Андрей Яхонтов - Учебник жизни для дураков
Да, больше. И это естественно. А как бы вы хотели? Чтобы предпочтение отдали пахарю? Да его только увидеть — уже мрак. В то время как погулявший — весь в сиянии, ореоле своих побед, в блеске славы, которая бежит впереди него. Если начнет вспоминать о своих похождениях — заслушаться можно!
Притча эта в аллегорической форме передает, доводит до нашего сознания вполне конкретную мысль: загульных и никудышных любят больше, чем правильных и работящих. Такая симпатия и приверженность мотовству — в природе человека. Симпатия эта, как видим, существовала в древнейшие времена, сохранилась и до наших дней.
ОБЪЯСНЕНИЕ В ЛЮБВИЛюди легкомысленны — и это прекрасно. Они не хотят ни о чем задумываться — и это восхитительно.
Если бы каждый высчитывал последствия любого своего шага — от такой расчетливости можно было бы сойти с ума.
Если бы каждый помнил, что в конце пути — как бы счастливо и радостно этот путь ни складывался, — его ждет небытие, и переживал по этому поводу, от тоски можно было бы повеситься.
Типичные представители человеческого племени живут бездумно и потому счастливо.
Но как же быть и жить нетипичным представителям людской породы? Ответ один: они должны исправиться, перемениться самым решительным образом — о чем мне и толковал постоянно Маркофьев. Жить так, как живут они, нельзя, невозможно. Преступно. Они и сами не живут, и другим мешают. Такие вот, задумывающиеся, они по большому счету и не люди. Правильно делает бездумное большинство, когда ополчается против них войной.
БЛУДНЫЙ СЫН (окончание)Вскоре и трудяга-сын смикитил, что если будет обвинять и обличать отца и добиваться его преимущественной любви, то, пожалуй, лишится и своей части наследства, а все добро перекочует к его более удачливому и сообразительному гуляке-брательнику. Трудяга понял, что природной и генетической тяги человека к загульному образу жизни не перешибешь никакими добродетелями. Поэтому не стал лезть в бутылку, а заявил, что прощает и любит брата — и сам ударился в загул вместе с отцом, братом и соседями.
КАК ВСЕ— Ну что ты уперся-то? Наплюй ты на эту защиту, ну ее в болото, куда подальше, поехали лучше в ресторан, — уговаривал меня Маркофьев. — Ты, кстати, говорят, банкет собираешься устроить? Вот туда и поедем. Там, наверное, уже накрыли? В горах я продрог. И проголодался на свежем воздухе. Я бы не прочь пропустить рюмочку. А диссертация — на фига она тебе нужна?
Я упрямо сжимал губы.
— Ну и дурак, — не выдержал он. — А ведь у тебя есть все предпосылки для того, чтобы сделаться нормальным — как остальные.
УЖАСНОЕ РЕШЕНИЕЗдание наполнялось шумом. Раздавались звонкие, насмешливые голоса, хлопали двери. Кто-то, громко топоча, пробежал по коридору.
Я окинул взглядом развешенные по стенам таблицы и диаграммы. Посмотрел на длинный стол Ученого Совета, который даже не удосужились накрыть скатертью. Нелепо помпезным и в то же время жалким выглядел букет георгинов, принесенный мамой. Я поднялся со стула и направился к двери.
— Ты куда? — крикнул мне вслед Маркофьев. — Если на банкет — я с тобой…
Я не замедлил шага. Шел через зал, и, поскольку зал был большой и я пересекал его долго, мой друг успел еще прокричать:
— А послезавтра мы все отбываем на Гавайи!
ОСТАТОК ЖИЗНИНочь я провел без сна. И сколько же бередящих душу ошибок, сколько упущенных по собственной глупости шансов изменить себя и свою судьбу вспомнил! Но было поздно о чем-либо сожалеть. Я принял решение.
К концу ночи и когда наступил рассвет, в сознании возникла предельная четкость: не только моя голова и не только строй моих мыслей никуда не годятся, но и сам я для этой жизни абсолютно никчемен. А если так…
Все мне стало ясно — и касательно моего прошлого. И, тем более, касательно моего будущего.
Изредка звонил телефон. То Маркофьев, то Миша докладывали:
— Гуляем свадьбу. Хороший банкет ты заказал… Подваливай, повеселимся вместе.
Я вешал трубку.
Мне еще нужно было утрясти мелкие формальности.
В ЧЕМ РАЗНИЦА?Дурак, после дурацких своих размышлений, приходит к выводу, что есть в его прошлом поступки, за которые он заслуживает самого сурового порицания. Может быть, даже недостоин жить на земле. Дурак даже готов признать себя чудовищем.
Умные не считают нужным ни о чем подобном рассуждать. Какие такие ошибки они совершили? Да умные всегда поступают правильно и никаких ошибок и просчетов не допускают. Они просто не способны их допустить. И потому живут с полным удовольствием. И сознанием собственной правоты. Радуются жизни, а не занимаются самоедством.
