Эдуард Успенский - Гарантийные человечки
Новости Дня взял дрель и вышел из комнаты. А Холодилин начал рассказ:
— Раньше, лет двадцать назад, все телевизоры, холодильники и другие приборы выпускали на напряжение 127 вольт. А потом начали выпускать и на 220. Понятно тебе?
— Чего ж тут непонятного? — ответил мальчик.
— Сначала гарантийных человечков на 127 было много. Они считали себя главней. И радиопередачи делали для себя, и паяльники, и утюги. Только мастеров на 220 становилось всё больше. Всё больше. И те, которые на 127, в конце концов остались в меньшинстве. Но они уже привыкли считать себя важнее и ни в чём не уступали. Тогда и началась война. В каждом доме, на каждом заводе! Сколько пленных было захвачено, сколько разных поломок организовано — целую книжку можно написать.
— А кто такой Великий Трансформатор? — спросил мальчик.
— Был такой предводитель у 220-ти. Очень умный человек. Это он предложил создать Управление гарантийных человечков, а в нём два отдела — 127 и 220. И в каждом городе или посёлке есть свои управления. Даже на больших кораблях и самолётах. Кого в данном управлении больше, те и командуют.
— А что стало с Великим Трансформатором?
— А ничего. Работает где-то. Может, в стиральной машине. Может, в полотёре. Он человек скромный. Прекратил войну и работать ушёл. Только памятники ему всё равно стоят почти в каждом доме.
— Это как? — удивился Пылесосин.
— Да очень просто. Есть такие приборы — трансформаторы. Они могут преобразовывать напряжение, 127 переделывать на 220, а 220 — на 127. Знаешь про них?
— Конечно, знаю. Мы в мастерской проходили.
— Так вот эти трансформаторы и считаются памятниками тому мастеру.
— Красивая история, — сказал мальчишка. — Её просто можно друзьям дарить на день рождения.
В это время в комнату вошёл Новости Дня.
— Готовы дырочки, — сказал он. — Можно идти смотреть.
Мастера отправились вниз.
Глава тринадцатая
МОТОР КОРОЛЕВСКОГО АВТОМОБИЛЯ
Над главной площадью королевства взошло полосатое солнце. Осветило пол, норки и королевский дворец.
Буре выглянул в окно своего автобуса-зоопарка и увидел, что в королевстве не всё в порядке.
По площади туда-сюда разгуливали толпами мышата. У каждой группы был свой лозунг на палочках. Мастер с удивлением читал:
НЕ ХОТИМ СРАЖАТЬСЯ, А ХОТИМ СДАВАТЬСЯ, ПОТОМУ ЧТО СОСИСКИ ВКУСНЕЕ СНАРЯДОВ!
ДОЛОЙ ПОРОХ, ДА ЗДРАВСТВУЕТ ТВОРОГ!
КАКОЙ ЖЕ ОН АГРЕССОР, ЕСЛИ ОН ПРОФЕССОР!
ЗА КАЖДОГО ГЕНЕРАЛА НАМ ДАДУТ КУСОЧЕК КОЛБАСЫ ИЛИ КУСОЧЕК САЛА!
Были лозунги и попроще, без выкрутасов. Такие, как, например:
МЫ ХОТИМ ДРУЖИТЬ С ГАРАНТИЙНЫМИ, ПОТОМУ ЧТО ОНИ МОЛОДЦЫ И ВСЁ УМЕЮТ.
ЕСЛИ ОН ГАРАНТИЙНЫЙ, ЭТО ЕЩЁ НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ОН ВРЕДНЫЙ И ПРОТИВНЫЙ!
Тут на игрушечном автомобильчике подъехал король. Его окружили конные, а вернее, мышиные генералы кавалерии, перетянутые ремнями из колбасной кожуры. Король выбрался из автомобиля и сказал ему:
— Поезжай на стоянку и жди меня там.
Как ни странно, автомобильчик развернулся сам и поехал к автобусу, где сидел Буре.
А на площади поднялся невероятный шум.
Король стал говорить:
— Дорогие мыши и сограждане! В наших рядах появились отдельные отступники и изменники! И их большинство! Они узнали, что противник живёт хорошо, и решили, что они должны жить не хуже! Иначе как предательством это не назовёшь. В первую очередь мы должны завоевать гарантийных!
Из толпы закричали:
— А зачем? Для чего?
— Если мы завоюем их, это будет наша победа! Понятно вам? Ура!
Но население молчало. Никто не закричал «ура». Если не считать нескольких генералов.
— Ну ладно, — сказал король. — Я вижу, мнения разделились. И теперь перед нами стоит один вопрос: королевство или колбаса? Колбаса или королевство? Это мы должны сейчас решить. Кому важнее королевство, пусть идёт направо. Кому колбаса — налево!
Площадь зашумела и стала думать. А Буре вдруг услышал чей-то голос:
— Эй, гарантийный! Ты меня слышишь?
— Кто это?
— Это я. — Из-под машины вылез маленький белый мышонок. — Я — Вася.
— Что ты там делаешь?
