Григорий Горин - Трехрублевая опера
Музыкальный номер 10
По характеру это было нечто среднее между традиционной русской песней типа «На муромской дороженьке стояли три сосны» и «Служили два товарища у нас в одном полку...»
Режиссер ошалело несколько минут слушал ее, потом тихо вышел из блиндажа...
...на вечернюю набережную острова.
Мрачный Режиссер шагал к морю.
Его мгновенно окружили несколько корреспондентов с магнитофонами и видеокамерами.
Сыпались вопросы, на которые Режиссер сквозь зубы ронял ответы...
– Фильм покажут под Новый год?
– Не знаю...
– А в чем его концепция?
– Не знаю...
– А если в двух словах?
– Я и сказал в двух: «Не знаю»!
– Финал скоро?
– Надеюсь, что да...
– А что по сценарию в финале?
– Мэкки арестуют и повесят!
– Это будет смешно?
– Да уж куда веселей?!
Корреспонденты отстали, зато обступили «нищие и убогие», тянули руки...
– Рольку бы нам! Рольку!
– Нету у меня ролей! Кончились...
– Ну, хоть реплику...
– И реплики кончились!
– А мы и молча согласны...
– Вот и молчите!!
Нищие отцепились.
Но появились взбудораженные проститутки... Их вела разгневанная миссис Пичем.
– Это как понимать? Вместо нас мужики будут сниматься? – кричала она. – Все у нас отняли! Юбки! Колготки! Роли! Тогда отдайте свои причиндалы, раз не нужны!
Женщины со смехом попытались ухватить Режиссера за штаны, он с трудом вырвался. Побежал к морю. За ним бежал декоратор:
– Товарищ режиссер! Мы эшафот сколотили...
– Какой эшафот?
– Ну, где Мэкки вешают... Вам бы надо утвердить!..
– Не хочу... Я вам доверяю!
Декоратор отстал, но на пути Режиссера вдруг появилась Полли, с чемоданчиком в руках.
– Ты не мучайся.... – тихо сказала она. – Раз надо кого-то заменить, пусть это буду я... Я исчезну...
– Почему это вы? – рядом появилась Дженни. – Жена важнее, чем любовница!..
– Только не в этом фильме! – сказала Полли.
– Но вы как актриса – лучше! – настаивала Дженни.
– Кто это вам сказал? Я в кадре плакать не умею... – пробормотала Полли и расплакалась...
Режиссер молча смотрел на женщин. И тут к нему подскочил Музыкант.
– Это – издевательство!! – забормотал он. – ...Вы художник или нет?.. Плюньте на этих мафиози... Что они понимают в опере?! Опера – высокий жанр. В ней главное – любовь! У меня есть музыка... Вот ноты! – он стал совать Режиссеру исписанные нотные листы.
– Ты меня достал, мальчик! – зарычал Режиссер и схватил Музыканта за ворот. – Для кино нужны деньги! У тебя есть деньги? Нет? Тогда исчезни! У кого деньги, тот и заказывает музыку!
Музыкант отпрянул. Листки с нотами рассыпались по песку.
– Хорошо! – забормотал Музыкант, собирая разлетевшиеся листки. – Я вас заставлю выслушать. Я найду средства!!
– Вот тогда и поговорим!
Режиссер на бегу стянул рубаху, штаны и с разбега нырнул в морскую волну...
Зазвучала музыка. Засеребрилась вечерняя морская вода.
Странные причудливые блики закружились вокруг плывущего под водой Режиссера...
И он сам, погружаясь в глубину, стал принимать какое-то причудливое очертание... Почти рисованное... Рядом возникли обнаженные женщины, напоминавшие русалок.
Они закружили рисованного Режиссера в каком-то плавном эротическом танце.
Впрочем, это уже и был
Музыкальный номер 11
проще говоря, «клип», выполненный в жанре компьютерной графики.
Рисованный танец закончился. Тело Режиссера, сплетенное с грудой женских тел, замерло в оргазме на экране компьютера... Вода вспенилась разноцветными пузырьками. Появился улыбающийся Нептун, с лицом, напоминающим лицо Генерала. В руках он держал пивную кружку.
– «Unzere beer – ihre fantazion!» – сказал Нептун и подмигнул...
– Наше пиво – ваша фантазия! – перевел Браун, сидевший за монтажным столом, и выключил экран. В «блиндаже» кроме него у экрана сидели Генерал, Префект, Директор. Чуть в сторонке – Режиссер.
– Ну, улет! – одобрил Генерал и глотнул из кружки реального пива. – И ты можешь любого туда, – он указал на экран, – запузырить?
– Натюрлих! – ответил за продюсера Префект. – Двадцать первый век! Компьютер – он и «фатер», он и «мутер»! Верно рифмую, пан директор?
– В общем, да! – неуверенно сказал Директор и повернулся к Режиссеру. – Вы поняли идею, маэстро?
