Павел Асс - Смерть Билла Штоффа
– Будь здоров! - пожелал Дамкин.
Когда Хибабулин скрылся среди прохожих, Стрекозов толкнул Дамкина в бок.
– Понял, как определяется рынок? Партия не любит, следовательно, народу нужны секс и порнография! Вот что надо писать!
– Светка не станет перепечатывать.
– Это смотря как написать!
Продав последний экземпляр радостному школьнику, литераторы сложили выручку в целлофановый пакет. Пересчитать деньги они решили дома, чтобы не возникло искушения сразу же их потратить...
– Эх, надо было по пять рублей продавать, - сетовал Дамкин. Некоторые граждане не хотели покупать нашу книжку только из-за того, что она так дешево стоит.
– В следующий раз продадим по пять. Станем миллионерами, поедем во Францию, въедем в Париж на белом "Мерседесе" и в новых кроссовках, ухмыльнулся Стрекозов.
Ударник "Левого рейса" лихо застучал по бонгам, гитарист ударил по струнам, Шлезинский начал петь новую песню.
– За белой стеной строили Храм
Неведомым мне Богам.
По каменной кладке стекала вода
На землю к моим ногам.
Был жертвенник пуст, как внезапный смех,
И только монах в тени
Негромко молил простить нас всех
Богиню Любви!
Сквозь собравшуюся перед "Левым рейсом" толпу протолкнулся работяга с обмусоленной папиросой во рту и пропитым лицом. Под глазом работяги синел фингал. На его голове сидела грязная кепка, настолько замусоленная, что создавалось впечатление, будто ее владелец часто использовал кепку вместо тарелки.
– Эй, кореш! - обратился он к Шлезинскому. - "Мурку" сыграй!
Выполнять такие заказы Шлезинскому было не привыкать. Он уже несколько лет подрабатывал в ресторанах и чего только ему не приходилось петь по просьбам трудящихся. Но сейчас это требование показалось ему бестактным.
– К сожалению, сегодня мы поем только свои песни, - вежливо ответил музыкант.
– А я говорю, "Мурку" давай! - настаивал пьяный работяга, сверкая железными зубами во рту.
Литераторам был хорошо знаком этот тип людей. Сами они никогда не были блатными, но блатные манеры входили в их представление о "роскошной жизни". Так они пили, так били друганов по потным рылам, все вокруг у них были "кореша" да "братаны". Работает такой мужичонка на заводе. А что там хорошего, романтичного? Вот "Мурка" - это романтика. Красиво!
– Не могу, - ответил Шлезинский. - Такие песни в подземном переходе играют. Послушай там!
– А я хочу, чтобы ты спел! Мне твой голос нравится! - мужик добавил еще несколько матерных слов и сделал лицо, которое, по его мнению, делает какой-нибудь налетчик, когда ему в банке не дают на вынос денег.
– Бывают же такие уроды, - покачал головой Дамкин, обращаясь к недовольному Стрекозову.
В толпе зашумели:
– Чего к музыкантам пристал?
И вдруг послышался спокойный голос программиста Карамелькина:
– Вали отсюда, козел!
– Это кто там сказал "козел"? - взорвался приставучий мужик. - Сейчас я тебе покажу "козла"!
Назревал скандал. Пьяный мужик надвинулся на Карамелькина, махнул кулаком, Карамелькин поставил блок, но это не помогло. Натруженный кулак работяги попал программисту по скуле, тот чуть не упал, но затем, резко выбросив вперед ногу, дал работяге промеж ног.
– Уй, блин! - загнулся мужик. - Вася! Наших бьют!
Оказалось, что мужик был не один, а со своими собутыльниками.
– Кто тут наших бьет? - вылез из толпы толстый Вася с тремя дружками.
И работяги набросились с кулаками на Карамелькина. Любит русский мужик помахаться после того, как выпьет. Без этого разве отдохнешь?
Неожиданно в толпу ввинтились трое здоровенных ребят в кожаных куртках. Эти не стали разбираться, кто виноват, а кто нет, а сразу же приняли участие в потасовке. Сочные удары посыпались на всех подряд. Началась всеобщая и повальная драка. В гуще толпы маячила фигура Карамелькина, который пытался бить ногами, как учил сэнсей, но в густой толпе не было места, чтобы как следует замахнуться.
Вскоре в драку был вовлечен весь Арбат. На металлистов, обвешенных цепями, и неряшливых панков напали накаченные комсомольцы-спортсмены. Вот уже двадцать минут они стояли невдалеке от "Левого рейса" и хотели как следует проучить всех этих "неформалов", которые бросают тень на славную комсомольскую организацию, но все как-то не выпадал подходящий случай.
– Эй, Карамелькин! Ты идешь, или как?
– Я вас потом догоню! - прокричал в ответ Арнольд, ударяя ногой по чьей-то заднице. - Когда еще будет возможность потренироваться на натуре?