— Я — мотор. Одна лошадиная сила. Я машину завожу.
— Разве нельзя заводить её ключом? — спросил Иван Иванович.
— Можно. Но тогда у меня работы не будет. Я нарочно не говорю королю про ключ. А сам он в технике ни бум-бум!
— А ты бум-бум?
— Конечно. Я ведь во Дворце пионеров жил. В живом уголке. Потом сбежал и по разным кружкам бегал, где технику учат.
— А как ты сюда попал?
— Случайно. Я в самолёт залез с моторчиком. Спать. А его утром запустили. Вот меня сюда ветром и принесло. Теперь я здесь живу.
— А хочешь к нам?
— Ещё бы! Возьмёте меня?
— Только ты мне помоги выбраться.
— И помогать нечего. Я думаю, вас и так отдадут. Видите, сколько здесь из-за вас беспорядков получилось.
В это время на площади закончилось деление мышат на тех, кому дороже колбаса, и на тех, кому — королевство. Колбасных оказалось десять. Сторонников короля — двенадцать. Среди них четыре верховных генерала.
— А лошади? — спросил Иван Иванович. — Что, они не считаются?
— Считаются, — ответил мышонок. — Только как им быть? На них же генералы сидят.
И тут белого мышонка осенило. Он открыл багажник автомобиля и вынул стеклянный наконечник от пипетки. Для кого-то это был наконечник, а для мышонка — горн-труба. Он поднял голову и затрубил: та-та-та-та! Та-та-та-та!
Это был мышиный королевский гимн. И все мышата стали вставать на задние лапы и вытягиваться во весь рост. Генералы попрыгали с коней и вытянулись в струнку. То же сделали и кони. И все запели:
В лесу родилась ёлочка,
В лесу она росла,
Зимой и летом стройная,
Зелёная была.
— Странный у вас гимн, — сказал Буре.
— Это я предложил. Лучшая песня. В Новый год её дети поют. Много шума, веселья. Много конфет на полу остаётся.
Но, наверное, не все мышата хорошо знали слова своего гимна. Потому что некоторые пели так:
В трусишках зайка серенький
Под ёлочкой скакал.
Порою волк, сердитый волк
С овцою пробегал.
А вместо «Мороз снежком укутывал: „Смотри не замерзай!..“» доносилось: «Матрос с мешком запутывал: „Смотри не вылезай!..“»
А пока ёлочка жила в лесу, пока скрипел снег по лесу «частному» и бежали всякие «лошадки мокроногие», мышиные лошади незаметно, шаг за шагом переходили на колбасную сторону.
В результате счёт окончательно и бесповоротно изменился в сторону колбасы.
— Поздравляю! — сказал белый мышонок Ивану Ивановичу.
— Ура! — закричал тот.
И мастера тоже немного успокоились. Они ушли в комнату.
— А всё-таки эти мыши не такие уж вредные, — сказал Пылесосин.
— С ними бы не воевать, а к делу их приучать, — согласился Холодилин. — Ну хотя бы как Машку.
— Часы с Машкой — хорошо, — сказал Новости Дня. — А часы с мышкой — чушь какая-то!
Машка услышала, что про неё говорят, высунулась из буфета, в котором жила, и давай куковать! Все так на неё и набросились:
— Ты что, с ума сошла?
— Кыш!
— Раскуковалась тут!
— То кукуй, то не кукуй! — рассердилась Машка. — Толку от вас!
За последнее время Машка отоспалась, отдохнула, помолодела и стала просто очень хорошенькой кукушечкой. Она даже пробовала летать. И всё время к чему-то прислушивалась. С другого конца деревни иногда прилетало сюда кукование. Одно «ку-ку», или два «ку-ку», или целых двенадцать. И непонятно было, то ли это живая кукушка научилась куковать по часам, то ли это часовая кукушка научилась куковать не хуже живой. Размышления на эту тему занимали всё Машкино время и весь не такой уж большой Машкин разум.
Глава четырнадцатая
КОННАЯ ГАРАНТИЯ
А девочка Таня решила в этот день перевернуть весь дом в поисках человечков. И начала она сверху, с чердака.
На чердаке темно и пыльно. Стоят разные интересные и неинтересные вещи. А на них отпечатались жёлтые солнечные квадраты от окна и двери.
Девочка открывала дверцы старых шкафов, поднимала крышки чемоданов. Нет ли где маленького домика? А в домике маленького столика? А за столиком маленьких человечков? И пыль стояла столбом!
— Ну где же вы? — спрашивала девочка. — Апчхи!..
Но человечков не было.
— Человечки, пчхи-ловечки! Я вам ничего плохого не сделаю, я только поиграю с вами и пчхи-подружкам покажу… Не прячьтесь! Хорошенькие человечки!
Но человечков по-прежнему не было видно.
Зато карманы девочки с каждой минутой наполнялись интересными вещами. Она нашла старинный замок, керосиновую лампу, потом колокольчик. Потом ручку от патефона. Потом какую-то металлическую штуку в промасленной бумаге. И многое, многое другое.
