Максим Кононенко - День отличника
Разговор окончен. Покидаю кабинет и приемную. Волнуюсь. Страшусь. Маалесеф.[33]
Нерукоподаваемость — высшая мера наказания в свободном демократическом обществе. Уж лучше смертная казнь, простая и гуманная смертельная инъекция, или разработанная лучшими американскими специалистами капсула с цианидом в газовой камере… Существуют быстрые и эффективные способы прерывать жизнь, признанные всем демократическим мировым сообществом. Но нерукоподаваемость… видимо, преступление этого краснолицего журналиста и правда серьезно. Я пока не могу оценить весь масштаб этой серьезности, но ведь кто такой я? Простой помощник министра свободы слова, молодой специалист по коммуникации с собой и мыслительным технологиям. Я пока еще далеко не все могу понять и оценить правильно. А Евгения Бац — непререкаемый моральный авторитет. Журналист с большой буквы. Одна из буревестников Березовой революции. Пламенный глашатай свободы и демократии. И раз она говорит — нерукоподаваем, значит — нерукоподаваем. Я пойму это позже. Или не пойму. Но я постараюсь.
Прохожу в свой кабинет. Рукоподаю портретам Уильяма Проктэра и Джеймса Гэмбла. И снова меня передергивает и сотрясает от осознания того, что этот вот бородатый журналист, которого я несколько минут назад встретил в холле, больше никогда не сможет рукоподать. И никто никогда уже больше не рукоподаст ему. Страшно. Нет, не страшно! Мне не может быть страшно. Жителю свободной Д.России не может быть страшно, потому что никаких причин для страха в этой стране больше нет. Мы победили свой страх, выходя на марш несогласных, мы победили свой страх, избавляясь от телевизоров, мы победили свой страх, устанавливая палатки на Красной площади перед Кремлем. Мы победили свой страх, и никакого другого страха у нас уже нет. Нерукоподаваемый? Заслужил! А если не заслужил — оправдаем. Слава свободе, в этой стране эффективная и справедливая судебная система, которая обязательно разберется, кто и где был во дни Березовой революции, и на основе этого примет единственно верное и аргументированное решение.
Я сажусь за свой рабочий стол, вынимаю из берестяного стаканчика карандашик и включаю электрическую точилку. Не включается. Я пробую еще раз — нет. Никаких признаков жизни.
Капут.[34]
Д.Россия — страна зимы и суровых условий труда. Я выглядываю в холл и кричу ассистентше:
— Полина, а где электричество?
— Метель в Домодедово, — кричит мне Полина, — С утра было три самолета с батарейками. Два сели, третий ушел на Питер. Так что на свет и лифты хватило — а на точилки уже нет. Погода.
Я улыбаюсь. Демократия совершенна, но даже и демократия не может бороться с погодой. За годы свободы мы сделали многое, чтобы создать доступный каждому высокий уровень комфорта. Каждый гражданин свободной Д.России в обязательном порядке имеет надежный и теплый спальный мешок, запас березовых дров и свечей, а также необходимое количество батареек для радио. Иногда погода мешает завезти в Москву новую партию батареек. Но это ничего. Свечей и березы у нас предостаточно. При любой погоде нам будет тепло и светло. А батарейки — это так, блажь. Если не заработает лифт, на работу можно будет подняться по лестнице.
Я возвращаюсь в кабинет и снова сажусь за стол. Выдвигаю ящик и вынимаю оттуда маленький чеченский меч — подарок от правозащитников. Очиняю карандашик. Можно писать и делать пометки.
Пододвигаю к себе стопку сегодняшних газет, которые еще до моего прихода положила на стол Полина. Вчитаемся.
Столичная газета «Голос свободы». Большое интервью московского либерал-губернатора Александра Авраамовича Осовцова.
«- Александр Авраамович, это правда, что вы первым в этой стране завели себе личного карликового бегемота?
— Абсолютная правда. Я был первым. Это теперь карликовый бегемот, пасущийся возле трейлера — привычное зрелище, а тогда подобный шаг требовал большой внутренней свободы и раскрепощенности.
— Скажите пожалуйста, а вы не собираете ввести в этой стране моду на содержание, скажем, слонов?
— Плох тот либерал, который не хочет стать либералиссимусом. Так что наверняка дойдет дело и до слонов. Бахтияру — ему все равно, кого пасти.»
