Таня Танк - Девианты
— Который орудует буквально у вас под носом! — не унималась Крикуненко. — Провалиться мне на этом месте, если Кэп Грей не строчит свои гнусные поклепы прямо из этой комнаты! — и притопнула ножкой. И надо же, ее «рюмочка» действительно ушла в прореху линолеума.
— Будем считать провал засчитанным! — засмеялся Кузьмин, а Анжелика, косясь куда-то в потолок, пафосно зашептала:
— Что ты хочешь мне этим сказать, о всемогущий Зевес? Научи неразумную дщерь свою распознавать божественные знаки, вписанные тобой на скрижали бытия…
— Дурдом на выезде, — безапелляционно объявила Рыкова. — Ну не хочет Зевес с вами разговаривать! Зато я могу с легкостью перевести с божественного: никакого Кэпа Грея в этой комнате нет.
— Нет, есть! — настаивала Крикуненко. — Почему Алиночка сидела за компьютером, когда все ели бутерброды с кабачковой икрой? О, ничто не ускользнет от моего всевидящего ока! А почему Антоша по своему обыкновению не нажрался, пардон, с новобрачным и этими двумя? — она указала на Ростунова и Вопилова. — А потому что он, видите ли, был архизанят! Якобы срочно дописывал статью. Но это, право, смешно. Какая может быть срочность в пятничный вечер?
Яблонская нахмурилась:
— Что за статью вы писали, Антон?
— Я? Да так, есть одна задумка. Не хотел говорить раньше времени.
— Покажите.
— Зачем? Текст еще не готов.
— И все-таки я настаиваю.
— Нет, Яна Яковлевна, — и Кузьмин прямо посмотрел ей в глаза.
— Что? — Яблонская, похоже, не ожидала подобного неповиновения.
— Я сказал: нет, — повторил Антон.
— Как? Против тебя выдвинуты серьезные обвинения, а ты не хочешь оправдаться?
— Нет, не хочу.
— Вот как? А если я сейчас издам приказ о проверке содержимого твоего компьютера, и через полчаса мне на стол ляжет распечатка, что и когда ты писал в течение рабочего дня, а также какие Интернет-ресурсы посещал?
— Воля ваша, Яна Яковлевна, — с легкой издевкой отвечал Антон.
— Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, — угрожающе произнесла Яблонская и повернулась к Кориковой: — Надеюсь, Алина позволит мне посмотреть, чем она в последние полчаса занималась на компьютере.
— Нет, не позволю, — спокойно отвечала Корикова.
— Бунт на корабле! — заверещала Анжелика. — К ногтю их! На правеж!
— У меня нет от вас особых секретов, — продолжила меж тем Алина. — Но эта проверка оскорбительна. Вы не понимаете, что ли? И потом, не только мы с Антоном сидели за компами. Все время от времени отходили от стола. А некоторые и до сих пор в Интернете торчат, — и она перевела взгляд на Вопилова, который выпал из времени и пространства, разглядывая фото какой-то толстозадой мулатки в леопардовом бикини.
Яна сообразила, что по запальчивости пошла на поводу у Крикуненко, но давать задний ход было уже поздно. Она лихорадочно подыскивала, что бы сказать такого умного и весомого, как вдруг дверь отворилась, и в комнату вошла Серова.
— Простите за опоздание, — улыбаясь, пробормотала она. — Еле вырвалась с этого заседания! А где молодые?
Все поискали глазами героев дня и увидели безрадостную картину. Зареванная Юля в платье с обтоптанным подолом трясла за плечо забывшегося в пьяном сне супруга.
Было около двух ночи, но Антон не спешил покидать бар. Во-первых, до того, как лечь спать, ему обязательно было нужно переговорить с одним человеком. Во-вторых, несмотря на поздний час, на улице было душно, а здесь атмосферу разгонял кондиционер, и бармен наливал маслянисто-тягучую ледяную водку.
Каждые 10–15 минут на его телефон приходила СМС-ка с одного и того же номера. Антон безучастно читал их и тут же стирал, не отвечая. Да и чем он мог помочь несчастной по собственной воле Колчиной, которая опять, заливаясь слезами, смотрела «Джейн Эйр» подле пьяного вдрабадан мужа?
— Какие они все-таки дуры, — пробормотал он, сделав глоток водки и лишь взглянув на ломтик лимона на блюдечке.
«Нет, а что умного? Колчина при всей своей смазливости всего лишь ограниченная истеричка, озабоченная только тем, чтобы все у нее было не хуже, чем у всех. Корикова? Да, симпатичная. И к моральным качествам до недавних пор претензий не было: чуткая, искренняя, доброжелательная. Но все чары рассеялись в тот миг, когда милая Алиночка не стала отрицать, что подсыпала отраву в коктейль Серовой!
