Pelham Wodehouse - Брачный сезон
И вот однажды в сумерки я выманил его предмет на свежий воздух и что-то такое ей наплел, что, мол, в «Бринкли-Корт» есть сердце, которое изнывает от любви к ней. Не успел дух перевести, как она уже лопочет мне в ответ, что, конечно, она догадалась о моих чувствах, девушки такие вещи всегда знают, не правда ли, и ей ужасно, ужасно жаль, но это невозможно, она уже положила глаз на Гасси. Но, продолжает она, – и именно в этих ее словах затаилась опасность, которая грозит мне по сей день, – если когда-нибудь она увидит, что Гасси – не тот безупречный и необыкновенный человек, каким она его считает, тогда она даст ему отставку и осчастливит меня.
С тех пор, как я уже рассказывал в другом месте, бывали моменты, когда все висело на волоске, особенно, например, был случай, когда Гасси, раскочегарившись, точно утюг, раздавал призы выпускникам неполной средней школы в Маркет-Снодсбери. Бассет тогда вычеркнула его кандидатуру, хотя впоследствии и смилостивилась, но можно не сомневаться, вычеркнет теперь опять, если узнает, что человек, которого она считала самым чистым и возвышенным идеалистом изо всех мужчин, получил срок за то, что влез с ногами в фонтан на Трафальгарской площади. Ничто так не расхолаживает романтическую барышню, как известие, что ее нареченный угодил на две недели в каталажку.
Все это я объяснил Тараторке, и она сказала, что да, теперь ей понятно, в чем дело.
– Еще бы не понятно. У меня не останется ни одного шанса на спасение. Стоит вестям о случившемся достичь ушей Бассет, и результат будет однозначный. Гасси получит пинок под зад, а согбенная фигура, которая под звуки органа, подбадриваемая возгласами обнаживших головы зрителей, поплетется бок о бок с нею по проходу между скамьями к алтарю, будет не кто иной, как Бертрам Уилберфорс Вустер.
– Я не знала, что ты еще и Уилберфорс.
Я объяснил, что, за исключением остро эмоциональных моментов, это обстоятельство обычно замалчивается.
– Но, Берти, почему ты так не хочешь поплестись бок о бок с мисс Бассет к алтарю? Я видела ее фотографию в «Деверил-Холле», по-моему, она вполне ничего.
Характерная ошибка, в которую часто впадают те, кто не знаком с Мадлен Бассет лично и судит об этом чудовище по фотографии. В ее наружной оболочке действительно ни к чему не придерешься. Глаза большие, блестящие, черты лица тонкие, волосы, нос, зубы, уши – все на уровне, а то и выше среднестатистического стандарта. Посмотришь на карточку – красотка, да и только, хоть на стенку прикалывай.
Но тут есть одна деталь, и очень существенная.
– Ты спрашиваешь, почему я не хочу плестись бок о бок с нею к алтарю? – горько произнес я. – Я объясню тебе. Потому что с виду она, может быть, как ты говоришь, и вполне ничего, а на самом деле – самая невыносимая, слезливая, сентиментальная дурища, которая думает, что звезды на небе – это Божьи цветочки и что, когда феи икают, родятся детки. Она квашня и слюнтяйка, ее любимые книжки – про Кристофера Робина и Винни-Пуха. Наверно, нагляднее всего будет, если я скажу, что она – идеальная пара для Гасси Финк-Ноттла.
– С мистером Финк-Ноттлом я не знакома.
– Тогда поверь тому, кто его хорошо знает.
Таратора задумалась. Было очевидно, что до нее начала доходить серьезность положения.
– Ты считаешь, что стоит ей узнать – и ты попался?
– Точно и бесспорно. И ничего не смогу сделать. Если девушка думает, что ты ее любишь, и она приходит и говорит, что расплевалась со своим женихом и теперь готова ударить по рукам с тобой, что тебе остается, кроме как жениться? Надо же быть вежливым.
– М-да. Понятно. Положение сложное. А как бы так устроить, чтобы она не узнала? Получив известие, что он не приехал в «Деверил-Холл», она, конечно, захочет навести справки?
– И, справившись, неизбежно обнаружит страшную правду. Так что у нас остается только Дживс.
– Думаешь, он сумеет помочь?
– Дживс никогда не подводит. У него голова четырнадцатого размера, он ест рыбу тоннами и «шествует, непостижимый, и чудеса творит». Вон он идет, и видишь, какой у него жутко умный вид? Ну, Дживс? Нашли выход?
– Да, сэр, но…
– Ага, что я говорил? – обратился я к Тараторке.Но потом умолк и нахмурил бровь. – Кажется, вы сказали: «но», Дживс? При чем тут «но»?
– При том, сэр, что я испытываю некоторые сомнения, одобрите ли вы этот выход, услышав, в чем его суть.
– Был бы выход, а до сути мне дела мало.
