KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Юмор » Юмористическая проза » Виктор Тихомиров - ЧАПАЕВ — ЧАПАЕВ

Виктор Тихомиров - ЧАПАЕВ — ЧАПАЕВ

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Виктор Тихомиров, "ЧАПАЕВ — ЧАПАЕВ" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Василий пробовал добежать до нее проходом, пока часть крутится или после сеанса пробовал перехватить, но нет, не удавалось застать Матрену и даже удостовериться вполне, что она это была, а не виденье.

Зато часто рвалась пленка, и к нему, как к механику появились претензии. Выкрики: «Сапожник! Сапожник!» все чаще сопровождали просмотры.

Василию обидно было за свое первое ремесло, хотелось надавать крикунам по морде и объяснить, что им он и дратву сучить не доверил бы. Но ведь и правда была в этих выкриках, поскольку все, кроме Чапаева, сапожники отличались чрезмерной наклонностью к спиртному, что всегда плохо отражалось на их сообразительных способностях и качестве труда.

Вскоре его перевели работать на «передвижку», передвижной кинотеатр в виде автомобиля с генератором, небольшим аппаратом и динамиками. Такое кино можно было показывать даже в чистом поле, на полевых станах, к примеру, во время уборки урожая или сенокоса. Надо было только натянуть белую простыню меж деревьев или вбитых в землю кольев. Того проще было показывать кино на заводах, в «красных уголках», или в сельских клубах. Воинские части охвачены были в первую очередь.

Как только «передвижка» появлялась на улице городка или поселка, так немедленно тишину захолустья прорезал истошный крик: «кино привезли!», и все жители захватив кошельки, сломя голову бросались туда, где будут крутить.

Дети доходили до неистовства и исступления в стремлении попасть на сеанс. Они крали деньги на билет у родителей или пробирались в зал чердаками, если не специально прорытыми поземными ходами. Когда их не пускали, они, сбившись в шайки и построившись «свиньей», таранили входы, дрались с билетерами и милиционерами, кусались, царапались и прочий сеяли беспорядок до тех пор, пока не гас свет, и не загорался волшебный экран.

Если кино показывали в клубе, то зрителей с билетами еще в фойе охватывал восторг и особое надежное предчувствие наслажденья.

Излишне говорить, что киномеханик пользовался огромным авторитетом. Без него могло не произойти этих мигов счастья, которые так стремилась пережить публика, а только он мог провести в зал кого угодно. Мало того, некоторые зрители уверены были, что он и есть автор и создатель кинофильмов, и почитали его наравне с магами, волшебниками и цыганскими баронами.

Василию несли подношения в виде куриных яиц, табаку и мыла. Имевшие же на выданье дочерей, или вдовы, которых множество образовалось после последних войн, наперебой приглашали на ночевку.

От подношений Василий отказывался наотрез, а ночевать иногда соглашался, сразу же ложась на пол где-нибудь возле печи и, к разочарованию хозяек, мигом засыпая мертвецким сном, с поленом под щекой, сам делаясь точь-в-точь, как бревно. Даже борода его гляделась, как деревянная.

Каждый раз перед «Чапаевым», Чапаев, хоть и отчаялся почти, но высматривал Матрену, в надежде на чудо или случайность. Но нет, не было девушки в зале, не хотела она вернуться к нему из неизвестного места, куда очень может быть, что укатила на поезде.

Поезда же, как известно, могли увезти в такую даль… еще дальше, чем на другую планету. Поэтому, провожающие поезд прощались с отбывающими, как бы навсегда, и бежали следом за вагонами, маша вслед шапками и платками, пока не кончалась платформа, или последний огонек не исчезал за горизонтом. После они зачастую падали и принимались безутешно рыдать.

Со временем Чапаеву начали приходить в голову мысли о том, что кино — это слишком сильнодействующее средство внушения. И у кого оно в руках, у того и сила. Он и на свои ладони смотрел взыскательно с этой точки зрения. Ведь именно ими он запускал раз за разом пленку в аппарат, и сотни людей начинали любить коношного Чапаева во сто раз сильней, чем живого.

— От живого-то и Матрена ушла, — думал Василий, — а если, к примеру, соорудить такое же кино, как «Чапаев», но про белых, — догадывался он, наблюдая вдохновенные лица зрителей и даже затылки, отражавшие волнение, — то народ за белыми и пойдет. Все от артистов-лицедеев зависит — захотят, народ и подлецов полюбит, как родных. И значит, кино может быть сильней целой дивизии!

Мысли эти, вместе с тоской по ушедшей Матрене, заползали, как червяки в голову героя прямо с утренним пробуждением, поселяя в сердце несвойственное ему уныние и растерянность.

