Светлана Багдерина - Что такое Багинот
Король звучно сглотнул, прочищая пересохшее вдруг горло для произнесения сдавленного «Гхм». Первый министр попятился и плюхнулся задом на ударившую его под коленки скамейку. Котелок мастера Карла звонко покатился по каменному полу.
– И… – наконец, выдавил король, – они тоже… пойдут с вами?..
– Кто тоже пойдет с кем? – сходу взял гиперпотама за рога отряг.
– Ты только не падай, Олаф, и ты, твое премудрие, но мы сейчас вам всё объясним…
Когда лукоморцы закончили свою часть истории,[9] слово, под рагу из овощей и баранины, взял Август Второй.
До недавних пор всё было ладно в Багинотском королевстве. Обозы, гурты скота и толпы путников, пеших и конных, сновали бесконечной чередой из Среднего Забугорья в Западное и наоборот, принося по дороге скромному государству и оставляя в его гостиницах, мастерских, кузнях и домах развлечений горы золота, серебра и медяков. Отделившийся сто тринадцать лет назад от Лотрании Багинот процветал, наслаждаясь всеми привилегиями единственного места отдыха на единственном коротком пути через обширные неприступные горы, перегородившие изрядную часть Северного Забугорья. Жизнь в Багиноте текла гладко, славно и плавно… вплоть до недавнего времени.
С месяц назад на западе, где-то в горах, произошло землетрясение. В западной части долины оно ощутилось как небольшие толчки, повалившие кое-где заборы и глинобитные стены молочных ферм и птичников. Население слегка испугалось, но больше удивилось, так как подобного природного явления не случалось в здешних местах уже лет сто.
Утром следующего же дня рабочие направились в горы, чтобы посмотреть, не произошли ли обвалы, не надо ли где расчистить дорогу. Вернулись они через четыре дня к вечеру, сообщив, что катаклизм путь притока финансового благополучия их страны почти не затронул, и что после их профессионального вмешательства дорога вновь свободна.
И верно. На следующий день до обеда поток путников из Западного Забугорья в Лотранию полился, как обычно.
Потом поредел.
Потом иссяк.
Последние путники, зябко поеживаясь и нервно оглядываясь, в один голос твердили о каком-то странном холодном тумане, спустившемся откуда ни возьмись прямо на дорогу.
После этого стали возвращаться назад путешественники, следовавшие из Лотрании на запад, и рассказы их звучали еще страннее и жутче. Будто туман этот – плотный и белый, как парное молоко – разросся, разлился и окутал всю дорогу, и веет от него то ли болотной сыростью, то ли склепом. Те же, кто решился путь продолжить, канули в стене того тумана безвозвратно.
– Естественно, безвозвратно, – перестала жевать и хмыкнула на это Серафима. – Они же на запад ехали. Вот и уехали, куда хотели.
– Может, и так, – не стал спорить король. – Но только, ваше высочество, куда, по-вашему, делись все те люди, что на протяжении сотен лет ехали и шли с запада в Лотранию? Ведь с тех пор, как туман возник, оттуда не появилось ни одного человека! А те, кто шел из Лотрании на запад, но не осмеливался войти в него и в нерешительности топтались на краю, пока более дерзостные их собратья рискнули пойти по дороге, слышали ужасные крики – человеческие и животных!
– Что вы на это скажете? – мрачно уставился на нее министр Гогенцолль.
– Я скажу, что влипло ваше королевство с этим туманом, – помолчав, царевна скроила сокрушенную мину.
– Это точно… – угрюмо подтвердил хозяин пустой гостиницы.
– …Но это не всё, – поднял к потолку указательный палец король, требуя внимания.
– Есть что-то еще? – нахмурился Адалет.
– Да. Самое главное. И самое печальное. Этот туман начал расти. И три дня назад покинул горы и ночью выполз в долину.
– Кто-то пострадал? – спросил Иван.
– Только одна ферма. К счастью, собаки подняли страшный вой, разбудили всех, и люди успели убежать, но животные…
– А еще, говорят, один старик скотник захотел вернуться и поглядеть, что с его коровами случилось, – сумрачно сообщил мастер Карл.
– И что?..
– И всё. Больше его никто не видел.
– Не знал, не знал… – расстроенно протянул король. – Бедный дед… Невезучий мастер Гюнтер… Он копил на эту ферму полжизни, знаете ли. Столько денег в нее вбухал: коровы лукоморской породы, гуси тарабарские, корма хорохорские… Самое дорогое хозяйство во всем королевстве! Остаться без крыши над головой и без единорога денег к старости…
Путешественники вспомнили безутешного сборщика налогов на перевале.
