Енё Рэйтё - Бабье лето медвежатника
– Неважно, – отмахнулся портье. – Оставим этот разговор. В конце концов, какое мне дело до ваших махинаций!
Пенкрофт счел за благо поскорее убраться отсюда и подался в «Альгамбру». Однако едва он успел заказать шампанского, как к нему подступил суровый страж порядка.
– Ну и наглец же вы, Бенджамин Вальтер! Следуйте за мной!
– Не понимаю, чего вы от меня хотите.
– Разве вы не помните капитана Батисту? Пакуйте побыстрей свое барахлишко, в восемь отплывает пароход в Мехико. Если успеете на него, может, и обойдется… Но остерегайтесь: Марте уже известно, что вы здесь.
– Вы имеете в виду Марту Филиппон?
– Хватит валять дурака!
Только они подошли к гардеробу, как над ухом у Пенкрофта просвистел нож и разбил зеркало. Одним прыжком наш герой очутился посреди зала, а следующим прыжком настиг мулата, который изготовился выскочить в окно. Увидев, что на помощь мулату спешат еще двое со столь же воинственными намерениями, Пенкрофт швырнул полукровку им навстречу.
Прогремел выстрел, затрещала мебель. Один из нападающих уже нацелился было пырнуть Пенкрофта ножом в живот, но Теобальд вовремя обезвредил его столиком по голове.
– Бейте подонка! – раздался чей-то истошный вопль.
Полицейских набежало видимо-невидимо, с полсотни посетителей заведения в ярости потрясали кулаками, грозя дерзкому пришельцу. Стражам порядка насилу удалось вырвать его у разгневанной толпы и увести прочь. Капитан самолично тащил Пенкрофта за руку, а двое конвоиров плотно держались по бокам. Высунувшись из окна дома напротив, незнакомая пожилая дама кляла его на чем свет стоит.
– А вы везучий! – заметил капитан. – Этот мулат до сих пор ни разу не промахивался. Как у вас хватило пороху сюда заявиться?! Неужто надеялись, что Луис забыл о случае на острове Бонга?
– На это я вовсе не рассчитывал! – наобум ляпнул Пенкрофт. – Но чтобы устраивать свистопляску из-за какого-то паршивого острова – это уж слишком!..
Полицейские расположились в холле гостиницы, отправив Пенкрофта наверх собирать вещи.
Угораздило же его заявиться именно в такое место, где Бенджамин Вальтер натворил столько пакостей!
Пенкрофт отворил дверь к себе в номер, где в кресле сидела юная дева. Она тотчас же подскочила к Теобальду и принялась охаживать его арапником, приговаривая:
– Мерзавец! Подлый совратитель! Хватило же наглости сунуться сюда!..
Юная прелестница дергалась, словно бесноватая. Пенкрофт схватил ее за руку.
– Послушайте, милая Марта…
– Упоминать в моем присутствии эту гнусную тварь?! – Разгневанная фурия вырвала руку и пошла махать плеткой.
Когда Пенкрофт взошел на борт судна, лицо его было крест-накрест перечеркнуто багровыми рубцами. Издали его можно было принять за погашенный чек.
По счету уплачено! Но при чем здесь он, Пенкрофт? Ведь счет-то не его, а Вальтера!
Погруженный в невеселые мысли, он стоял на палубе, когда в него пальнули с берега, но в остальном полчаса до отплытия парохода прошли без каких-либо эксцессов.
Прибыв наконец в Мехико, Пенкрофт даже не удивился, когда портье в гостинице недоуменно уставился на регистрационный бланк.
– Бенджамин Вальтер?! Вернулись, значит… Вот уж никто бы не подумал, что вы когда-нибудь осмелитесь появиться здесь после той истории со Стином!
«Неплохо для начала, – отметил про себя Пенкрофт. – Знать бы еще, кто он, этот Стин!»
– Вы имеете в виду Филиппона Стина?
– Кого?… Нет, Гарри Стина.
– Неужели он все еще на меня сердится?
– Чего не знаю, того не знаю, но не далее как вчера слышал собственными ушами, будто бы Стин до сих пор по пятницам упражняется в стрельбе из револьвера, чтобы укокошить вас, если вздумаете сюда вернуться.
Опять двадцать пять! Пенкрофт постепенно стал свыкаться с опасностями, подстерегающими его на каждом шагу. Будь, что будет!
Пенкрофт спустился в ресторан поужинать. Вечер был душный, в переполненном зале стоял гул. Играл женский оркестр, где первую партию вела блондинка необъятных размеров, однако же с красивым кукольным личиком. Официант положил перед ним меню и доверительно заметил:
– Наслышаны, наслышаны о вашем прибытии! Вы здорово изменились, но в общем узнать можно.
Музыканты устроили перерыв, и место официанта заняла толстуха, руководившая оркестром.
– Ну, мистер Вальтер! Вы по-прежнему считаете, будто бы у меня глаза, как звезды?