Как-то раз начальник Нефедов не обнаружил Василия на рабочем месте. В шкафчике над столом он нашел под буханкой хлеба запечатанный конверт, адресованный себе. В конверте находился целиком аванс Василия, в письме же было написано химическим карандашом следующее:

«Нефедов, деньги тебе. Уволь меня по-хорошему и как положено у вас, чтоб без последствий. Особливо, если Матрена явится, возьми опять билетером без скандалу. Выпивку бросай, хуже будет.

Я в Китай. Кидает меня сильно помочь ихнему крестьянству и другой тамошней угнетенной бедноте. Кланяюсь до самой матери сырой земли и спаси тебя Христос. Друг тебе, Василий Петров.»

— Ладно, — решил Нефедов, — все ж мы с ним пили, не может быть, чтобы врал. Так и сделаю все, как просит.


70

В Гаграх было все.

Открылся очередной кинофестиваль, съехались режиссеры и актеры. На каждом шагу то Тихонов попадется, то Харитонов с Пуговкиным озабоченные пробегут, то Быстрицкая в газовом шарфе выплывет из такси, как Царевна-лебедь. Публика обмирала в восхищении и заглядывалась в зеркала витрин, чтоб убедиться, что происходящее не сон.

Ворон прохаживался самыми людными местами, держа за локоть Соню, гордясь ее пригожестью и очевидной разницей в возрасте, охотно вставал в очереди за газировкой или мороженным, чтоб угощать спутницу. Достоять до конца ему, правда, ни разу не удалось, поскольку он немедленно делался узнан и насильственно пропускался восторженными гражданами вперед. Некоторые даже пытались оплатить за него товар, чтоб иметь в биографии такой факт, но Ворон ни разу этого не позволил сделать.

В то же время, он малость трусил неприятностей, в случае если общественность или милиция заподозрит, что девушка с ним несовершеннолетняя. Поэтому, входя в помещение, он, на всякий пожарный, не пропускал ее вперед, как даму, а оставлял за спиной.

Эти его прогулки немедленно привели к тому, что некоторые другие киноактеры средней руки, из зависти, принялись по его примеру заводить знакомства с совсем зелеными девицами из публики и беспричинно трепать нервы законным женам.

Соня, наоборот, никакого в себе не находила честолюбия, а только бы Семен ее подольше был рядом и реже отлучался «по делам». Ей и кино не так стало интересно смотреть, как прежде.

Для маскировки перед злобной общественностью, Ворон втихаря снял ей отдельный номерок в гостинице, которому, правда, суждено было пустовать. Соня каждую ночь делила апартаменты с ним, отчего артист сделался, как молодой, и ночами по многу раз просыпался, чтоб без устали терзать бедную девушку вопросами о ее любви к себе и требовать немедленных доказательств делом.

Соня, впрочем, не имела ничего против. Впереди ведь была целая жизнь.

В соседнем, смежным с Вороном, номере поселился известный читателю режиссер, ожидавший заслуженного фестивального приза и захвативший с собой возлюбленную свою, сероглазую блондинку Машу, с которой Соня вскоре крепко сдружилась. Общение их проходило в хозяйственной комнате, пока они дожидались очереди за утюгом.

Блондинка рассказала Соне, что кавалер ее дико ревнив, потому что не надумал еще сделать формальное предложение, и даже недавно свирепо сбросил со скалы в море одного молодого артиста, попытавшегося за ней ухаживать. Артист при ударе об воду ушиб себе челюсть и от испуга теперь заикается. Жаловаться же в милицию наотрез отказывается из уважения к постановщику и отчасти в видах на будущие роли. Мало того, в интервью одной газете он взахлеб режиссера хвалил за талант и умение работать с коллективом.

Еще она между прочим рассказала, сбивчиво, правда, и с чужих слов, будто в газетах объявили о выпуске государством нового «юбилейного» рубля в честь ученого Менделеева, сделанного из металла, круглой формы, с портретом на одной стороне и гербом на другой.

Соня ничего не сказала на это, но решила про себя, что спросит такой рубль где-нибудь в магазине и положит в коробочку, пусть лежит, на память о вздумавшем ее любить смешном сержанте милиции.


71

Когда Матрена Спиридонова явилась, как обещала, в милицейское отделение, катя за собой на колесах обмотанный старой телогрейкой пулемет Максим, то там ее уже поджидали двое обходительных мужчин в галстуках.

Еще у входа, дежурный встретил старуху совершенно другим, чем прежде, хоть и лживым выражением физиономии и, отнюдь не удивляясь пулемету, проводил в нужный кабинет.

Там Матрене с первого слова предупредительно объяснили, что интересующий ее сержант Перец, находится пока в санчасти, где ему оказывается всяческая своевременная помощь, и в дальнейшем он будет обязательно награжден. Затем приняли под расписку пулемет и оставшиеся патроны по счету. Никаких при этом не спросили обычных объяснений, дав понять, что им все известно и так. При этом с лиц мужчин не сходили ласковые, но чрезвычайно снисходительные улыбки.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*