Вот человечище, с уважением думаю я. Соратник академика Ходорковского, истинный юкос, один из отцов-основателей партии «Другая Россия», пионер домашнего содержания крупных животных. Как я хочу быть похож на него! Но у меня другое призвание. Правозащита с бегемотами несовместима. Тотэй аринэнай кото дэс.[35] Бегемот не поместится в камеру.
Читаю газету «Твоя либеральная жизнь». Здесь, как обычно, одно безобразие.
Говард Ильич Новодворский,
сильнейший практикующий правозащитник высшей степени посвящения.
Руководитель Всероссийской ассоциации сильнейших правозащитников.
Приворот на свободу, кармический узел судеб, заговор на рукоподачу, контрправозащита.
Опыт свыше тридцати лет.
Рядом — интервью с этим Говардом.
«Лишь потомственный правозащитник, получивший свой дар по крови и отдавший всю жизнь правозащите, может совершать правозащитное действие любой сложности. Я свой дар получил от прадеда, а тот, в свою очередь, от своих дедов. По линии матери тоже получил правозащитную силу, и в результате во мне сосредоточена такая правозащитная сила, которая позволяет мне помогать людям в каждом вопросе, без ограничений».
Я чуть не смеюсь. Наверняка этот Говард Новодворский живет в трейлере из красного дерева, спит в спальном мешке на гагачьем пуху, а тюремного коридора ни разу в жизни не видел. Правозащитник, тоже мне. Читаю и дальше.
«- Говард Ильич, на одной конференции я познакомилась с уважаемым ученым, который сказал, что если говорить о правозащите, то по-настоящему серьезных специалистов не так уж и много и что он искренне восхищен правозащитником Новодворским. Что же именно несет в себе ваша правозащита?
— Объясню. Моя правозащита относится к высшей ступени — это правозащита силы, она дает возможность путем минимального точечного воздействия изменять реальность в нужном направлении и управлять событиями не только будущего, но и прошлого.
— Как это так? Прошлое изменить невозможно!
— Для кого невозможно? Для обычных людей невозможно, а для правозащитников, владеющих знанием, возможно. Я не стану вам объснять все тонкости — это непросто понять, скажу лишь, что даже в прошлом можно изменить цепь событий, перенаправив поток правозащитной энергии в нужное русло. Вот вам пример: люди подписали документы на грант, оставалось только утвердить в министерстве культуры — и назад хода нет! А мои клиенты этого не желали. Так вот я изменил события прошлого, и в бланке заявки появилась опечатка, на которую обратили пристальное внимание чиновники. Так заявку не утвердили, и мои клиенты добились своей цели…»
Шарлатан, разумеется. Нанотехнолог. Отмечаю публикацию галочкой. Надо будет обязательно обратиться в Правозащитный Центр — пусть разбираются. Тут пахнет люстрацией. Синту муйнту.[36]
Беру журнал «Ежедневные Грани». Здесь сегодня опубликовано новое стихотворение Льва Рубинштейна — поэта, правозащитника, человека-символа твердой гражданской позиции, великого патриота своей земли и ее людей. С нетерпением листаю журнал… вот оно!
Дила мшвидобиса, свобода.
Мэ твій зраджений важишвили
Мэ щасливо дивлюся зэмот
I радію газапхули демократії
Гамарджобат, свобода
Шэн моя добра дэда
I коли ми разом — замтари щорс
I нам ніколи не буде цудад
Саламо мшвидобиса, свобода
Шэн мій єдиний мэгобари
Коли шэн ахлос — завжди запхули
I на душі каргад
Хамэ мшвидобиса, свобода
Зі мною зараз твоя калишвили
Чвэн багато читаємо і слухаємо радіо
I шэмодгома життя нам не страшна.[37]
Потрясающе. Все же насколько красив украинско-грузинский язык! Я с нетерпением жду того дня, когда он станет основным государственным языком Д.России. Уже сейчас на этот язык свободы и демократии практически переведено полное собрание сочинений Галича, хотя по мне так можно было бы вполне обойтись и без Галича — хватило бы нам и Тараса Шевченко. А там кто знает — быть может случится когда-нибудь такое, сбудется мечта всех родившихся в свободной Д.России, и она сможет объединиться с республикой Украина и Грузия. Но нам еще надо бы заслужить это — мы младший брат украинско-грузинской свободы.
Перечитываю стихотворение еще раз. Как это красиво: «чвэн багато читаємо і слухаємо радіо, I шэмодгома життя нам не страшна». Лирично и мудро. Свободно! Надо бы выучить и прочитать Михаиле.