– Так вот, сэр, чтобы избегнуть расспросов, которые, естественно, воспоследуют, если мистера Финк-Ноттла не окажется в «Деверил-Холле», необходимо, чтобы вместо него приехал его временный двойник и представился мистером Финк-Ноттлом.
Я отшатнулся.
– Вы что, предлагаете, чтобы я явился в этот лепрозорий под именем Гасси Финк-Ноттла?
– Или склонили к этому кого-нибудь из своих друзей, сэр.
Я рассмеялся. Знаете, таким трагическим, горьким смехом.
– Нельзя же бегать по Лондону и уговаривать людей, чтобы они изобразили из себя Гасси. То есть можно, конечно, но какой прок? Да и времени не осталось… – Я не договорил. – Китекэт! – вскричал я.
Китекэт открыл глаза.
– Привет, – произнес он, свежий и отдохнувший. – Как дела?
– Дела в порядке. Дживс придумал выход.
– Я так и знал. Что он предлагает?
– Он считает, что… Как вы сказали, Дживс?
– Для того чтобы избежать расспросов, которые, естественно, воспоследуют, если мистера Финк-Ноттла не окажется сегодня до вечера в «Деверил-Холле»…
– Ты слушай, слушай внимательно, Китекэт.
– …необходимо, чтобы вместо него приехал его временный двойник и представился мистером Финк-Ноттлом.
Китекэт одобрительно кивнул и сказал, что мысль эта, по его мнению, недурна.
– Речь, как я понимаю, идет о Берти?
Я нежно погладил ему плечико.
– Речь идет о тебе, Китекэт.
– Обо мне?
– Да.
– Вы хотите, чтобы я притворился Гасси Финк-Ноттлом?
– Вот именно.
– Нет, – сказал Китекэт, – Тысячу раз нет. И не думайте даже.
Его всего передернуло, и я понял, что переживания минувшей ночи запали ему глубоко в душу. Честно признаться, я его понимал. Гасси – это такая своеобразная личность, что каждый, кому случится пробыть в его неотлучном обществе с восьми вечера до пяти утра следующего дня, неизбежно начинает реагировать на его имя болезненно. Я понял: чтобы добиться от К. К. Перебрайта сотрудничества, потребуется уйма медоточивого красноречия.
– Зато ты окажешься под одной крышей с Гертрудой Винкворт, – говорю я ему.
– Да, – подхватила Тараторка, – будешь рядом со своей Гертрудочкой.
– Даже во имя того, чтобы оказаться рядом с моей Гертрудочкой, – твердо произнес Китекэт, – я не желаю ни одну минуту считаться Гасси Финк-Ноттлом. Да у меня и не получится. На меня посмотришь, и сразу видно: человек интеллигентный, толковый, талантливый и прочее, а Гасси заслуженно пользуется славой самого непрошибаемого осла на белом свете. Старушки через пять минут уже все поймут и разгадают. Нет, если вы хотите выставить дублера на роль Гасси Финк-Ноттла, тут нужен человек, который на него похож и способен обмануть зрение. Эта роль – твоя, Берти.
У меня вырвался горестный вопль.
– По-твоему, я похож на Гасси Финк-Ноттла?
– Как одна мать родила.
– Все-таки ты болван, Китекэт, – вмешалась Тараторка. – Подумай, ведь, если ты окажешься в «Деверил-Холле», ты бы смог оградить Гертруду от посягательств Эсмонда Хаддока.
– Об этом позаботится Берти.Я, конечно, не против бы съездить в «Деверил-Холл», ненадолго, и нашелся бы какой-нибудь другой способ, я бы с удовольствием… Но быть Гасси Финк-Ноттлом я отказываюсь.
Я капитулировал перед неизбежностью.
– Ладно, – говорю я и тяжко вздыхаю. – Во всех делах людских обязательно должен быть козел отпущения, который делает грязную работу, и в данном случае, как видно, этим козлом приходится быть мне. Так оно бывает всегда. Если требуется преодолеть какую-нибудь трудность, внушающую ужас роду человеческому, раздается дружный клич: «Позовите Вустера! Пусть Вустер это сделает!» Я не в порядке жалобы, просто обращаю ваше внимание. Хорошо. Не надо пререкаться. Я буду Гасси.
– «С улыбкой сказал он и умер», – продекламировал Китекэт. – Вот такие твои речи я люблю. Хорошенько обдумай мизансцены по дороге.
– Какие еще мизансцены?
– Ну, например, следует или нет поцеловать при встрече крестную мать Финк-Ноттловой невесты? И всякие такие мелочи, которые на самом деле имеют большое значение. А теперь, Берти, я, пожалуй, пойду в твою спальню и немного вздремну. Здесь то и дело приходится отвлекаться, а мне необходимо поспать, прежде чем я снова смогу взглянуть в глаза действительности. Что это я такое на днях слышал от вас насчет сна, Дживс?
– «Сладкий сон. Природы оживитель утомленной», сэр.