Литераторы и "Левый рейс" резво собрали свои вещички и, пробежав под арку, кривыми переулками покинули шумный Арбат.
– У вас всегда так на выступлениях? - поинтересовался Дамкин у басиста, который пыхтел под тяжестью контрабаса.
– Не-ет... Такого уже давно не было. Когда мы играли на юге, Дюша договаривался с местной мафией. Там нас никто не трогал. А если бы и пристал какой-нибудь урод, его бы сами местные загасили. Дюшу теперь на побережье все знают!
– Дюша - молодец! - похвалил Стрекозов. - Может, вы и Карамелькина к себе возьмете? Видели, как он классно дерется! Как он умочил того мужика!
– Мы сюда вообще-то поиграть пришли, а не драку устраивать, - учтиво заметил басист.
Друзья вышли на Калининский.
– Вам куда? - поинтересовался Шлезинский.
– Домой, - сказал Дамкин. - А вам?
– Мы репетировать пойдем. На Арбате не удалось нормально поиграть...
Литераторы раскланялись с "Левым рейсом" и зашагали к метро. Со стороны Арбата слышались заливистые милицейские сирены.
Поздно вечером им позвонил Карамелькин. Программист с гордостью сообщил, что когда милиция стала винтить дерущихся, он перемахнул через забор и скрылся по подворотням. Ушел, так сказать, огородами...
Глава из романа
Ленин и рокеры
– А у тебя есть кот? - спросил Владимир Ильич мою дочку Лелю...
В. Бонч-Бруевич "Ленин и дети"– А у тебя есть "стратокастер"? - спросил Владимир Ильич у рокера Вити, гуляя по Дому Культуры имени Москалева, где в Ленинской комнате базировалась Витина рок-группа.
– Есть! - радостно воскликнул Витя, протягивая вождю мирового пролетариата свою гитару.
– О! Весьма круто! - со знанием дела оценил Владимир Ильич, поглаживая лакированную поверхность. - Звучит-то ничего?
– Клёво звучит! - сказал Витя, сияя, как лампочка Ильича. - Прям как танк!
Ленин присел на стул и взял пару аккордов.
– Э, батенька, да у тебя тут третья струна оболталась! Совсем никуда не годится!
– Оболталась, - с горечью подтвердил Витя. - Да в магазине фиг чего купишь!
Владимир Ильич покачал головой и достал из кармана коробку с буржуинскими буквочками.
– Во, Бонч-Бруевич из ГДР привез комплектик струн. Дарю!
– "Лисичка"! - возрадовался Витя, подпрыгнув от счастья. - Это ж мои любимые струны! Ну, теперь я такой тяжеляк зафигачу, аж болты над Парижем зацветут!
– Ну, ну, - похлопал рокера по плечу Владимир Ильич и подошел к ударнику Игорю.
– А у тебя есть барабан?
– Есть! - радостно закричал Игорь, вынимая из-за спины огромный порванный бас-барабан...
Глава очередная
Женитьба Стрекозова
Красавицы с безоблачным челом,
Вы снились мне весенними ночами...
Константин ФофановОднажды утром Стрекозов проснулся грустный-грустный. Против своего обыкновения, он долго лежал в постели, не обращая внимания на Дамкина, который деловито варил кофе и орал с кухни, что Стрекозову пора вставать. И лишь когда кофе был сварен, Стрекозов соизволил встать, приплелся на кухню и сел перед налитой Дамкиным чашечкой, грустно повесив голову.
– Знаешь, Дамкин, - сказал он тоскливо ничего не подозревающему Дамкину. - Мне сегодня приснился сон.
– Мне каждую ночь снятся такие боевики, - поддержал тему Дамкин. - Я даже думаю, не написать ли нам по этому поводу рассказ?
– А я видел во сне девушку...
– Ох, а девушек в моих снах видимо-невидимо! - Дамкин с удовольствием подхватил свою любимую тему. - Каких только нет, и блондинки, и брюнетки, и даже одна негритяночка!
– Оставь свои шутки, - поморщился Стрекозов. - Это серьезно. Я видел во сне девушку, с которой я познакомился в прошлом году в Гурзуфе. Но там я не обратил на нее особого внимания, а сегодня во сне увидел ее и понял, что жить без нее я больше не могу.
– В каком это смысле? - Дамкин вопросительно поднял брови.
– Я влюблен, - сказал Стрекозов, и Дамкин понял, что его друг заболел.
– И чего делать теперь? - обеспокоенно спросил Дамкин.
– Не знаю, - безнадежно сказал Стрекозов. - Где ее теперь искать? Я, наверно, утоплюсь.
– Стрекозов! - закричал Дамкин, который как моль вился вокруг Стрекозова. - Перестань так шутить! Это тебе не письма Карамелькину писать!
