершенно иная. Никого нельзя не то что ликвидировать, но даже и серьёзно наказать. Непомуки желают, чтобы увольнение солдат в запас прошло гладко и предупреждают перед осложнениями? А что может предпринять жалкий заместитель по политической работе, когда он всего один? Рота в последние дни может совершенно опуститься и предаться пьянству. И он должен противостоять всем безобразиям, и позволить себя избивать и пинать? Нет, это решительно ни к чему. Лейтенант Троник принял решение. Он сообщил старшине Блажеку, что неважно себя чувствует и пошёл в больницу на обследование. В госпитале его приняли приветливо и с пониманием. То ли, он у своих подчинённых научился симулировать, то ли с ним и вправду что‑то случилось. Так или иначе, в подразделение он не возвратился и остался в стационарном отделении.
Теперь ротой командовал старшина Блажек, если это благородное слово вообще уместно тут употребить. С его вступлением в командование ротой служба практически закончилась.
Некоторые привычки, конечно, остались. По утрам группы солдат с большим опозданием трусили на стройку, и кое–где дело даже доходило до имитации трудовых усилий. Заканчивали, ясное дело, на час раньше, потом бойцы набивались в умывальную. Мылись они гораздо тщательнее, чем когда‑либо, потому что потом следовало переодевание в гражданскую одежду и наступление на город Табор.
— Парни! — кричал старшина Блажек, сам одетый в хорошо сидящий тёмно–серый костюм, — С офицерами не драться, иначе всё пропало. Через неделю едем домой, ни к чему рисковать по мелочи.
Эти уговоры были, в общем, излишни. Солдаты, избавившись от формы, словно скинули волчьи, или скорее даже свиные шкуры, и преобразились в элегантных молодых людей, умеющих следить за собой. Некоторые шли к девушкам, некоторые направлялись в рестораны или просто в пивные, но к их поведению нельзя было предъявить никаких замечаний.
В гарнизоне не переставали удивляться. Ещё несколько дней назад патрули ловили на улицах представителей стройбата, систематически нарушающих общественный порядок, а теперь — тишь да гладь. Несколько дней прошли без малейшего проступка. Офицеры крутили головой, высказывали различные предположения, и всё это им как‑то не нравилось.
Всё рухнуло всего за пять дней до увольнения благодаря бывшему ефрейтору Ленчо. Ленчо, одетый в кофейный костюм за пятьсот пятьдесят крон, купленный за несколько дней до того в магазине, шагал мимо отеля»Слован». Шинели на нём не было, потому что ему показалось жалко скрывать ей свой лучший костюм за всю жизнь. Он полагал, что на него будут засматриваться, и был недалёк от истины, потому что при взгляде на горячего парня у большинства прохожих начинали щёлкать зубы.
В ту минуту, когда Ленчо казалось, что весь Табор лежит у него ног, он встретил майора Волкодава. Опасный майор скользнул по нему взглядом, и в Ленчо проснулся воинский дух. Он отсалютовал майору так лихо, что заслужил бы воинскую благодарность. Однако её не получил.
— Ха, солдат! — заорал Волкодав и бросился на Ленчо, — Солдат в штатском! Вам, товарищ, это дорого встанет!
Ленчо увернулся от майора и помчался к Йордану, где вбежал в недостроенное здание, известное под названием»Котельня». Волкодав с рёвом»Патруль!»,«Держи его!«гнался за ним, потому что преследование солдат–нарушителей было его любимым занятием. Но на стройке шансов против Ленчо у него не было. Тот выскочил через окно на другой стороне, и вдоль пруда зашагал к дому, а Волкодав метался по стройке и кричал:«Товарищ, сдавайтесь! Ваши усилия избежать справедливости напрасны!«Он заглядывал в свежеоштукатуренные помещения, обыскивал будущие ванные и туалеты, но всё впустую. В какой‑то момент упорной гонки он споткнулся о доску и растянулся плашмя в будущей сушилке. Однако, тогда этому уголку до сушилки было ещё далеко. На полу было полно серой жижи и мокрого цемента, густо политого мочой рабочих, которым было лень бегать в туалет. Майор выругался и стал выбираться из этой вонючей каши, понимая, что жена его, такого уделанного, по всей видимости, не похвалит.«Мерзавец», — зашипел он, — «Он ещё поплатится!»
Он забежал на второй этаж, и в сырой тьме принялся искать коварного нарушителя. Тут он ударился головой о козлы, с которых штукатуры днём штукатурили потолок, и на голову ему вылилось ведро известковой воды. Волкодав отскочил с опасного места и кинулся в другую сторону. Вбежав прямо в лифтовую шахту, он, ударяясь о её дощатые стены, полетел вниз и упал на две железные тачки, полные засохшего раствора.
Измятый, ободранный и невероятно грязный, он принялся звать на помощь. Часа через два он добрался до гарнизона, чтобы объявить об очередном изощрённом преступлении кровожадных стройбатовцев.
Командование гарнизона со всей категоричностью осудило выходы из части в гражданской одежде, а полковник Пелынек немедленно призвал старшину Блажека к ответственности. Тот, однако, был недоступен. Его серый костюм был слишком элегантен, чтобы оставаться в нём в казарме. Кто‑то говорил, что старшина уехал к своей девушку в Вотицы, а кто‑то — что в самый Бенешов.
