Егор Трубников - Хроники зеленого крокодильчика
Когда с кофе было покончено, снова появился Геннадий и поведал:
– Теперь мы переходим к замечательной и прекрасной игре, ради которой все мы здесь сегодня собрались. Итак...
Глава семнадцатая, в которой доказывается непреходящая ценность Пушкина для русского человека
... и так Марьяна стала убийцей в игре, которая называлась «Двадцать негритят».
* * *
Для тех, кто не помнил, в чем суть романа Агаты Кристи, Геннадий рассказал об острове, отрезанном от мира, о людях, которых убивает одного за другим таинственный злодей, причем в строгом соответствии с детской считалочкой.
– Они все умерли, и только потому, что перестали доверять друг другу, – Жувайтис потряс в воздухе пальцем. – А у вас будет прямо противоположная задача: выжить, сплотившись! Вас двадцать человек. Один – убийца. Вы должны будете вычислить его, сведя жертвы к минимуму. Помните, что убийца не станет сидеть и ждать! И у вас есть только один шанс: собрать настоящую непобедимую команду!
Затем все были отправлены по своим комнатам, чтобы ровно в 15:00 начать игру. Когда озадаченные сотрудники расползлись, Геннадий остановил замешкавшуюся Марьяну в холле.
– У меня к вам будет особое поручение, – негромко сказал он. – Вы последняя, да и Эдуард Евсеевич именно вас рекомендовал на эту роль... Вы и будете убийцей. Пойдемте, объясню ваши задачи...
* * *
Короче, двоих она уже укокошила. Не то чтобы взаправду – просто тихонько отвела в соседний корпус. Там было организовано загробное царство под управлением Эдика, который в маразме не участвовал.
Правила были просты: корпус заперли, ключ – у убийцы. Цель: вычислить оного и выйти на волю.
– Вот мы сейчас сидим вместе, давайте так и будем сидеть, – предложила какая-то тетка из бухгалтерии, когда игра началась и все собрались в холле.
– Нельзя, – отозвался из угла Геннадий.
– Ну тогда... – глубоко задумалась бухгалтерша, – давайте предложим убийце честно во всем сознаться!
– Не сознается, – убежденно сказал Пушкин. – Хитрая тварь!
Марьяна пообещала себе припомнить Пушкину эту характеристику, а вслух спросила:
– А если по своим номерам запереться?
– Нельзя. Задача в создании команды.
– А что же можно?!
– Ну как... гулять тут везде... разговаривать... разное можно, – тренинг-менеджер выглядел растерянным. – Но если чего-то нельзя, я сообщу.
Ирочка, которая выглядела перепуганной, будто ее на самом деле хотят убить, пискнула:
– Давайте ходить друг к другу в гости...
Ее бурно поддержали гостиничные менеджерицы.
– Правильно, Ирка, давай к нам, посплетничаем...
– Вы ведь будете помнить о цели игры? – неуверенно предположил Геннадий, но девушки уже усвистали. Им было глубоко наплевать на эту идиотскую игру. Прочие последовали их примеру, только Марьяна, так ни с кем и не сдружившаяся в «Езде», осталась одна. Впрочем, ей это было на руку.
* * *
Раз в пятнадцать минут Геннадий совершал обход корпуса на предмет шпыняния нерадивых и выявления убиенных. В одной из комнат он не позволил мужикам расписать пульку, в другой – реквизировал ноутбук со свежим сериалом. Люди невзлюбили Геннадия.
Двух своих жертв Марьяна отловила довольно быстро, причем обоих – у дверей Пушкина. Однако когда их исчезновение обнаружилось, народ перестал ходить поодиночке. Да и вообще ходить перестал, невзирая на увещевания Жувайтиса. Нагло ухмыляясь, ему сообщали, что вошли в роль и им страшно. А ну как убьют...
Так прошло четыре часа. Народ скучал, игра стояла, Геннадий гундел и чуть не плакал. Где они его такого откопали, думала Марьяна. Ей почему-то казалось, что тренинги должны проходить как-то иначе. Девушка вышла в коридор, дозрев, наконец, до звонка Артуру, и вдруг увидела, как Пушкин открывает перед Ирочкой дверь своей комнаты. Впустив Ирочку, Пушкин хлопнул себя по лбу и куда-то рванул. Ага, ухмыльнулась Марьяна, хитрая тварь, значит.
Глаза Пушкина, когда она предъявляла ему ключ – знак своей власти, – были очень-очень большими.
* * *
Смерть Пушкина глубоко всколыхнула общественность. Народ активно зашевелился, забегал. Складывалось ощущение, что Пушкин был «ихним всем». Особенно свирепствовали мужики, но и дамы не отставали.
– Товарищи! – гремела бухгалтерша, забравшись на стол в холле. – Убийца распоясался и оборзел!
– Линчевать! – поддержали ее нестройные выкрики.
Геннадий выглядел очень довольным.
