Геннадий Гендин - Байки старого телемастера
Взрывом вдребезги разнесло всю верхнюю честь шкафа, оторвало крышку отсеков проигрывателя пластинок и приёмника, выбросило из шкафа сам проигрыватель и разбросало по всему кабинету осколки… взорвавшегося кинескопа.
Сегодняшним ремонтникам этого не понять: нынешние кинескопы сами по себе никогда не взрываются, а тогда, в пятидесятые годы, самовзрыв кинескопа был делом нередким из-за несовершенной технологии их изготовления.
Реакция на это событие последовала мгновенная: оно было квалифицировано как террористический акт, как покушение на главу государства со всеми вытекающими из этого последствиями. К вечеру этого злополучного дня помимо меня было арестовано не менее 20 человек. Среди них — начальник ОТК московского электролампового завода Александр Константинович Яни, начальник и старший мастер цеха кинескопов, начальник отдела сбыта и кладовщик центрального склада МЭЛЗа, шофёр «пикапчика» и сопровождающий, доставлявшие кинескоп в Кремль, «товарищ», проверявший мой чемоданчик, солдат-майор, сопровождавший меня по территории Кремля, и ещё ряд лиц, попавших в список подозреваемых. Спецрейсом самолёта из Ленинграда ночью был доставлен в Москву даже главный конструктор этой модели телевизора Д.С. Хейфец, ни сном, ни духом не подозревавший обо всей этой истории. Три дня несколько специальных комиссий тщательно изучали все подробности происшедшего, пока, наконец, не пришли к заключению, что злополучный кинескоп взорвался самопроизвольно и вне всякой связи с ремонтом телевизора.
А ведь все могло кончиться совсем иначе. И как тут не вспомнить слова, сказанные однажды Владиславом Гомулкой: «Органы НКВД могли распространить категорию «врага народа» на любого — в ряде случаев для этого не требовался даже формальный повод». А уж Гомулка знал, что говорил!
МИСТИЧЕСКОЕ ЧИСЛО — ДЕВЯТЬ
Очередная заявка на ремонт КВНа у гражданина Погосова вызвала у всех наших ремонтников приступ неподдельного веселья. Да и как было не развеселиться, если в графе «заявленная неисправность» рукой нашего диспетчера было чёрным по белому написано: «По третьей программе на экране девять маленьких изображений».
— Послушай, Маргарита, ты, часом, не спросонья это написала?
— Да отстаньте вы от меня. Я этого Погосова три раза переспросила, не приснилось ли это ему, но он стоял на своём: именно девять маленьких испытательных табличек — три слева направо и три сверху вниз. Нормальные таблички, только размером со спичечный коробок и только по третьей программе, а на двух других программах таблица одна и во весь экран.
— Это сколько же надо выпить, чтобы увидеть такое, — философски заметил Жора. — Ну, я могу себе представить, что в глазах двоится, в крайнем случае — троится, но чтобы девять!!!
Как вы правильно догадались, заявка эта была поручена мне, чтобы я смог на месте разобраться с этим небывалым феноменом. Я приехал к Погосову и на всякий случай самым безобидным голосом спросил, на что он жалуется.
Вместо ответа Погосов подошел к телевизору, включил его и жестом показал, чтобы я тоже подошел поближе. Я подошел. На экране было нормальное изображение одной тест-таблицы размером во весь экран.
— А Вы переключите на третью программу!
Я переключил. На экране появилась одна тест-таблица размером во весь экран. Я выразительно взглянул на Погосова.
— Что за чертовщина?!! А вчера целый день по третьей программе было…
— …девять маленьких изображений, — докончил я его мысль.
— Ну да, Вы их тоже видели?
— К сожалению, не видел, но, поверьте мне, очень бы хотел увидеть.
Погосов растерянно и машинально переключал рычаг поочередно в разные положения, но по всем трём программам наблюдалась одна полноразмерная тест-таблица.
— Прямо и не знаю, что Вам сказать. Вы что, мне не верите?
— Ну почему же не верю. Возможно, имело место какое-то необъяснимое атмосферное явление. А может, это шутки инопланетян. У Вас в посёлке, часом, вчера не наблюдались НЛО?
— Значит, не верите.
— Да ладно, не расстраивайтесь. Я напишу в наряде, что телевизор требовал подрегулировки, а Вы, если такое повторится, звоните.