Режиссер не ответил. Отрешенно смотрел на экран.
– Наш коопродюсер... господин Браун предлагает нарезать отснятый материал на клипы... – Директор достал счетную машинку. – Отснято тысячи метров... Если нарезать по сто... сто пятьдесят – защелкал машинкой... – Получаются... хорошие деньги... На них можно отснять оставшуюся часть фильма...
– И по новой нарезать! – радостно добавил Префект.
– Кого нарезать?! – ошалело спросил Режиссер. – Зачем нарезать?
– Чтоб выпускать в кассетах! – пояснил Директор. – Если вы, маэстро, конечно, согласны...
– Я? А при чем здесь я? Я вообще не нужен! Без меня берут мое лицо, голос... Спаривают с кем хотят!
– На все есть авторское право... За это он готов платить! – заметил Директор. – «Копи райт, копи райт – кого хочешь выбирайт!»
Режиссер тупо посмотрел на Директора, потом вдруг зло произнес:
– Хорошо! Но – в банке!..
– Наин проблем! – кивнул Браун. – «Дойчбанк»? «Ситибанк»?
– В банке с пивом!! – крикнул Режиссер. – Чтоб открыли, а оттуда – я с голыми бабами!..
Наступила пауза.
– Улет! – ахнул Генерал. – И такое, оказывается, можно?!
Никто не успел ему ответить. Дверь «блиндажа» распахнулась, и влетел взволнованный Майор.
– Товарищ генерал! – закричал он. – На острове «ЧП»! Террорист!!!
Звучала тревожная музыка.
Во дворе крепости замелькали фонари и факелы. Испуганные обитатели острова бежали к центральному дворику, где были сколочены высокий помост и виселица. Выскочившие из «блиндажа» смешались с толпой.
Взволнованный Майор докладывал на бегу Генералу:
– Псих какой-то, товарищ генерал! Обмотал себя взрывчаткой и грозится рвануть, сука!
– Откуда взрывчатка? – рявкнул Генерал.
– Так на рыбалку ж летели... – пробормотал Майор. – Думал: вдруг клева не будет?..
– Ну, майор! – задохнулся Генерал. – Это тебе будет чревато!..
Они протиснулись во двор.
На помосте, в лучах прожекторов, стоял Музыкант, обвешанный пакетами. В руках он держал гранату и пачку бумаг.
– Князь! – закричал Директор. – Слазь! Я кому сказал... Князь!
– Перестаньте рифмовать, черт вас подери! – Режиссер зажал Директору рот... – Всем молчать! Говорите, Музыкант! Ваши условия!
Толпа смолкла.
– Я ничего особенного не прошу... – тихо сказал Музыкант. – Я хочу, чтоб прозвучала моя музыка... Я написал для финала... Апофеоз! Это – опера...
– Хорошо! – сказал Режиссер. – Оркестранты, возьмите ноты!
«Слепые» музыканты стали робко протискиваться к помосту, Музыкант кинул им пачку бумаг.
– Надо, чтоб все участвовали! – сказал Музыкант. – Я иду по сценарию... Это ведь и ваш замысел...
– Договорились! – сказал Режиссер. – «Финал». Дубль первый!
Он снял пиджак и оказался в белоснежной рубахе, в какой преступников обычно ведут на казнь.
– Не пущу! – повис на Режиссере Директор, но Мэкки – а это был уже Мэкки – оттолкнул его и решительно направился к эшафоту...
Его хватали за руки нищие и бродяги, пытались что-то говорить любившие его женщины, но он отшучивался и решительно продвигался к помосту...
Легко вспрыгнул.
Подошел к петле.
Встал на лавку.
Сунул голову в петлю...
– Что дальше? – спросил он у Музыканта. – Командуйте!
– Это вы командуйте! – тихо сказал Музыкант. – Вы – режиссер. Я умею только дирижировать...
– Я те подирижирую! Брось гранату, сука! – крикнул Майор, но Генерал заткнул ему рот ладонью...
– Всем приготовиться к съемке! – скомандовал Режиссер. – Надеть парики и костюмы... У нас – восемнадцатый век!
– Правильно! – тихо сказал Музыкант. – И пусть пойдет снег. Это – важно! Ведь все случилось под Новый год!
– Совсем охренел! – тихо изумился Генерал. – Какой снег в августе?
– Это как раз «ноу проблем»! – сказал Директор. – Чего-чего, а снега у нас по дешевке всегда достать можно...
– Пошел снег! – крикнул Режиссер.
Завыли ветродуи, на двор посыпался и начал кружить белый снег...
Толпа нищих начала поспешно переодеваться в камзолы и парики...
– Ну, улет! – похвалил Генерал...
– Свет – на меня! – скомандовал Режиссер.
Прожектор высветил его бледное лицо.
– Камера!
– Есть камера!
– Звук!