– Бедный мастер Гюнтер… – сочувственно вздохнул Иванушка.
– Может, там, в тумане, завелся гиперпотам? – с горящими охотничьим азартом очами Олаф сжал в громадном кулаке личный столовый нож, размерами и формой больше напоминающий средний меч.
– Завелся… кто? – с нервным уважением глянули на отряга багинотцы.
– А мне больше всего любопытно, – не дав юному конунгу ответить, задумчиво проговорил Адалет, – что ваш туман не рассеялся даже в дождь. Он ведь не рассеялся?
– Нет, – с почти физически ощутимым сожалением покачали головами хозяева.
– Что-то мне это не нравится… Ой, как не нравится…
– А уж нам-то как не нравится… – от всей души поддержал волшебника министр.
– И что-то мне это напоминает… что-то… далекое… неясное… смутное…
– Туманное, – подсказала Сенька.
– Да, именно! – обрадовался было чародей, но тут же скис. – Не помню… Хоть съешь меня этот туман – не помню. И не надо так переглядываться, багинотцы! Я в своей жизни забыл в сто раз больше, чем вы все вместе взятые когда-либо знали! И если я этот мелкий незначительный фактик из своей перегруженной значительными сведениями памяти выкинул, значит, сия информация была второстепенна и несущественна как для фундаментальной науки, так и для дела всей моей жизни! Подумаешь – туман! Ха! Да вся ваша проблема, сдается мне, и выеденной дырки от бублика не стоит!
– Вам и нам повезло, что Адалет с нами, – лучась гордостью и благоговейно косясь на волшебника, прочувствованно проговорил лукоморец. – Для него ваш туман – как пыль на шкафу. Тьфу – и нет его.
– Это хорошо, – слегка повеселел король. – А то с тех пор, как мы клич кликнули, уже двенадцать рыцарей в полном снаряжении ушли на бой с ним и не вернулись. Последний – неделю назад.
– Заблудились? – предположил Олаф.
– Заржавели? – полюбопытствовала царевна.
– Хотелось бы верить, – снова помрачнел монарх Багинота. – Но после того как пропал бесследно в его клубах граф де Рюгин, куда бы мы ни рассылали глашатаев, какие бы ни предлагали награды – все решили, что потратить лишние две недели на объезд Бараньих гор лучше, чем остатки дней своих – на их освобождение от этих проклятых осадков…
– Что-что вы предлагали? – прикрыла хищно сверкнувшие при волшебном слове «награды» глазки и рассеянно переспросила Сенька.
– Что?.. А-а… награ…
Худая рука с королевской печаткой со смачным шлепком захлопнула королевский же рот.
Но было поздно.
– И какова же ставка? – не терпящим отговорок и уверток голосом полюбопытствовала царевна.
Одобрительное ворчание Олафа, заинтересованное хмыканье Адалета и возмущенное «Сеня!!!» Иванушки последовали почти одновременно.
К последнему проявлению царевна оказалась глуха, как стена.
– Сказали «награ», говорите и «да», – посоветовала она багинотцам.
– Сумма и раньше была невелика, – всё же сделал попытку увильнуть министр, – а теперь, когда столько времени прошло без прохожих и проезжих, королевство настигли тяжелые времена…
– В смысле, еще более тяжелые, чем если бы туман остался в целости и сохранности и пополз дальше? – невинно уточнила Серафима.
– Э-э-э-э… – сдался загнанный в угол Август Второй.
– Н-ну-у-у-у… – попробовал вывернуться и не смог Гогенцолль.
Сенька опрокинула на стол остатки рагу в томатном соусе и демонстративно-медленно вывела кровавую, с ароматом лука и базилика, цифру.
– Нет!!! – подскочил министр.
Вместе с ним подскочило блюдо с сельдью в горчичной заливке.
Министр тут же приземлился в исходную точку.
Блюдо не было так удачливо.
Схватив услужливо подсунутую хозяином тряпку, Гогенцолль тщательно стер красную цифру, и на ее месте быстро появилась другая, горчичного цвета.
– Скока-скока?!..
Желтая цифра пропала под натиском ветоши, и новая красная заняла ее место.
– Лучше туман!..
Желтая.
– Воля ваша.
Красная.
– Имейте совесть!..
Снова желтая.
– Совести у нас в избытке. У нас денег нет.
Новая красная.
– Но может, вас устроит?..
Желтая.
– Устроит. Если утроить.
Впрочем, торговля продолжалась недолго: следующая селедочная сумма была принята Иваном волевым решением.
– Сеня, нельзя же так наживаться на чужом горе! – уткнувшись носом супруге в ухо, укоризненно прошептал он.