Покинув Погосова, я отправился ремонтировать «свои» телевизоры по заявкам. Последним был «Т-2 Ленинград» у директора местного гастронома. Я заменил перегоревший высоковольтный кенотрон, отрегулировал по таблице размеры и линейность изображения и уже собирался уходить, когда какая-то неведомая внутренняя сила заставила меня повернуть ручку переключателя диапазонов в третье положение.
По третьей программе показывали фильм «Полосатый рейс», который я как раз недавно видел по первой программе. Фильм как фильм, ничего особенного. Если, конечно, не считать того, что на экране одновременно демонстрировались… девять фильмов. Три по горизонтали и три по вертикали. Итого девять нормальных, полноценных фильмов, каждый размером чуть больше спичечного коробка.
Назавтра, едва я переступил порог ателье, Маргарита радостно сообщила:
— Опять звонил Погосов и сказал, что сразу после твоего ухода по третьей программе снова было девять картинок.
— Я не сомневался, что он обязательно позвонит. Если не возражаешь, я пока его наряд сдавать не буду, а завтра снова к нему заеду.
Затем я прошёл в кабинет к директору, закрыл за собой дверь и прямо с порога спросил:
— Скажи, Серёга, не как директор, а как старый друг: про меня можно сказать, что у меня «поехала крыша»?
— Конечно, можно! — радостно подтвердил он. — А ты что, разве сомневался в этом?
— Да ну тебя, я серьёзно спрашиваю.
— Так ведь раз спрашиваешь, значит, и правда поехала.
— Ну, хорошо, а если я тебе сообщу, что своими собственными глазами видел на совершенно исправном телевизоре по первой программе одну тест-таблицу, а по третьей — сразу девять одинаковых маленьких табличек?
— Ясное дело, скажу, что у тебя поехала крыша.
— Значит, так оно и есть на самом деле. Потому что как специалист я могу дать голову на отсечение, что такого не может быть даже теоретически, а на самом деле я видел это собственными глазами.
— Что ты видел?
— Я видел по третьей программе сразу девять «Полосатых рейсов».
Директор сразу стал серьёзным и сказал:
— Ну, вот что. Ты пока посиди у меня в кабинете, а я на всякий случай вызову «Скорую».
Но не успел он выйти из кабинета, как в дверь вбежала Маргарита и сказала:
— Сергей Давыдович! Я ничего не понимаю: сейчас позвонили сразу два клиента из разных мест и сказали, что у них по третьей программе видно девять маленьких картинок!
Назавтра таких заявок было уже одиннадцать, и пятеро наших ребят подтвердили, что сами могли в этом убедиться. Директор распорядился, чтобы мне на этот день нарядов не выдавали, и откомандировал меня на телецентр внести ясность в эту фантасмагорию.
Разгадка оказалась очень простой, хотя и явно неожиданной. Дело в том, что в московском НИИ-100 шла разработка первой в стране опытной модели цветного телевидения по так называемой «несовместимой» системе с последовательной передачей цветов.
Сущность этой системы и её главное достоинство состояли в том, что для получения нормального цветного изображения вообще не требовались специальные «цветные» трубки, как на передающей стороне, так и в телевизоре, а приём цветных передач можно было теоретически осуществлять на обычных чёрно-белых телевизорах.
Правда, только теоретически. На самом деле система выглядела так: на передающем конце тракта за время, отведенное на передачу одного кадра, передавались последовательно три одинаковых кадра подряд. А перед экраном передающей трубки вращался большой диск с последовательно чередующимися цветными светофильтрами красного, зелёного и синего цвета.
Вся система была синхронизирована таким образом, что за время одного кадра последовательно передавались три разноцветные составляющие исходного цветного изображения. А перед воспроизводящим телевизором с обычной чёрно-белой трубкой устанавливался точно такой же диск-светофильтр, вращавшийся собственным электродвигателем синхронно с диском на телецентре.
При большой скорости смены одноцветных картинок глаз воспринимал слитное полноцветное изображение. Но поскольку уменьшать частоту смены кадров ниже 50 Гц было нельзя из-за появления «мерцания» картинки, в «последовательной» системе пришлось втрое увеличить частоты как кадровой, так и строчной развёрток, установив их соответственно 150 Гц и 46.875 кГц.
Именно такой сигнал и передавался в эфир опытным передатчиком на частоте третьего канала. И когда такой сигнал принимался на телевизор с переделанными системами развёртки, на экране было видно одно полноразмерное изображение. А на «обычных» телевизорах это одно изображение распадалось на девять отдельных составляющих.