СМЕРТЬНапрасно некоторые думают, что в смерти нет ничего хорошего. Положительного. Позитивного. Это не так. Напрасно думают, что смерть — это только несчастье. Нет, это и везение тоже! Когда смотрю, как живут дети и друзья умершего, и в каком направлении развивается жизнь, я думаю: какое счастье, что умерший ничего этого не видит. Повезло — так повезло!
ПРОЩАНИЕУтром я позвонил Маргарите. И говорил спокойно, лишь с оттенком легкой печали:
— Я хочу, чтоб ты знала, как я к тебе относился и отношусь…
— Совершенно нет времени, — перебила Маргарита. — У собаки болит ухо. Она места себе не находит.
Я попросил передать трубку Кате. Катя долго не подходила, потом недовольным и торопливым голосом выпалила:
— Папа, давай быстрей. Не до тебя сейчас.
— Видишь ли, дочка, — начал я. — В жизни не все складывается так, как нам хотелось бы…
— Какой же ты зануда! — не выдержала она. — Я давно уже не ребенок. Даже не понимаю, как мама прожила с тобой так долго. Кстати, я давно собиралась у тебя спросить… Вы ведь с юных лет дружили… Ты, мама и Маркофьев. Вот я и думаю: может, я не твоя, а его дочь?
— Я хочу, дочка, чтоб ты правильно все оценила, — спеша закончить, затараторил я. — Когда подрастешь, тебе станет ясно, что в поступке моем нет слабости…
— Все, — сказала она, — время истекло… Иначе я от тебя свихнусь…
АВТОРСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ. Даже на пороге небытия я оставался все тем же неисправимым остолопом, пунктуальным, исполнительным придурком, заботящимся о том, что и как будет после его исчезновения. Клинический случай, вот что я скажу!
ПРЕДПОСЛЕДНИЙ ДОЛГЗатем я отправился в типографию. Зав наборным цехом привычно заулыбался и направился к двери своего кабинетика, чтобы ее запереть.
— Не надо, — сказал я. — Я ничего не принес.
Он остановился и медленно, будто получив удар в спину, повернул обескураженное лицо:
— Как же так? А уважение? Элементарная благодарность, наконец?
Не было смысла вступать в препирательства. Тем более, из-за пустяков. К тому же я не чувствовал себя привязанным к этой жизни. Напротив, ощущал все большую и большую воздушность, оторванность от реальности и парение над ней.
Он все еще смотрел на меня отчаянными своими косыми глазами.
— Как же так? Я старался. Напечатал визитки. А ведь мне нелегко. Я же на протезах…
Я запихнул стопку карточек в карман пиджака и, не прощаясь, удалился. Вслед мне неслось:
— Я же остался в ночную смену… Утром, на перекрестке, с мальчиком приступ аппендицита… Пока отвез в больницу, пока сделали операцию… Я сам и делал, хирурга на месте не оказалось… Чтобы напечатать твои карточки, пришлось заступать в ночную смену…
ПОСЛЕДНИЙ ДОЛГВ здание института я проскочил удачно, никого не встретив. Я не хотел, чтобы мне мешали, отвлекали, видели мое состояние.
Из ящиков письменного стола в своем кабинете я выгреб бумаги. Рвал, не читая, вскоре мусорная корзина наполнилась до краев.
В портфель я сложил несколько вещиц, которые были мне дороги: кипятильник, глиняную кружку, чайную ложку и, предварительно завернув их в газету, одежную и сапожные щетки, ими я очищал грязь, если случалось прибегать на работу в ненастье.
Когда все было порвано и собрано, я направился к двери, но с другой ее стороны послышались голоса.
— Нет, этого кретина еще нет…
— Какой же он болван!
— Даже не появился на банкете… Такое проявил ко всем неуважение.
Я распахнул дверь. Чем застиг их врасплох. Маркофьева, Мишу и ректора. Они никак не ожидали меня увидеть. Первым оправился от преподнесенного мною сюрприза Маркофьев.
— А мы как раз про тебя говорим, — сказал он. — Что надо тебе заказывать новый банкет и снова выходить на защиту… Теперь пройдет как по маслу.
И все трое захохотали.
ОТСРОЧКАИ это им я должен освобождать место?
* ЕСЛИ РЕШИЛИ СВЕСТИ СЧЕТЫ С ЖИЗНЬЮ, УЙТИ, ИСЧЕЗНУТЬ С ЛИЦА ЗЕМЛИ, НИКОГДА НЕ ТОРОПИТЕСЬ. НЕ ПРИНИМАЙТЕСЬ ЗА ИСПОЛНЕНИЕ ЗАМЫСЛА НЕМЕДЛЕННО. ОТЛОЖИТЕ ПРИГОВОР. КУДА СПЕШИТЬ? НИКТО НЕ ОТБЕРЕТ У ВАС ВОЗМОЖНОСТИ СДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ВЫ СОБРАЛИСЬ СДЕЛАТЬ.