– А я знаю, кто убийца, – тихо сказала секретарша Маша. Ее хрустальный голосок прозвенел для Марьяны похоронным колоколом. Все заткнулись.
– Это Ира, – продолжила Маша, – она последняя к Пушкину ходила. А после нее... У, зараза!
– Я? – Ирочка побледнела. – Ребята, да вы чего?..
– Пусть ключ покажет! – с высоты своего положения велела бухгалтерша.
– Да нету у меня никакого ключа... – всхлипнула Ирочка. – Пушкин вообще за штопором побежал...
– За чем, простите? – осведомился Геннадий. – Так-так...
Ирочку немедленно возненавидели все и сразу. Только Марьяна ничего не понимала.
– Обыск! – рявкнула бухгалтерша и уточнила: – В комнате тоже.
Глава восемнадцатая, в которой убивают по-настоящему
Ключ валялся в комнате, прямо на ковре. Марьяна вспомнила, когда могла его обронить: после убийства Пушкина, когда лазила в карман за крокодильчиком, которому исповедовалась после каждого трупа.
Ирочка рыдала. Работники «Езды» вошли во вкус и азартно стыдили преступницу, не слушая истеричных оправданий. Марьяну замутило – приличные люди, а ведут себя... напились они все, что ли?
– Ну хватит, – вмешалась она, – оставьте ее в покое. Это я ключ обронила. Геннадий, скажите им.
Жувайтис покачал головой.
– А я не знаю, кто убийца, вы уж сами разбирайтесь.
– Да чего ты ее выгораживаешь? – злобно прозвенела Маша. – Без году неделя! Что ты вообще о ней знаешь? Она и Эдику на всех стучит...
– Так ведь все стучат, – захлебывалась слезами Ирочка. – За что вы меня так?
– За мокруху! – радостно захохотали коллеги.
* * *
Игра закончилась. Зареванную убийцу с гордостью продемонстрировали Эдуарду, тот хмыкнул и предложил уточнить у покойников. Те единодушно показали на Марьяну. Невиновную Ирочку это, впрочем, не спасло – на нее по-прежнему смотрели волком.
Выяснилось, что у Пушкина в номере хранился «золотой запас»: все взятое с собой бухло, которое было строго запрещено во время игры. И все потихоньку бегали к нему сосать вискарь, только Ирочке захотелось вина... Эдуард, по идее, должен был взбелениться, узнав про алкоголь, но он выглядел чрезвычайно удовлетворенным.
– Итак, подведем итоги, – заученно произнес Жувайтис. – На примере нашей игры вы убедились в том, что взаимное доверие и чувство локтя обязательно приведут команду к победе.
Он что, совсем дебил? Марьяна не выдержала:
– А вам не кажется, что игра с блеском провалилась?
На нее зашикали.
– Отнюдь, – ответил Эдуард. – Игра удалась. Инна Вячеславовна будет очень довольна результатами, и вам, Яночка, большое за это спасибо. И большое спасибо Ирочке... а кстати, где она?
Иры в холле не было. После разбора полетов Марьяна обнаружила ее в номере, яростно собирающую вещи.
* * *
После ужина народ продолжил бухать, теперь уже совершенно законно. Марьяну приглашали присоединиться, но она, сославшись на усталость, ушла спать.
Наутро вялые и похмельные сотрудники кое-как исполнили обязательный даже здесь гимн, сильно удивив Жувайтиса. Ирочка уехала еще до того, как все проснулись, ни с кем не простившись. Но с утра такие мелочи никого не волновали, потому что последствия ночного нажора чувствительно довлели. При виде завтрака многие отворачивались и мучительно сглатывали вчерашнее.
Жестокий Жувайтис тем не менее согнал всех в большой спортивный зал, поделил на две команды и велел в каждой разбиться на пары.
– Это будет веселая и увлекательная разминка! – бодро прокричал он. – Каждая пара берет ведро цвета своей команды и держит его в четыре руки. Я выпускаю на пол клиентов.
С этими словами он достал из пакета трехлитровую банку. В банке вставали на задние лапки и поводили мордочками пять белых мышей.
– По счету «три» ловите клиентов ведрами. Побеждает команда, у которой окажется больше клиентов. Раз... два... ТРИ!
Перепуганные клиенты заметались по полу. Игроки, сталкиваясь и ругаясь, пытались бегать парами, держась при этом за ведро. Получалось не очень. Марьяна в паре с гостиничной девицей первыми ухитрились накрыть мыша.
Через полчаса визгов и криков четыре мыши нашли свое место под ведрами, по две у каждой команды. Оставался последний клиент, самый юркий. За ним гонялись азартно, применяя хитрые подсечки и выбивая у противника ведра. Наконец Пушкин с напарником загнали животное в угол, и тут на них напрыгнул раскрасневшийся Эдик. Пушкин удержался, схватившись за шведскую стенку, а напарник с грохотом упал на мыша. Клиент пискнул и затих навсегда.