Или вот ту же Серову взять. Не красотка, если уж честно. Но какая-то изюминка в ней, безусловно, есть. Но что это за изюминка и под сколькими слоями она спрятана? И главное, как извлечь ее на свет божий? За какую ниточку потянуть?
Яблонская — вообще клинический случай. Ничего женского — кроме, пожалуй, истеричности. Комиссарша. Казнить нельзя помиловать. Интересно, она и в постели такая?»
Тут Антон тихо рассмеялся: к своим 27 годам он уяснил, что борзовитые девицы типа Яны бывают куда покладистее всех прочих, если к ним подкатывает некто подчеркнуто брутальный.
«Так, кто у нас еще остался? Ну, конечно, она, звезда моих очей, энигматичная чертовка Зинуля Рыкова. Но это разговор особый. Та еще штучка-то… Права Алинка. Все, еще 50 грамм и иду».
В полчетвертого утра он открыл дверь в незнакомый подъезд. Поднялся на третий этаж, всмотрелся в номера квартир, спустился этажом ниже. Позвонил в дверь. Никто не отозвался.
— Ну сколько же можно гулять? — с улыбкой проворчал Антон и присел на ступеньку.
Он опять подумал о Яне. Близок, близок тот час, когда придется с ней объясниться. И он в который раз подыскивал слова, с которых начнет важный разговор.
«„Яна Яковлевна, я давно хотел вам сказать, что…“ Чухня какая-то! С подобных фраз заводили свои многочасовые объяснения тургеневские герои — и то, если собирались дать барышне вежливый отлуп. „Яна Яковлевна, наверно, вы уже догадались, что…“ Опять не то! Скорее всего, она и не думала догадываться. Догадалась бы — давно была бы реакция. Яблонская не из тех, кто месяцами обдумывает информацию, выжидая подходящего момента, чтобы пустить ее в ход. „Случалось ль вам воображать, что…“ Боже, один высокий штиль в голову лезет…»
— Ой, кто здесь?!
Антон вздрогнул:
— Это я, не бойся. Заснул. Давно жду, устал.
— А зачем ждешь? Позвонить не мог, что ли?
— Да ну. Мне увидеть тебя хотелось.
— Ну, увидел, что дальше?
Мимо его носа прошествовали длинные ноги на высоченных каблуках. Он поднял голову — юбка заканчивалась где-то гораздо выше его носа.
Трижды повернулся в замке ключ. Потом еще столько же — во втором замке.
— Заходи.
Голос приглашающей звучал не слишком дружелюбно.
Антон переступил порог. Однушка не была вылизана до состояния стерильности, как, например, хоромы Колчиной. Но беспорядок, который предстал перед ним, был особого рода — порожденный ежедневным присутствием здесь самовлюбленной и прагматичной особы. Нигде не было видно ни мягких мишек, ни рамочек с фотографиями, ни тапок с пушками. Зато на спинке кровати (часть спальни прекрасно просматривалась из прихожей) висели три или четыре лифчика ярких цветов, а поодаль выстроился ряд туфель на высоких каблуках.
— Ну, что надо? — Рыкова развернулась по направлению к кухне. — Выпьем?
— Выпьем, — и Антон прошел за ней.
— Знаешь, я чисто случайно так рано вернулась, — продолжила Зина, доставая из холодильника наполовину пустую литровину белого мартини. — Ну, что у тебя ко мне за срочные дела? Не тяни кота за яйца.
— Зин, — Антон сделал паузу и выразительно посмотрел на нее, — ты фенотиазин еще из Чебоксар привезла?
— А что это такое? — без особого интереса спросила она.
— Ну, некоторые называют это аскорбинкой, — Антон засмеялся.
Зина стояла напротив него, облокотившись задом на кухонный гарнитур и вызывающе припав на одно бедро. Босоножек на шпильках она не сняла.
— Ну? — продолжил Антон. — Что-то у нас беседа не клеится.
— Не клеится? — Зина подмигнула ему и улыбнулась. — Знаешь, такие дела я предпочитаю решать в койке.
— А я предпочитаю идти в койку уже с решенными делами, — с лукавой улыбкой парировал Антон. — Ловко ты, красота моя, придумала. Решила чужими руками жар загрести. Алинка-то ведь так и не поняла ничего…
— Все она поняла. Потому и не разговаривает со мной, — буркнула Рыкова. — Не надо из нее святошу делать. На фиг нужно было кнопки в Светкины мокасины подкладывать, если ты вся такая порядочная?
— Кнопки? Это что-то новенькое.
— Ну, как-то она на Светку разозлилась. И вот, не придумала ничего забавнее! Не иначе как детство в заднице взыграло. Я таких вещей не понимаю. Какой смысл подлянки делать, если у тебя от этого жизнь лучше не становится?
— Идейная ты, — Антон махом уничтожил полкружки мартини. — Только чем твоя жизнь стала лучше после того, как Светку на «скорой» увезли?