– О да, они прекрасны… – смущенно пробормотал Пенкрофт. – Присаживайтесь, мадам.
– А как там насчет рассвета? – сдерживая ярость, поинтересовалась дама. – С занимающейся розовой зарей?
– Рассветом называется часть суток, – с готовностью принялся объяснять Пенкрофт, – когда Земля, совершив оборот вокруг собственной оси, вновь попадает в зону солнечных лучей.
– А чем я похожа на серп луны? – допытывалась дама со строгостью экзаменатора. – Отвечайте же!
– Полагаю, этот плавный изгиб в какой-то степени намекает на округлость форм… – пытался выкрутиться «экзаменуемый». – Да вы присаживайтесь, мадам, не стесняйтесь…
– Интересно, что вы скажете по поводу музыки сфер и скрипачки, играющей на струнах вашей души? И куда подевались мои часики, жулик вы этакий?!
Не дожидаясь ответа на свои вопросы, луноподобная особа с кукольной физиономией отхлестала Пенкрофта по щекам с такой силой, что шляпа, которую тот держал в руках, отлетела на соседний столик.
Пришлось бежать из ресторана без оглядки. На углу его окликнула дама под зонтиком, в старомодном сером жакете, длинной юбке и в шляпе, завязанной под подбородком бархатной лентой: приколи к ней цветок – и не отличишь от жандармского кивера. Дополняли картину очки в проволочной оправе.
– Бенджамин Вальтер! Что вы обещали Хедвиг?
– Помилуйте, всего не упомнишь!..
Бум! Зонт обрушивается на голову трижды, раз за разом…
– А это вам особо – за Гёте! – И поскольку речь идет о великом человеке, нос жертвы поражает костяная ручка зонта, ибо все прочие боевые части оружия пришли в негодность.
Сделав свое черное дело, дама удалилась.
Пенкрофт нервно огляделся по сторонам.
Стройные пальмы сияли в лунном свете, звучала нежная мелодия. В воздухе ощущался соленый запах моря, в кроне ближайшего дерева резвилась обезьянка.
Этакая красотища, а ему, видать, не суждено насладиться ею: неудача по-прежнему не отпускает его. Или невезение не проходит в одночасье?
Ночь сказочно прекрасна, а его лупят, мордуют почем зря. Знать бы только, за что и почему!
Ну и скотина этот Бенджамин Вальтер! Похоже, он ни одной юбки не пропустил.
Это бы еще полбеды, но он норовил обмануть всех и каждого.
И если бы только норовил… Все попытки шустрого проходимца удавались.
Пенкрофт двинулся вдоль улицы, а навстречу ему устремилось все портовое отребье во главе с вооруженным Стином, поклявшимся его изничтожить.
Глава четвертая
1
– Бенджамин Вальтер! – прокричал Стин. – Помнишь Бабетту?
– Как не помнить! – огрызнулся Пенкрофт, доведенный чуть ли не до истерики. – А ты не в свои дела не суйся!
– Наглец! Пристрелю тебя на месте!
– Валяй! Хорошо, что объявил об этом во всеуслышание! Знаешь, как это называется? Убийство с заранее обдуманным намерением. Виселица тебе обеспечена!
Искренний взрыв возмущения со стороны безвинно обвиняемого во всех смертных грехах медвежатника заставил толпу несколько сбавить напор. Стин тоже вроде бы струхнул, но старался не подавать виду.
– Вон как ты заговорил! – Голос его звучал по-прежнему задиристо. – Ты мне ответишь за Бабетту!
– С какой стати?! – взъярился Пенкрофт. – Бабетта любила меня, и я отвечал ей тем же!
Стин ошарашенно взглянул на него, а затем сказал, как отрезал:
– Любил ты мою скаковую лошадь или нет, это никого не волнует. А как насчет денежек, которые я тебе дал, чтобы поставить на Бабетту? Лошадка принесла сорок тысяч, ты сорвал крупный куш и смылся!
– Держи его!
Какое там – Пенкрофт припустился что было прыти. Он был не робкого десятка, и лишний раз помахать кулаками доставляло ему удовольствие, но сейчас расклад был явно не в его пользу. Жить стало не в пример опаснее. Рано или поздно его пристукнут либо упекут за решетку до конца дней. Неизвестно, чего следует больше бояться – какого-то типа по имени Филиппон или грешков Бенджамина Вальтера, за которые ему приходится отдуваться?
Пенкрофт остановился на миг перевести дух, и это его погубило.
Бежавший по пятам преследователь налетел на него, повалил и принялся валтузить почем зря. Пенкрофт, отбиваясь, шибанул противника в витринное стекло, но тут подоспела дюжина других желающих свести с ним счеты. Потрясая кулаками, разъяренные типы выкрикивали женские имена или суммы долга. Кто-то пустил в ход нож, но Пенкрофт увернулся, и лезвие скользнуло по ребрам. Он отбивался как мог, человек пять уже валялись на земле, но на смену им подступали новые силы.
